Уральское эхо - Николай Свечин

его сообщники, кто знал секрет, хотят вырыть клад и обратить его на нужды террора. Надо им помешать.

Чушь же… Однако оба товарища министра сидели со строгими, даже торжественными лицами. Театральная постановка? Для чего? Но раздумывать долго Алексею Николаевичу не дали. Джунковский встал, подчиненному пришлось сделать то же самое.

– Передаю вам приказ министра, который, в свою очередь, получил его от председателя правительства. Вам надлежит провести секретное дознание в отношении сведений о кладе Лбова. И о планах террористов насчет сокровищ. Там, по слухам, золото, похищенное с уральских рудников. Оно не ржавеет, не портится и где-то лежало пять лет, ждало своего часа… А может, его уже обратили в деньги. Так вот, вы должны клад найти, а злодеев выявить и арестовать. Действовать на первых порах вам, господин статский советник, придется в глубокой тайне. О поручении будут знать только губернатор Пермской губернии, полицмейстеры Перми и Екатеринбурга и чины жандармского корпуса. Понятно?

– Да.

Лыкошин взял сыщика за рукав и фальшиво-проникновенным голосом продолжил:

– Это большая честь и серьезная ответственность. Недобитки армии Лбова получили по пять лет ссылки и теперь вышли на свободу. Тогда не хватило доказательств, чтобы их повесить, и теперь вот пожинаем плоды… Жизнь государя в опасности!

– Кто вам понадобится для выполнения поручения? – жестко спросил командир жандармов. – Азвестопуло? Забирайте, я скажу Белецкому. Кто еще?

– Полковник Запасов из железнодорожной жандармской полиции. Очень опытный, храбрый, компетентный.

– Приказ по корпусу будет завтра. Старший команды – вы. Идите и пишите план дознания. Даю вам два дня на ознакомление с историей Лбова и лбовщины в целом. В пятницу приходите, посмотрим. Время золото! А может, и платина. Желаю успеха.

Глава 6

Лбов и лбовщина

Утром следующего дня статский советник обложился бумагами. Для этого пришлось надолго поселиться в архиве Департамента полиции. Чтение оказалось захватывающим.

«Марево пятого года»[55] породило нескольких легендарных разбойников. На Кавказе прославился Зелим-хан. В северо-западных губерниях – Савицкий. А в Пермской прогремела, и долго потом не утихала, фамилия Лбов.

Сельский обыватель селения Мотовилихинского завода Александр Михайлович Лбов родился 11 марта 1876 года. Селение входило в одноименную волость Пермского уезда, фактически являясь пригородной слободой губернского города. Оно было крупным – до 16 000 жителей – и сложилось вокруг казенных Пермских пушечных заводов.

Парень послужил и лесным объездчиком, и токарем. В 1897 году попал на военную службу, где за высокий рост и гордую осанку был причислен к лейб-гвардии Гренадерскому полку. Но всего через год рядового отпустили обратно домой. Неизвестные застрелили его старшего брата Василия, обладавшего крайне тяжелым нравом. Александр остался единственным совершеннолетним сыном при престарелых родителях и вышел в запас[56]. Однако за время службы он хорошо овладел оружием, привык к воинской дисциплине, что потом ему пригодилось.

Семейство Лбовых пользовалось у соседей уважением. Отец, сотский староста, имел Георгиевский крест за турецкую войну. Он не столько пахал землю, сколько барышничал – торговал лошадьми. Лбовы вели тяжбу по поводу земельного участка в пять десятин, которым их род пользовался аж 106 лет. Но земля понадобилась заводу и после долгих судов и апелляций отошла ему – она не была оформлена должным образом. Этот случай сделал бывшего гренадера ярым противником власти. Он много лет мстил казне: ломал станки, поджигал строения, занимался вредительством. А затем подоспело лихолетье…

В 1905 году стало трясти столицы, крупные промышленные центры, в деревнях запылали помещичьи усадьбы. В Прибалтике, Польше, на Кавказе обильно полилась кровь. Не осталась в стороне и Мотовилиха. На ППЗ[57] начались волнения, перешедшие в забастовки. И все рабочие завода одномоментно были уволены. Оказался за забором и Александр. Тут в нем впервые проснулись лидерские качества. Он попытался взбулгачить заводчан: 13 декабря руководил строительством баррикад, отобрал револьверы на керосиновом складе Товарищества братьев Нобель. Обнаглел до того, что попытался на глазах у публики в одиночку разоружить на Большой улице трех городовых. После этого ему пришлось бежать из дома. Лбов поселился в лесу неподалеку, вместе с приятелем Михаилом Стольниковым. Там они жили полгода, еду им носили родственники. Никаких акций эти начинающие лесные братья[58] не предпринимали, просто таились. Однако в Перми и Мотовилихе продолжало бурлить.

Лишь 5 мая 1906 года беглецы совершили первый теракт: ранили некоего Ширяева за сотрудничество с полицией. Лбов лично стрелял из винтовки с примкнутым штыком. Еще в армии он запомнил, что наличие штыка повышает кучность боя, и теперь всегда носил с собой невесть откуда добытую трехлинейку. Ранение у Ширева оказалось легким, но впервые пролилась кровь.

Два отшельника постепенно входили во вкус. Их пригласили помочь боевикам РСДРП, поучаствовать то в организации побега из тюрьмы, то в эксе сборщика винной монополии. Видимо, нападение на дом заведующего лесозаготовками пушечных заводов Зимина в деревне Дивья не обошлось без них. Полиция либо терпела лесников, либо просто не замечала. Вялотекущая партизанщина закончилась с прибытием в Пермь отряда питерцев. Это были Дмитрий Савельев по прозвищу Митя Сибиряк и его люди – автономная группа террористов-экспроприаторов. Группа состояла из бывших боевиков ПСР[59] и РСДРП, беглых кронштадтских матросов, студентов и прочих авантюристов. А тут еще в Мотовилихе убили помощника пристава Косецкого. Члены большевистской боевой дружины сделали это самовольно, без санкции партийного начальства. Из-за чего оно рассердилось и повелело дружину распустить. Часть согласилась, но другие, духовитые, отказались сдать оружие и ушли в лес к Лбову. Так у атамана вместо одного старого приятеля в подчинении оказалась значительная сила.

С этого момента спокойная жизнь в Мотовилихе и окрестностях закончилась. Лбов, он же Длинный, показал себя выдающимся организатором. Он сплотил людей, создал в лесу укрепленный лагерь, раздобыл оружие и начал воевать с властью.

Вооруженные нападения стали следовать одно за другим. Партизаны расстреляли из засады полицейский наряд; взорвали помещение стражников в волостном правлении, а затем квартиру мастера модельного цеха Соснина; ограбили лесопромышленника Медведева; убили полицейского осведомителя Бурдина; смертельно ранили сборщика винных акцизов Орлова. Все эти акты молва связывала со Лбовым. Полиция спохватилась и начала действовать. В Мотовилиху прибыл отряд драгун 54-го Новомиргородского полка. Селение сделали столицей вновь созданного 5-го полицейского стана и довели численность стражников до 80 человек. Пермское охранное отделение наводнило окрестности агентурой. Были арестованы родители Лбова и Стольникова, жена атамана Елизавета, другие родственники. Их держали в тюрьме как заложников, безо всякой вины. Леса мотовилихинской дачи прочесывали драгуны и отряды конных лезгин[60]. Товарищи предложили Длинному на время уехать, купили ему паспорт. Но тот отказался.

Питерцы были самыми умелыми боевиками в банде и самыми неугомонными. Лбов держал всех в кулаке. Он не допускал среди своих