Хорошие парни не всегда бывают первыми - Чингиз Абдуллаев

– Я пришел сам, – сказал он, жалобно глядя на Дронго, – я узнал, что случилось, и решил прийти сам...

Глава девятая

Миго понял, что произошло нечто непредвиденное. Он сразу обратился к Дронго.

– Что говорит этот человек?

– Он напуган, – пояснил Дронго. – Он занимает каюту рядом с каютой погибшего. И тоже был ювелиром. Сейчас я с ним переговорю.

– А госпожа Туманова будет переводить мне на французский вашу беседу, – предложил полицейский, – а потом вы мне расскажите, о чем именно с ней говорили.

– Согласен. – Дронго взглянул на вошедшего Ваккера. – Садитесь, пожалуйста, Борис Сигизмундович. Нам нужно о многом поговорить.

– Это правда? – жалобно спросил Ваккер, усаживаясь на стул.

– О чем вы спрашиваете?

– Вы же знаете. Я встретил внизу, у своей каюты, какого-то господина в форме. Он сказал, что меня ищут. Я спросил, что случилось с моим соседом, и он сказал, то Северцов убит.

– Это наверняка был Жербаль, – поморщился Дронго, вспоминая старшего помощника, – слишком исполнительный и не очень умный.

– Почему его убили? – шепотом спросил Ваккер. – Кому он мешал?

– Говорите громче, – попросила Туманова, – я не слышу, о чем вы говорите. А мне нужно переводить.

– Как вы разговаривали со старшим помощником. Вы знаете французский язык? – уточнил Дронго.

– Немного. Но немецкий лучше. Кто убил Игната Никодимовича?

– Это я должен спрашивать у вас. Раз вы явились сюда в таком состоянии. Вы ведь знаете, какая тайна предшествовала появлению Северцова на этом корабле. Да и вы сами не случайно появились именно здесь. Только учтите, что мне необходимо знать всю правду, иначе не имеет смысла нам разговаривать. Я должен знать, почему вы совершили такое долгое путешествие.

– Да, конечно, вы правы. Нужно было еще вчера вам все рассказать, – вздохнул Ваккер. – Как только я вас увидел на корабле, то сразу понял, что вы прилетели сюда не просто так. Вы ведь подозревали, что нечто подобное может произойти?

– Нет. Я первый раз в жизни приехал на Таити, чтобы увидеть эти места. Просто как путешественник. Так почему вы здесь оказались?

– Это была идея Юриса Яновича, – ответил Ваккер, – мы сначала даже не думали сюда лететь.

– Кто такой Юрис Янович? Среди ваших пассажиров нет человека с таким именем и отчеством.

– Это Зигнитис, – пояснил Борис Сигизмундович, – господин Зигнитис. Самый крупный ювелир из Латвии. На самом деле они компаньоны вместе с Дагнией Карловной. Это его супруга. Она тоже из семьи потомственных ювелиров.

– Очень хорошо. Значит, Юрис Янович предложил вам сюда прилететь. Почему? Для чего?

Ваккер смутился. Взглянул на полицейского, которому переводила его слова Туманова. И очень тихо спросил:

– Это обязательно нужно отвечать в присуствии господина из полиции?

– Что вы так тихо говорите? – снова рявкнула Туманова. – Я ничего не слышу.

– Да, – безжалостно ответил Дронго, – произошло убийство, которое случилось на их территории. Сотрудник полиции представляет местную власть, и они обязаны знать обо всем, что здесь произошло.

Лидия Леонидовна перевела слова Дронго, и довольный Миго кивнул в знак согласия.

– Дело в том, что мы прилетели сюда не просто так, – наконец собрался с силами Ваккер. – У господина Зигнитиса была идея встретиться на нейтральной территории и обсудить все наши вопросы. Он сначала предложил Египет, но наш главный компаньон отказался, объяснив, что там всегда бывает слишком много туристов из России. И тогда они предложили вариант с Таити, куда мало кто летает. Спокойно все обсудить. Совместить приятное с полезным. И мы согласились.

– Давайте по порядку. Что предложил Зигнитис? Кто таков ваш компаньон? Почему вы прилетели сюда вместе с Северцовым?

– Обещайте, что меня не будут привлекать к уголовной ответственности, – попросил Ваккер, – и все сказанное не будет передано в российские правоохранительные органы.

– Я не представляю российские налоговые или судебные власти, а господина Миго интересует только раскрытие убийства, – ответил Дронго. – Насколько я знаю, Лилия Леонидовна тоже не представляет интересы судебных властей вашей страны. Но обещать, что наш разговор сохранится в тайне, я просто не могу. Возможно, что о нем рано или поздно узнают. Тем более что произошел такой невероятный случай и погиб Северцов. Итак, вы готовы отвечать на мои вопросы?

– Да, конечно. Теперь уже ничего не поделаешь. Бедный Игнат Никодимович. Кто мог подумать, что все так страшно закончится.

