Возвращение Матарезе - Роберт Ладлэм

– Ну, что у нас тут нового? – спросил Брэй. Забрав у жены сумку, он положил гранатомет на торчащий из песка камень.

– Быстроходное судно, слишком далеко, чтобы его разглядеть, но, по-видимому, направляется сюда.

– Мы с обеих сторон окружены клочками суши, которые и островами-то нельзя назвать. Весьма вероятно, что тот, кто стоит за штурвалом, сначала направится к первому с краю – а мы третьи.

– Слабое утешение…

– Этого может оказаться достаточно, – остановил Прайса Скофилд. – Я хочу взглянуть, какое оборудование имеется на борту судна.

– Какое это имеет значение?

– Ну, такое, что это поможет мне решить, взрывать ли эту посудину ко всем чертям. Мощная антенна, спутниковые тарелки, решетка радиолокатора – о, поверь мне на слово, это может иметь очень большое значение.

– Если судно бросит якорь у берега, нам придется его уничтожить.

– Помилуй бог, ты подал мне блестящую идею! – воскликнул Скофилд, поворачиваясь к жене.

– Если это именно то, о чем я подумала, то ты с ума сошел, – сказала Антония Скофилд, опускаясь на колени рядом с мужем. От ее слов повеяло холодом сухого льда.

– Не совсем, – ответил Беовульф Агата. – Преимущество на нашей стороне, на нашей стороне все преимущества! Уже сейчас можно определить, что мы имеем дело с совсем небольшим суденышком. Сколько на нем может быть человек? Четыре, пять, шесть?

– Милый, в логике тебе не откажешь, – скрепя сердце согласилась Антония. – В таком случае, я сбегаю в дом и принесу дополнительное оружие. – Поднявшись на ноги, она скрылась в густых зарослях.

– Когда Тони на меня злится, я для нее превращаюсь из «дорогого» в «милого», – усмехнулся Скофилд. – Это означает, что я прав, но она не хочет это признавать.

– А я вынужден признать, что понятия не имею, о чем вы говорите! И вы, и она.

– Знаешь, Кам, временами мне кажется, что соображаешь ты медленно.

– Прекратите! Что вы имели в виду?

– Рассуждая как бывший профессионал, я прихожу к выводу, что было бы очень неплохо подняться на борт этой посудины, ты не согласен? Выражаясь точнее, захватить ее. Вероятно, мы сможем узнать много интересного, разве не так? Заманим ублюдков сюда, возьмем игру в свои руки и поменяемся ролями. И тогда уже они станут мишенями.

– Ого, теперь я понимаю! – воскликнул Прайс. – Катер должен будет поддерживать связь с берегом. Мы захватываем тех, кто высадится на остров, показываем им гранатомет, нацеленный на судно, и даем понять, что один неверный ход – и хана.

– В общих чертах – да.

– Что нам принесет миссис Скофилд?

– Мое предположение – три пистолета-пулемета «МАС-10». У них больше дальность выстрела, выше кучность. Кроме того, эти три оснащены сделанными на заказ глушителями: вместо громких выстрелов противник услышит отрывистые шлепки. Теоретически, если нам придется открыть огонь, мы сможем убежать, не раскрывая свое местонахождение.

– И ваша жена разбирается в таких вещах?

– Ничуть не хуже нас с тобой. Больше того, в отличие от меня, Антония продолжает поддерживать связь с тем миром, который я покинул. Она не может забыть, как долго нам приходилось скрываться от всех, – ей до сих пор кажется, что мы беглецы. По-моему, Антония запросто надела бы акваланг и взорвала эсминец, если бы возникла угроза для жизни любого из нас – или Талейникова.

– Потрясающая женщина.

– Да, потрясающая женщина, – согласился Беовульф Агата, и в его голосе прозвучала нежность. – Если бы не она, ни мне, ни Василию не бывать в живых… А вот и Тони!

– Лично для себя я остановила выбор на «узи», – произнесла запыхавшаяся Антония. Раздвинув пальмовые листья, она вышла на опушку и бросила оружие. – Он полегче и более эффективен в ближнем бою. – Жена Скофилда сняла с плеча брезентовую сумку. – Я захватила по шестьдесят патронов на каждый «МАС»; они в пластмассовых коробках с красной полосой. Мои боеприпасы в синей… Ну, что теперь, дорогой?

– Ага, она немного оттаяла! – воскликнул Скофилд. – Что, Аяччо или Бонифачо начинаются снова, не так ли, Тони?

– Ублюдок, мне тошно от одного воспоминания об этом.

– Но, Кам, как видишь, свое дело она знает. Я прав, старушка?

– Старость я уж как-нибудь переживу. Но мертвой мне быть совсем не хочется.

– Прайс, в твоей сумке с рождественскими гостинцами случайно не найдется фонарик?

– Конечно, найдется.

