Тайны финской войны - Борис Соколов

Неудача с форсированием Тайпален — йоки привела к замене Яковлева Мерецковым на посту командующего 7–й армией. Захваченный же плацдарм не оправдал возлагавшихся на него надежд, поскольку насквозь простреливался финнами с окружающих его скал. Здесь новые попытки наступления вели только к большим и напрасным потерям: противник легко отражал атаки, подготовка и развитие которых прекрасно просматривались на открытой местности. Незадолго до войны финны специально вырубили здесь весь лес и кустарник на прилегающей к реке территории.

Положение не изменилось и после того, как 9 декабря вместо измотанного непрерывными боями и понесшего значительные потери 19–го полка на плацдарм переправились 469–й и 674–й стрелковые полки 150–й стрелковой дивизии. Ранее эта дивизия находилась в резерве правофланговой группы 7–й армии. 10 декабря после упорного боя 469–й полк овладел деревней Коукканиеми. Победа, однако, стала пирровой. Подразделения понесли такие большие потери, что в ночь на 11 декабря их пришлось вывести во второй эшелон на восточный берег. Их место на позициях занял 756–й стрелковый полк. После недельной передышки атаки возобновились 19 декабря. Подразделения раз за разом шли в лоб на укрепления Тай- паленекого УР, доходили до проволочных заграждений, но залегали под массированным огнем противника и отходили на исходные позиции, оставляя убитых и раненых. Бессмысленные, бесплодные атаки продолжались четверо суток. Лишь вечером 22 декабря пришел приказ прекратить наступление и провести рекогносцировку и разведку, чтобы выявить финские доты.

За стратегически бесполезный плацдарм советское командование расплатилось кровью солдат: только части 49–й дивизии, по явно заниженным данным ее штаба, в боях с 3 по 11 декабря потеряли 573 человека убитыми, 2324 ранеными и более 100 пропавшими без вести.

Пока 19–й стрелковый полк вел упорные бои на тай- паленском плацдарме, остальные части 142–й стрелковой дивизии готовились к броску через озеро Суванто — ярви в самом узком его месте — так называемом Кивиниемском горле. Командование дивизии хотело тщательно подготовить форсирование озера справа от протоки, соединявшей две части Суванто- ярви. Однако недостаток артиллерии (дивизия не была усилена артиллерийскими частями из РГК) и, что еще важнее, времени, необходимого для разведки укреплений противника, не позволил успешно провести операцию. 6 декабря после артиллерийской подготовки части дивизии двинулись на штурм укреплений на левом берегу. Однако у Суванто — ярви повторилось то, что произошло на Тайпален — йоки. Огневые точки финнов не были подавлены и обрушили на атакующих град мин, снарядов и пуль. Из‑за шквального огня, да еще и в ледяной воде, не удалось навести понтонный мост, поэтому в передовых подразделениях вскоре стал ощущаться острый недостаток боеприпасов. Командование дивизии отправило на помощь пехоте танки — ам- фибии Т-37, но часть из них ввиду сильного течения в протоке вынуждена была вернуться обратно. А от тех машин, что добрались до противоположного берега, толку было мало. Недостаточная мощность их моторов не давала танкистам взобраться на ледяную кромку у берега, а слабое вооружение (всего один пулемет) и ненадежная броневая защита не позволяли приблизиться к финским позициям. В ходе неудавшейся танковой атаки три боевых машины перевернулись, похоронив на дне озера их экипажи.

Передовые подразделения, форсировавшие горловину, оказались в труднейшем положении: боеприпасы заканчивались, финны вели уничтожающий пулеметно — минометный огонь, помощи ждать было неоткуда, надвигалась ночь. Поэтому оставшиеся в живых под огнем противника переправились обратно на немногих уцелевших лодках.

8 и 9 декабря по приказу, отданному еще вечером 6 декабря командующим 7–й армией В. Ф. Яковлевым, 142–я дивизия готовилась к повторной попытке форсирования озера. Однако 10 декабря командовавший правофланговой группой войск армии комкор В. Д. Грен- даль отменил эту операцию как абсолютно бессмысленную. Вместо этого полки и батальоны 142–й совершили перегруппировку и заняли весь южный (правый) берег Суванто — ярви. В результате фронт дивизии увеличился до 52 км. Правда, вскоре район у Кивиниеми заняла 4–я стрелковая дивизия, но 142–й взамен добавили новый участок, и 30 декабря ее линия фронта составляла 48 км. Это не позволяло надежно прикрывать берег Суванто — ярви. Здесь в советский тыл свободно проникали финские разведывательные и диверсионные группы. Они внезапно нападали на обозы и колонны, скапливавшиеся в заторах на немногочисленных дорогах. В результате частям 142–й дивизии 14 декабря пришлось проводить настоящую операцию по очистке тыла от диверсантов в районе Уосуккюля.