– Давайте по порядку. Почему вы здесь оказались?

– Дело в том, что у Северцова и его предприятия были в последнее время очень большие неприятности, – пояснил Ваккер. – Вы, наверное, об этом уже слышали. Его даже на время отстранили от работы, и тогда он улетел в Германию. Нет, сначала в Швейцарию, а потом в Германию.

– Он говорил, что уехал лечиться.

– Он сбежал, чтобы его не арестовали, – мрачно пояснил Борис Сигизмундович, – потом все немного успокоилось, и он решил вернуться. Признаюсь, что мы все были напуганы тогда после смерти Раздольского. Все понимали, что это не было обычным самоубийством.

– Почему?

– Я бы не хотел об этом говорить.

– Послушайте меня, господин Ваккер, – грозно сказал Дронго, – вы еще не совсем понимаете, что произошло. Два убийства подряд. Сначала в Москве, потом здесь, на корабле. Отвечайте на мои вопросы.

– Да, да, конечно, – испугался Борис Сигизмундович, – дело в том, что на их предприятии всегда были свои возможности по утилизации камней, их списанию и перепродаже. Но это не для иностранцев. Я не могу говорить об этом в присутствии иностранца. Вы должны меня понять.

– Лилия Леонидовна, будьте патриотом своей страны и не переводите эти слова, – сказал Дронго, глядя на Ваккера. – А теперь поясните, что вы имеете в виду?

– Раздольский несколько лет переправлял часть камней в Латвию, где их обрабатывали. А деньги переводились в Швейцарию на особые счета. Потом решили, что будет лучше хранить сами камни в особом хранилище. Наиболее крупные камни. Деньги обесценивались, повсюду начался экономический кризис. Бриллианты были самым надежным вложением.

Туманова перевела, что Раздольский ничего не знал о пропаже камней и не мог контролировать, куда уходят бриллианты с их производства. Миго удовлетворенно кивнул головой.

– Спасибо, Лидия Леонидовна, – произнес Дронго, глядя на Ваккера. – Значит, вы полагаете, что Раздольского убили из-за этого?

– Безусловно. И все понимали, что кто-то мог узнать об этом хранилище. Хотя на самом деле о нем знали только Раздольский и Северцов.

– Если камни переправляли в Латвию, то о них мог знать Зигнитис?

– Верно. Он и принимал все эти камни. А потом переправлял их в Швейцарию. Но он ничего не знал о счетах.

– Понятно. А кто ваш компаньон, о котором вы говорили?

– Господин Ефимов. Он ни за что не хотел сюда лететь. Но потом мы его уговорили.

– Итак, вы все заранее договорились прилететь именно сюда. Почему?

– У Северцова с собой были снимки некоторых партий крупных камней, которые он должен был продать нашему зарубежному партнеру. Я не знаю, кому именно. Об этом знал только Юрис Янович. Мы договорились, что все спокойно обсудим во время этого плавания. Я никогда и ни в чем не был замешан. Я был только посредником между Северцовым и Зигнитисом.

– Одну минутку, господа, – вмешалась Туманова. – Я не знаю, как мне переводить. Я уже совсем запуталась.

– Говорите все как есть, – предложил Дронго. – Главное, что не нужно говорить о камнях, которые, в нарушение мировых соглашений, оказывались за границей. Скажите, что это были лицензионные камни, которые посылались в Швейцарию из резервного фонда якутской компании. Обо всем остальном можете переводить.

– Итак, вы договорились совершить столь длительный перелет, – подвел итог Дронго, – чтобы встретиться здесь с человеком, который готов был купить большую партию ваших бриллиантов. Верно?

– Да.

– У кого были снимки камней?

– У Игната Никодимовича.

– Господин Миго, – спросил Дронго, обращаясь по-английски к полицейскому, – в каюте погибшего нашли какие-нибудь фотографии драгоценных камней?

– Нет. Никаких фотографий.

– Спасибо. Итак, вы решились на такой долгий перелет. Вы, Северцов, семья Зигнитисов и Ефимов. Кто еще был связан с вами?

– Больше никто.

– Вы знали, с кем должен был встретиться Северцов?

– Нет, не знал. Меня об этом не информировали. Я должен был выступить в качестве гаранта, подтверждающего качество камней. Ведь Северцов финанист, а не ювелир. Моя репутация хорошо известна на Западе...

– Хватит, – прервал его Дронго, – какая репутация, господин Ваккер? Вы помогали мошенникам, а еще говорите о репутации. Хорошо еще, что убийца не пришел потом к вам. Теперь я понимаю, что он решил просто поиздеваться над нами. Двенадцать ударов – это двенадцать человек, каждый из которых может оказаться подозреваемым. Или все вместе. Вахидов, Шакеев, Помазков имеют какое-нибудь отношение к вашим махинациям?