Город небесного огня - Кассандра Клэр

Алек сел на замершую каменную скамью и закрыл лицо руками.

— Не прощаемся навсегда, — Возразил Саймон, но Изабель просто нахмурилась.

— Иди сюда, — сказала она, и потянула его за рукав. Она была одета в темно-красные бархатные перчатки, и ее рука была похожа на всплеск крови против военно-морского флота ткани его пиджака Саймон оттолкнул эти мысли подальше. Ему бы хотелось не думать о крови в неподходящее время.

— Идти куда? — Изабелль только закатила глаза и потянула его в сторону затененной беседки рядом с главными воротами Института. Места было не много, и Саймон мог чувствовать тепло, исходящее от Изабелль — тепло и холод не влияли на него, с тех пор как он стал вампиром, за исключением тепла крови.

Он не знал, было ли это из-за того, что он пил кровь Изабелль прежде или это было нечто более глубокое, но он чувствовал пульсацию ее крови по венам, как не чувствовал никого другого.

— Я хотел бы поехать с вами в Идрис, — сказал он без предисловий.

— Тебе безопаснее быть тут, — ее темные глаза смягчились. — Кроме того, мы не собираемся туда навсегда. Единственные представители Нижнего Мира, кто может отправиться в Аликанте, члены Совета, потому что они собирают собрание, выяснить, что нам всем делать, и, наверное, отправят нас обратно. Мы не можем прятаться в Идрисе, пока Себастьян совершает набеги за его пределами. Сумеречные Охотники не делают этого.

Он провел пальцем по ее щеке.

— Но ты хочешь, чтобы я прятался здесь?

— У тебя есть Джордан, который присматривает за тобой здесь. Твой персональный телохранитель. Ты лучший друг Клэри, — добавила она. — Себастьян знает это. Ты нужный материал. Ты должен быть там, где его нет.

— Он никогда раньше не проявлял ко мне интереса. Не понимаю, почему начнет сейчас. Она пожала плечами, запахнув плащ поплотнее.

— Он никогда не проявлял интереса ни к кому, кроме Клэри и Джейса, но это не значит, что он не начнет. Он не тупой. — Она сказала это неохотно, будто ненавидела присуждать Себастьяну даже эту заслугу. — Клэри сделает, что угодно для тебя.

— Она сделает что угодно и для тебя, Иззи. — И под сомневающимся взглядом Изабелль он обхватил ее щеки. — Ладно, так если ты пробудешь там не так долго, что все это значит? Она поморщилась. Её щеки и рот разрумянились от холода. Ему хотелось прижаться своими холодными губами к её, таким полным крови, жизни и тепла, но он чувствовал, что её родители смотрят.

— Я слышала Клэри, когда она прощалась с тобой. Она сказала, что любит тебя. Саймон посмотрел на Изабель:

— Да, но она не это имела в виду, Иззи.

— Я знаю, — возразила Изабель. — Пожалуй, я знаю. Просто она сказала это так легко, и ты ответил так же легко, я никогда не говорила так кому-то. Никому, кто был бы привязан ко мне.

— Но если ты скажешь это, — ответил он, — ты можешь пострадать. Вот почему ты не говоришь так.

— Так же, как и ты. — Ее глаза были большими и темными, с отражающимися в них звездами. — Ты можешь пострадать. Я могу сделать тебе больно.

— Я знаю, — сказал Саймон. — Я знаю, и это не должно заботить тебя. Однажды Джейс сказал мне, ты ходишь по моему сердцу в сапогах на высоком каблуке, и это не остановит меня. Голос Изабель заполнил воздух испуганным смехом.

— Он так сказал? Или ты слонялся поблизости? — Он посмотрел в ее сторону. Если бы он мог дышать, все перемешалось бы в его голове. — Я сочту это за честь.

Она повернула голову и их губы соприкоснулись. Ее губы были болезненно теплыми. Она что-то делала руками — расстегивала плащ, Саймон на мгновение задумался, Изабель ведь не собирается снимать одежду перед всей семей? Не то, чтобы Саймон был уверен, что осмелится остановить ее. Она была Изабель, в конце концов, и она почти сказала, что любит его. Ее губы двигались по его коже, пока она говорила.

— Возьми это, — прошептала она, он почувствовал что-то холодное на затылке, и плавное скольжение бархата перчаток на его горле, когда она отстранилась.

Он мельком взглянул вниз. На его груди висел кроваво- красный квадрат. Рубиновая подвеска Изабель. Это была реликвия Сумеречных охотников, модифицированная для обнаружения демонической энергии.

— Я не могу принять это, — сказал он в шоке, — Из, это должно стоить целое состояние.

Она расправила плечи.

— Это заём, а не подарок. Держи его у себя, пока я не увижу тебя снова. — Она провела пальцами перчаток по рубину. — Это старая история, он пришел в нашу семью в качестве подарка от вампира. Так что это фигня.

— Изабель.

— Нет, сказала она, перебивая его, хоть он и не знал что точно собирался сказать. — Не говори это, не сейчас. — Она попятилась от него. Он увидел ее семью за ней, все, что осталось от Конклава. Люк прошел через портал и Джослин вслед за ним. Алек, обходя окрестности Института, посмотрел на Изабель и Саймона, подняв бровь, и пошел дальше.

— Только не надо — не надо встречаться ни с кем, пока меня нет, ладно?

Он смотрел ей в след.

— Это значит, что мы встречаемся? — спросил он, но она только скривила улыбку и бросилась к Порталу. Он видел, как она взяла Алека за руку и они прошли вместе. Затем Мариза, Джейс, и вот, наконец, Клэри была последней, стояла возле Катарины, обрамленной испепеляющим синим светом. Она подмигнула Саймону и перешагнула. Он видел, как вихрь Портала подхватил ее и она ушла. Саймон прикоснулся к рубину, висевшему у него на шее. Ему показалось, что он чувствует биение внутри камня, движущийся пульс. Это было так, словно его собственное сердце снова билось.

3 ПТИЦЫ ГОРЫ

Клэри положила свою сумку у двери и огляделась. Она слышала, как ее мама и Люк передвигаются вокруг нее, ставят на пол багаж и зажигают ведьмин огонь, тотчас осветивший дом Аматис. Клэри собралась с духом. Они по-прежнему точно не знали, каким образом Себастьян похитил Аматис. Несмотря на то, что члены Совета осмотрели дом на наличие опасных материалов, Клэри знала своего брата.

Если он был в настроении, то мог полностью уничтожить дом, просто чтобы показать, что он способен на это — разнести кровати в щепки, разбить на мелкие осколки зеркала, выбить окна. Клэри услышала, как ее мать с облегчением вздохнула; она знала, что Джослин думает о том же, о чем и она: что бы ни случилось, дом выглядел нормально. И ничто в нем не указывало на то, что Аматис был причинен какой-то вред.

Книги были сложены стопками на кофейном столике, полы были пыльными, но не загроможденными, фотографии на стенах висели ровно. Клэри ощутила внезапный приступ боли, когда увидела одну из них, висевшую возле камина, сделанную недавно: на ней она, Люк и Джослин в Кони-Айленде, обнимающие друг друга, улыбающиеся. Клэри вспомнила, как в последний раз, когда она видела сестру Люка, Себастьян заставил Аматис испить из Адской Чаши, а она, сопротивляясь, кричала. Так, словно ее личность постепенно растворилась во взгляде, после того, как она проглотила содержимое Чаши.