Стрекоза для покойника (СИ) - Лесса Каури

— Дрессировщик хренов, — фыркнула Лука и отправилась к своей компании, занимавшей привычный столик в углу под Раисой.

— Она вообще не меняется, — продолжил говорить, блестя глазами, Саня, когда обязательная процедура целования была закончена, — выглядит потрясающе! Вот это, я понимаю — настоящая женщина!

— Это о ком? — уточнила Лука, поглядывая то на Андрея, то и дело появляющегося и исчезающего у стойки, то на лестницу, то на часы — а ну как пропустит указанный интервал?

— Ты же ничего не знаешь! — опомнилась Муня. — Мама и Эмма Висенте — давние подруги. Эмма — одна из самых сильных ведьм, таких всего тринадцать, и вместе они составляют Большой Ковен Сестёр Равновесия, негласное правительство магического мирового сообщества. Она ведёт замкнутый образ жизни, почти никуда не выходит. Маме удаётся её вытащить куда-нибудь, по-моему, раз в пять лет! Увидеть её — большая редкость!

— Некоторые неадекватные личности даже называют это счастливой приметой! — усмехнулся Димыч. — Так что считай, Лука, тебе повезло!

Лука вздохнула и отправилась наверх. Да уж, повезло, так повезло!

Дамы заказали лёгкие салаты и кофе, наверное, после шести не позволяли себе пищи, вредной для талии. А вот шалость в виде сигареты — вполне. Когда Лука в очередной раз поднялась в Сумеречный зал, под потолком висело облако дыма, принявшее облик летящего под парусами корабля. Клиентки развлекались, гоняя его от стены к стене или заставляя разбиваться о риф — стоящего неподвижно у входа огромного мужчину в строгом костюме и чёрном галстуке. Откуда он здесь взялся, Лука понятия не имела — когда принимала заказ, дамы были одни, по лестнице никто не поднимался.

— Принесите нам ещё кофе, милая девушка, — попросила Эмма Висенте, накрывая руку Луки своей, — и карамели побольше!

И так она это сказала, что Луке тут же тоже захотелось кофе с карамелью. ‘Закончится этот безумный день — попрошу Макса сварить мне большой латте и добавить туда карамели! — размечталась она. — Возьму его и пойду домой… Может быть, Вольдемара угощу!’

Кот отличался разносторонними предпочтениями в еде — ел не только сухой корм, который хозяйка исправно насыпала ему в керамическую миску с изображением рыбной кости, но и свежие огурцы, мандарины и даже курагу. Отчего бы всеядной сиамской твари не попробовать латте?

Пробыв в ‘Чёрной кошке’ чуть больше часа, дамы ушли, оставив сказочные чаевые. ‘Шкаф’ в костюме из зала не выходил, однако, когда Лука пришла убирать стол, его там не оказалось. Чудеса, да и только!

Так она и сказала Максу перед закрытием, ожидая, пока он сварит ей кофе.

— Мир состоит из чудес, — подмигнул ей бармен, — счастлив тот, кто может их наблюдать… И знаешь, у каждого из нас есть своя мечта о чуде!

— И какая же у тебя? — поддержала игру Лука.

— Ты видела когда-нибудь цветок папоротника?

— Нет… Подожди, он же вроде не цветёт никогда!

— Это сказки для простых ботаников! Цветёт, Лука, цветёт — и ещё как! Только не везде, и не для всех! Считается, что цветок этот исполняет любые желания, лечит любые болезни! А тот, кто увидит его хоть раз — никогда не забудет!

— А есть те, кто видел?

— Среди наших сверстников нет… А вот среди старших Хранителей есть — ходят такие слухи уже которое десятилетие. А слухи на пустом месте не возникают!

Лука пожала плечами и приняла от бармена высокий пластиковый стакан с кофе.

— Красиво, наверное, — сказала она, — только я не верю… До завтра!

— Пока! — ничуть не обидевшись, улыбнулся Макс. — Бабуле привет!

Латте коту понравилось. Вылакав блюдце, он столбиком сел рядом, обвил аккуратно составленные лапы черным хвостом, зажмурил голубые глазищи и громко заурчал.

— Ненасытная ты скотина, — ласково сказала Лука, подливая ему ещё кофе, — тварюга глазастая!

Вольдемар боднул её головой под колено, отчего она едва не упала, и занялся блюдцем.

А Лука сходила в душ и завалилась спать. Под закрытыми веками в зелёной горсти папоротника распускался огненный цветок, похожий на большую бабочку, горел, прогоняя тьму, боль и горе. Встреть она такое чудо, о чём бы попросила? Наверное, найти настоящих родителей…

* * *

Это случилось, когда Лука шла из магазина. Словно шагнула из тёмного коридора в ярко освещённую комнату. Мир засиял разноцветными пятнами, от которых стало больно глазам. Толпа на улице перестала быть толпой. В это мгновение Лука могла сказать, как кого зовут, сколько лет, есть ли дети и вырезан ли аппендикс. Знание обрушилось на разум, будто стена, пригвоздив девушку к месту. Она стояла на проходе, шедшие мимо люди толкали, ругали, ворчали — Лука не слышала.

Вон та женщина давно и безнадёжно больна, но не сдаётся — кормит уличных голубей и кошек, и верит в лучшее. И может быть — может быть! — у неё всё получится!..

Тот мужчина на днях развёлся с женой, не знает, как жить дальше, хотя рядом есть женщина, готовая сделать его счастливым!..

А тот парнишка мечтает об айфоне…

И та девчонка…

Ни фига себе, как их много, оказывается, айфонутых!

Девушка, прошедшая мимо…

Лука моргнула, и мир зашевелился.

На другой стороне улицы мелькнула знакомая брезентовая куртка…

Девушка уходила вперёд — красивая, стильно одетая, в ботильонах на тонких каблучках… С ней что-то было не так, но Лука не могла понять, что. У неё кружилась голова, и было сухо во рту, а руки тряслись так, что она не удержала и уронила сумку с продуктами. И расширившимися зрачками следила, как та будто в замедленной съёмке летит на асфальт. Прощайте, яйца! Два десятка!

Неожиданно появившаяся в поле зрения мужская рука перехватила ручки пакета, удерживая его от падения. Кто-то крепко обнял Луку, не давая упасть. Краем глаза она увидела, как та девушка садится в шикарный чёрный лимузин, остановившийся у обочины, и уезжает, а затем подняла взгляд на лицо… Ярослава Гаранина.

— Пойдём, вон кафе, — лаконично сообщил он и потащил её к входу в кафе.

Луке было так плохо, что хотелось прямо здесь и сейчас лечь на асфальт и умереть.

— Большой американо и шоколадку, быстро! — приказал Гаранин официанту.

Тот метнулся исполнять заказ с такой скоростью, будто увидел говорящего тигра.

Спустя пару минут Гаранин заставлял Луку пить обжигающий кофе и заедать горьким шоколадом. Несмотря на обожжённые язык и нёбо девушка почувствовала себя гораздо лучше. Исчезла ужасная дурнота, навалившаяся там, на улице, головная боль свилась в кольцо, буравя висок, но не всю голову.

— Что… Что со мной было? — спросила она заплетающимся языком, когда смогла разговаривать.