На изломе - Олег Бажанов

Михаил снова наполнил бокалы.

– Прошу всех встать. За тех ребят, которые уже не с нами…

Пили молча. Потом сделали перерывчик.

– Это правда, что у твоей дочки день рождения? – поинтересовался у Михаила Иванов, когда девчата отправились на кухню.

– Правда, – ответил Ковалев, – только был на прошлой неделе. Сегодня это повод собрать девчонок.

– Ну ты мастер! – удивляясь Мишкиной находчивости, похвалил Иванов. Больше он ничего не успел сказать, потому что в комнату вернулись девушки.

Мужчины сидели рядом за столом. К Иванову подошла захмелевшая Ирина:

– Саша, можно я тебя поцелую? И прими мои извинения за тот испорченный вечер.

Иванов даже растерялся от такого предложения. Он не успел придумать, что ответить, как Ирина, сев к нему на колени и обвив его шею руками, впилась в губы тяжелым затяжным поцелуем. Чтобы не потерять равновесия, ему тоже пришлось обнять девушку. Во время такого неожиданного поцелуя Иванов не закрыл глаз, поэтому успел увидеть, как прежде чем выйти на балкон, Наталья бросила в сторону целующихся короткий жесткий взгляд. Он заметил, как сверкнули ее глаза.

В это время вскочивший из-за стола Ковалев корчил Иванову страшные гримасы, а тот, разводя поочередно руки, показывал, что ничего не может поделать. Наконец, Михаилу надоело смотреть на такое безобразие, и он со словами «Каждому свое» решительно оторвал Ирину от Иванова и сам стал ее целовать. Иванов попытался разыграть роль Отелло, но, убедившись, что на его пантомиму не обращают внимания, остыл и, художественно вздохнув «Ну что ж, не буду вам мешать!..», вышел на балкон.

Наталья курила. Он встал рядом. Некоторое время они молчали. Она делала глубокие затяжки, вглядываясь в темноту, думая о чем-то своем. Облокотившись на перила, склонив голову вниз и подав плечи вперед, девушка казалась отрешенной от происходящего. Свет, падавший из комнаты, освещал ее красивый профиль, и Иванов, не стесняясь, рассматривал Наталью. Казалось, она не замечает и его присутствия. Не зная, с чего начать разговор, Иванов сказал первое, что пришло в голову:

– Интересно, небо темное, а нет ни одной звездочки. Почему?

Девушка подняла голову и посмотрела на небо. Иванов попытался поймать взгляд ее красивых глаз.

– Ты не куришь? – спросила она, посмотрев на Иванова.

– Давно бросил.

– А я недавно закурила. Тебе нравятся курящие женщины? – в ее вопросе слышалось утверждение.

– Не нравились, пока не встретил тебя, – не соврал Иванов. – Ты красивая, а таким многое прощается.

– Значит, ты еще не видел красивых.

– Не спорю. Но ты – красивая.

Она сделала последнюю затяжку, глубоко выдохнула, затем одним движением указательного пальца далеко отшвырнула окурок, который маленькой красной ракетой ушел в темноту ночи, и посмотрела на Иванова с каким-то грустным лукавством:

– А я не женщина, я – прапорщик.

– Пойдем-ка, покажу тебе что-то удивительное, – шагнув в комнату, позвал Иванов.

– Интересно, чем это меня можно удивить? – произнесла Наталья и мимо целующихся у стола Михаила с Ириной прошла за Ивановым в коридор.

На стене у входа в квартиру висело большое зеркало, которое отражало смотрящегося в него во весь рост. Иванов подвел девушку к зеркалу и включил свет.

– По-моему, здесь стоит прехорошенькое создание, в которое при желании можно влюбиться с первого взгляда. Вы не находите? – любуясь отражением девушки, Иванов обнял ее за талию.

Она через плечо снизу вверх лукаво взглянула на майора, будто проверяя, не шутит ли он, затем снова посмотрела на свое отражение и, мягким движением освободившись от мужских объятий, пококетничала:

– А что, не такая уж я и старая! – и, повернувшись два раза, осмотрела свою ладную фигурку со всех сторон. – Во всех ты, душечка, нарядах хороша!

Заметив в зеркале восхищенное выражение лица Иванова, спросила, не поворачиваясь:

– Что, майор, говоришь, нравлюсь я тебе?

Заданный в лоб вопрос привел того в чувство.

– Не пора ли нам за стол? – вместо ответа произнес он и пошел в комнату, оставив Наталью у зеркала одну.

Компания произнесла еще немало тостов, прежде чем перешли к танцевальной программе. Стол задвинули в угол, и в просторной комнате две медленно кружащиеся пары совсем не мешали друг другу.

