Истинные звезды - Элизабет Адлер

Когда Брахман положил руку на хрупкое плечо девушки, Даная направила на них камеру и быстро сделала несколько снимков. Умирая от ревности, она нырнула в толпу, жалея, что увидела их, но не в силах уйти совсем. Она сердито упрекала себя за то, что не имеет никакого права испытывать подобные чувства. Она явилась сюда не как любовница Брахмана, она была просто его помощником. И ни разу за то время, что они находились в Италии, он не дал ей повода думать по-другому. Она, конечно, надеялась, что объяснялось это тем, что они были очень заняты — просто не оставалось времени на маленькие знаки внимания и задушевные беседы, на романы времени не хватало.

Но будь проклят этот Брахман, будь он проклят!

Она снова направилась к его столику и, затаившись в тени лестницы, продолжала снимать Брахмана и его спутницу.

— Perdone, carina[12], но после такой работы вам следует выпить бокал шампанского.

Она взглянула на стройного, смуглого молодого человека, который улыбался ей.

— Томазо Альери, — представился он. Его яркие карие глаза улыбались ей из-под густых бровей.

Она машинально протянула руку и взяла бокал, который он предложил ей. С привычкой фотографа подмечать все детали она заметила широкий лоб, крупный нос и полные чувственные губы, волевой подбородок и гладкие черные волосы. Даная мгновенно вспомнила его лицо, часто мелькавшее на страницах «Огги», «Пари-матч» и «Пипл», журналов, печатающих сплетни о знаменитостях мирового масштаба.

— Вы отличаетесь от других, — прошептал Томазо, не обращая внимания на шумную толпу вокруг. — Редкая птичка в неярком оперении среди пышных попугаев и какаду. Ах да, конечно! Сейчас я понял, кто вы, — о вас говорят, что вы маленький птенчик Брахмана. — Он оперся одной рукой о стену позади нее и наклонил к ней голову. — Скажите мне, carina, — шепнул он, — это правда?

Маленький птенчик Брахмана? Она пришла в ужас. Что он такое говорит о ней?

— Я ассистент Брахмана. Работаю с ним уже почти два года, — холодно ответила она. — Меня зовут Даная Лоренс.

— Понятно. Ну тогда, если то, что говорят о вас, неправда, мне повезло. Скажите мне, carina, — продолжал он, беря ее под руку и двигаясь к большим двойным дверям, которые вели в отделанный мрамором холл. — Вы когда-нибудь чувствовали одиночество среди толпы людей?

Она удивленно взглянула на него неужели он следил, как она подглядывала за Брахманом? Неужели он читал ее мысли? А может быть, ее чувства были написаны на ее лице?

— Вы когда-нибудь вдруг уставали от всего этого? Уставали от помпезности и сплетен, уставали от шампанского и обильной пищи?

Краем глаза Даная видела Брахмана с девушкой в красном. Он обернулся и злобно сверкнул на нее глазами, она ответила таким же взглядом. «Пусть эти двое развлекаются, — подумала она, — и если ему не нравится, что она беседует с симпатичным молодым итальянским модельером, чья романтическая репутация была такой же яркой, как и его таланты художника, тогда пусть пеняет на себя! Черт с тобой, Брахман, — думала она, — я не твоя собственность».

— Вам когда-нибудь хотелось обычных макарон и холодного вина, — продолжал Томазо, — в какой-нибудь простой забегаловке, где женщина на кухне понимает, что пища нужна, чтобы вы не чувствовали голода, а не просто для рекламы?

Он умолк на минутку, завладев ее обеими руками. Она удивленно смотрела на него, не зная, что он скажет дальше.

— Если вы все это испытали, моя маленькая птичка-невеличка по имени Даная, тогда вы сжалитесь надо мной и покинете со мной этот душный, прокуренный зал и этих чересчур деловых людей, покинете этот мир моды и фальши. Мы вернемся с вами туда, где мои корни — в тот квартал, который я хорошо знаю. Я могу пообещать вам ужин, который вы никогда не забудете.

Победно повернувшись спиной к Брахману, сердито смотревшему на нее, Даная взяла под руку Томазо.

— О да, — выдохнула она. — Да, с удовольствием. Мне кажется, это будет замечательно.

* * *

— Но почему? — спросила она недоуменно, когда они ехали на его белом «феррари» по залитому огнями Риму с его многочисленными фонтанами. — Почему вам так захотелось уйти с приема? И почему со мной?

— Я просто понял, что умираю от голода, — признался Томазо, искоса взглянув на нее с улыбкой. — Не помню, чтобы я нормально поел хоть раз за всю эту неделю, кроме как на приемах, а потом еда… Я был жутко занят. А я, птичка-невеличка, обожаю хорошую северную итальянскую еду. Кроме того, я ненавижу есть в одиночку. Хорошая еда располагает к беседе. Еду нужно тщательно выбирать, нужно обсудить вкусы собравшихся поесть людей. Хорошая еда — это как любовь, для нее нужны двое. К тому же, кого еще я бы смог убедить покинуть прием и пойти со мной в соседний ресторан? На всех женщинах платья по десять тысяч долларов, а бриллиантов — вообще не счесть.

Несмотря на свое испорченное настроение из-за Брахмана, Даная рассмеялась.

— Если бы я не выполнила свою работу сегодня вечером, я бы не смогла пойти с вами, — сказала она ему прямо.

— Работу?

— Мои фотографии.

Взяв камеру, она быстро сфотографировала его за рулем.

— Да уж, птичка-невеличка, вы сделали достаточно снимков Брахмана.

Даная откинулась на кожаную спинку сиденья машины, пытаясь скрыть румянец, проступивший на щеках. Значит, он все-таки следил за ней.

— Так, значит, вы действительно работаете на Брахмана? — спросил он.

— Я работаю с Брахманом, — поправила она Томазо — в настоящий момент. Но предупреждаю вас, Томазо Альери, что не за горами то время, когда я стану одной из тех женщин, которые не соглашаются ужинать в ваших маленьких ресторанчиках — и не из-за своих бриллиантов, а потому, что у меня будет слишком много работы в качестве фотографа. И очень может быть, я буду носить вашу чудесную одежду, — добавила она, почувствовав, что настроение у нее улучшается. Она испытывала какое-то облегчение от того, что оказалась вдали от Брахмана и его сердитых глаз и постоянных придирок.

— Что ж, в таком случае, Даная, давайте наслаждаться сегодняшним вечером. Будем считать, что мы прогульщики и сбежали с приема, на котором обязательно должны были быть.

Подняв с земли фонтан гравия, Томазо припарковал «феррари» и повел Данаю через старинный дворик к небольшому ресторанчику. В большом кирпичном камине горели длинные поленья, а с кухни доносились приятные аппетитные запахи. Когда они сели за столик, к ним поспешил улыбающийся хозяин, держа в руках любимое вино Томазо.

— Вы должны сесть здесь, — сказал Томазо, пододвигая стул Данаи поближе к себе, — чтобы на ваши волосы падал свет. У вас такие красивые волосы… темно-медные, с оттенком терракоты.