Не имели успеха попытки наступать и по другую сторону Кивиниемского горла. Вечером 5 декабря пришел приказ о переброске 90–й стрелковой дивизии в район Кивиниеми для проведения операции по форсированию реки Вуоксен — Вирта. К 11 часам 7 декабря стрелковые части дивизии вышли на правый берег реки, но ее артиллерия находилась еще на марше вместе с саперным батальоном. Штаб дивизии не успел провести ни войсковой, ни инженерной разведки берегов. Тем не менее В. Ф. Яковлев отдал приказ о начале форсирования реки, по сути, прямо с марша, безо всякой подготовки. В журнале боевых действий дивизии читаем: «Попытки возражений о возможности переправы в таких условиях успеха не имели, и переправа была начата с подходом головы 5–го понтонного батальона. Командование дивизии имело только возможность произвести рекогносцировку и отдать предварительные распоряжения, сосредоточить части в районе переправы и провести некоторые неотложные мероприятия».

Переправа была начата с приходом первых трех понтонов около половины пятого вечера, в полной темноте, и продолжалась до утра. Часть понтонов с личным составом 173–го стрелкового полка была подхвачена на середине реки сильным течением и отнесена

к разрушенному железнодорожному мосту. Другие были повреждены противником и затонули, поэтому противоположного берега достигли только 4 понтона с бойцами и командирами 3 рот. Попытка поддержать переправу силами роты Т-37 из 339–го танкового батальона также не увенчалась успехом: 5 танков застряли на подводных камнях и препятствиях у восточного берега, один перевернулся, а два оставшихся не смогли выбраться на западный берег. Высадившиеся бойцы рассыпались на несколько групп и под огнем противника залегли. Почти все высадившиеся, за исключением нескольких человек, вернувшихся вплавь, погибли или были захвачены в плен.

Неумение получить и проанализировать достоверные разведывательные данные о системе обороны противника и организовать взаимодействие различных родов войск стали главными причинами провала первого штурма линии Маннергейма. Мерецков вспоминал: «Перед началом действий я еще раз запросил разведку в Москве, но опять получил сведения, которые позднее не подтвердились, так как занизили реальную мощь линии Маннергейма… Красной Армии пришлось буквально упереться в нее, чтобы понять, что она собой представляет».

Начальник инженерных войск Северо — Западного фронта комбриг А. Ф. Хренов, выступая в апреле 1940 года на совещании по итогам советско — финской войны, признавал:

«Мы недооценили инженерную мощь укреплений финского театра, недооценили и в количественном, и в качественном отношении… Недооценили в первоначальном периоде необходимость и роль блокировочных (штурмовых) отрядов (групп), составленных из всех родов войск, и тесного взаимодействия между ними. В начале у нас были попытки железобетонные укрепления захватить или силами только пехоты, или силами саперов, или танками, но из этого ничего не получалось, и только после того, когда опыт этих разрозненных действий был изучен, систематизирован и войскам была дана специальная инструкция, мы быстро получили хорошо натренированные блокировочные (штурмовые) крупные и мелкие отряды и группы, которые успешно действовали по захвату и разрушению всех систем укреплений».

О том же говорил и командующий артиллерией 7–й армии комкор М. А. Парсегов:

«Мы нашего противника не знали, мы его знали вообще. Я, как начальник артиллерии ЛВО (три года там сижу)у читал данные по разведке УР, где показано, что там есть столько‑то огневых точек, но, в сущности, мы ничего не знали. Там указано, что бетонные сооружения построены примерно против 152–мм снарядов; это неправильно, они построены против 305–мм».

Здесь уважаемый Михаил Артемьевич по неведению допустил явное преувеличение. Большинство финских дотов как раз и были рассчитаны на то, чтобы выдержать попадание 152–мм снарядов, но не более. Лишь немногие новейшие доты могли устоять против огня орудий калибра 203 мм. Укреплений же, которым были не страшны 12–дюймовые снаряды, у финнов вообще не было. Выходит, в оценке мощи линии Маннергейма разведка не так уж и ошиблась. Просто советская артиллерия привыкла стрелять по площадям, редко использовала стрельбу прямой наводкой и плохо вела прицельный огонь. Мерецкову и другим командующим выгодно было списать свои промахи на разведку и рассказывать наркому обороны и самому Сталину сказки о невероятной силе финских позиций. Хренов, например, утверждал, что на Карельском перешейке было 285 дотов и 2026 дзотов, тогда как на самом деле дотов было 236, а дзотов — 607. Очевидно, советские командиры и блиндажи считали дзотами.