– Доставай. Включишь, затем беспорядочно помашешь лучом. На судно не направляй, но поводи вокруг. Нам нужно, чтобы наши будущие жертвы его обязательно заметили.

– Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете, – с тревогой произнес Камерон.

– Говоря твоими словами, я и отдаю себе отчет, и не отдаю. Просто я знаю, что это поможет срезать угол, а мы ведь всегда ищем кратчайший путь, не так ли?

– Тут я не спорю, – согласился Прайс. Включив мощный фонарик, он поводил лучом по ночному небу, затем резко описал дугу над силуэтом приближающегося судна вдалеке.

– Ну вот, они изменили курс! – удовлетворенно отметил Скофилд. – До этого шли к острову номер 24, а теперь повернули к нам! Отлично сработано, мой юный друг.

– Что теперь? – спросил Камерон.

– Незваные гости направят к берегу лодку, – уверенно сказала Антония. – Я ухожу вдоль берега вправо от бухточки; ты, Кам, иди влево.

– И что дальше?

– Мы посмотрим, что за хлам выбросит на берег, – ответил Скофилд, устанавливая гранатомет среди скал. – Кроме того, я буду наблюдать за самим судном. Те, кто останется на борту, обязательно поднимутся на палубу… Тогда мы сможем точно определить, каков расклад.

– Предположим, на судне есть то же самое, что есть у вас, – сказал Камерон. – Скажем, семидесятипятимиллиметровая пушка или что-нибудь еще? В этом случае наши друзья смогут взорвать к чертям весь островок!

– Если пушка у них есть, я ее увижу, и как только к ней кто-нибудь приблизится, чертово корыто сразу же отправится на дно.

Небольшое судно, судя по виду, рыболовецкий траулер, приближалось к острову номер 26 Внешней гряды. Когда до корабля было уже ярдов двести, затаившиеся на берегу смогли различить на носу крупнокалиберную автоматическую пушку, достаточно мощную для того, чтобы потопить катер береговой охраны. Однако весь немногочисленный экипаж – если быть точным, состоящий всего из трех человек, – был занят спуском на воду пластиковой шлюпки с подвесным мотором. Появившийся из рубки капитан крикнул какое-то приказание, – судя по всему, распорядился отдать якорь. Оставаясь на палубе, он поднес к глазам мощный бинокль; у него на поясе висела кобура со здоровенным пистолетом.

– Это лицо мне знакомо! – воскликнул Прайс. – Этот человек – швед, Стокгольм считает его террористом номер один. Один из главных подозреваемых по делу об убийстве Пальме![21]

– Похоже, он нашел себе «крышу», – пробормотал Скофилд. – Вот теперь мне уже по-настоящему хочется побывать на этой посудине.

– Будь осторожен, милый.

– Антония все еще на меня злится… Непременно, моя прелесть. Ты только зайди справа. Но, ради всего святого, не высовывайся, используй по максимуму наши скудные джунгли. Помни, прибор ночного видения есть не только у нас, но и у этого ублюдка.

– Уже иду.

– И ты тоже, Прайс, не тяни. Отправляйся влево. Возьмем наших гостей под перекрестный огонь. Но только помните, что если стрелять все же придется, первая пуля уходит над головой. Нам нужны пленные, а не трупы.

– Будет исполнено, сэр!

– Прекрати весь этот вздор с «сэрами»! Я тебе не наставник; я – несчастный случай.

Пластиковая лодка с разбегу выскочила на песчаный берег меньше чем в двухстах футах от вооруженного гранатометом Скофилда. На правой стороне подковообразной бухточки в тени густых зарослей затаилась Антония, уверенно сжимая в руках «узи». Напротив нее, слева Прайс опустился на корточки за большим валуном, держа наготове «МАС-10». Первый из находившихся в лодке людей спрыгнул с носа на песок, сжимая в левой руке оружие, а в правой – веревку. Тот, что сидел в середине, последовал за ним, крепко схватив обеими руками большую автоматическую винтовку. Рулевой, разместившийся на корме, заглушил двигатель и последовал за своими товарищами; он также был вооружен. Втроем они обладали значительной огневой мощью.

В редких проблесках лунного света, пробивающегося сквозь разрывы в облаках, все трое были похожи на обычных рыбаков. Неухоженные бороды двоих из них свидетельствовали о нежелании расходовать теплую воду и орудовать бритвой, свойственном для всех моряков; лицо третьего было гладко выбритым. Этот последний, управлявший моторной лодкой, внешне выглядел моложе остальных: ему было лет тридцать с небольшим, в то время как его товарищам, коренастым, закаленным, было уже далеко за сорок. Кроме того, одежду этого третьего лучше всего можно было описать выражением «небрежно дорогая». Белые джинсы в обтяжку, свободная синяя хлопчатобумажная куртка и бейсболка с козырьком – в отличие от поношенных рубашек и свободных брюк его спутников. У всех троих на шее висело по мощному фонарику на кожаном шнурке.