Иванов заметил, что в течение вечера у Наташи стало портиться настроение. Он же старался шутить, говорил о ее красоте, даже предложил убежать из квартиры. Но Наташа не согласилась. В танце, испытывая волнующее притяжение, он нежно обнял девушку, провел ладонями по открытой спине, а она, вдруг, доверчиво прижалась и положила голову ему на плечо. Наслаждаясь близостью женщины, он закрыл глаза и отдался ритму танца. Из магнитофона лилась медленная музыка. Где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки, кружились Миша с Ириной, и там, за полумраком комнаты, для Иванова больше не существовало ничего, и только невыразимое по силе чувство всеобъемлющего блаженства заполняло мир! Каждой клеточкой Иванов ощущал Наташу и чутко улавливал мощные встречные импульсы ее здорового женского тела. Иванову хотелось, как в скульптурах Родена, слиться с ней в одно неделимое целое и полностью, без остатка, раствориться вместе с Наташей в этом чудесном вечере. Ласково взяв девушку за подбородок, он заглянул ей в лицо: серо-голубые, немного азиатские глаза, не мигая, смотрели ему прямо в душу, и душа его рвалась и просилась в их омут.

– Ты ведьма, Наташка! – прошептал Иванов.

– Ведьма, – также тихо ответила она одними губами. Он припал к этим губам и ощутил долгожданную нежность ответной ласки. Иванов изо всех сил прижал девушку к себе и вдруг почувствовал, как ее ладони твердо уперлись ему в грудь. Наталья уже почти не отвечала на поцелуи, но за ее полусопротивлением Иванов угадывал огромное ответное желание женщины. Она давала понять, что ему придется побороться за нее. И это его заводило. Он, не разжимая объятий, стал целовать ее лицо, шею, открытые плечи, а она мягко отворачивая голову от сыпавшихся поцелуев, извивалась всем телом в такт музыке, как бы отталкивая и не отталкивая его, и Иванов понимал, что все это только игра. И эта волшебная игра все больше и больше захватывала их обоих. И когда Иванов услышал, что Михаил с Ириной вышли на балкон, наверное, чтобы не мешать им, он легко подхватил Наташу на руки, прокружил пару раз и усадил ее на кровать. Затем упал перед ней на колени и стал целовать плечи, живот и грудь. Сквозь тонкую пелену материи с волнением неопытного мальчишки он ощутил горячую упругость манящего рельефа девичьей тайны. Ее соски, как два маленьких камушка, перекатывались на губах. Иванов провел рукой по волосам девушки и нащупал у нее на шее узелок. Двумя пальцами он без труда развязал его. Часть платья, прикрывавшая верх, упала на колени, и невозможная нагота и близость долгожданной девичьей чистоты возбуждали его и переполняли чувствами. Припав пылающим лицом между двумя прохладными упругими округлостями, сдавив их руками так, чтобы чувствовать щеками восхитительную тугую плоть, он стал искать губами два маленьких торчащих соска, поочередно целуя и лаская их языком. Затем его руки нежно заскользили по ее рукам, плечам, спине и бедрам. Девушка не сопротивлялась. Она тяжело дышала, запрокинув голову, и ее пальцы судорожно впивались в смятое одеяло. Казалось, еще мгновение – и все…

Предприняв небольшое усилие, Иванов толкнул Наталью на спину. Упав, она замерла, прикрыв ладонями лицо, и Иванов почувствовал, как напряглось ее тело.

– Нет. Пусти! – почти простонала она.

– Что? – он еще не мог прийти в себя.

– Пусти! – чуть ли не во весь голос закричала Наталья, высвобождаясь и делая Иванову больно. Он отпустил. Она убежала в ванную и закрылась там.

Ничего не понимая, он сидел на кровати, ощущая толчки крови в ушах, а в полумрак комнаты продолжала изливаться красивая музыка:

– Да, ты придешь, когда темно,Когда в окно ударит вьюга,Когда припомнишь, как давноНе согревали мы друг друга.Не отрекаются, любя… —

пела Алла Пугачева.

«Что за чертовщина?» – Иванов чувствовал, как стремительно улетучиваются остатки хорошего настроения.

Из оцепенения его вывел голос Ирины:

– Саша, а где Наталья?

Иванов обернулся: Ирина с Ковалевым стояли в проеме балконной двери, вопросительно глядя на Иванова.

– В ванной, – сипло прохрипел Иванов. – Ирина, посмотри, пожалуйста, что там с ней?

Когда Ирина скрылась за дверью, Ковалев участливо поинтересовался:

– Что, большие трудности?

– Не то чтобы очень, – ответил Иванов, прокашлявшись. – Только странная она какая-то: довела меня до экстаза и смылась.

– Я тебя предупреждал! – Михаил тихо смеялся. – А то я уж начал сомневаться, глядя на вас.

– В чем? – не понял Иванов.