Апелляция кибер аутсайдера - 4 - Семён Афанасьев

а жить дальше здесь ему, а не им.

Видимо, папаша Хамасаки подсуропил вчера. Ушедший вот только что ученик не врал: ни он, ни его опекунша, ни (с высокой степенью вероятности) эти Эскобар-Мартинес к удару по площадке перед судом отношения не имели.

У Фомичёвых вполне могли быть и параллельные недоброжелатели, хоть и те же китайцы.

Интересно, подумал он перед тем, как вернуться за стол. А сможет ли натурал как-то сбросить этот настойчивый интерес с родины, раз такой уникальный?

На его памяти, границы иного государства, даже и этого, от тех людей могли и не прикрыть, особенно если от папаши реально осталось, что делить.

Да и гражданства, как ни крути, у этого учащегося нет. Пока.

* * *

Спасибо за ваш лайк

Глава 5

Почему-то сегодня мне постоянно хочется есть. Видимо, дело в меняющемся нейростатусе, хотя и неясны детали (точнее, лень вникать). Доверившись физиологии, чувство голода решаю обуздывать по старинке.

Девчонки со мной в столовую не пошли — заняты по уши новой ботвой социальных потрясений в результате выборов. Оказывается, даже несерьёзная на первый взгляда штука типа школьного совета — это ещё и целый пакет рутины.

Власть любит учёт, сказала "сестра" и потащила Эрнандес в администрацию заведения. Мартинес пошла с ними за компанию и прицепом.

— Подвинься. — На мой стол вдруг ни с того ни с сего хлопается поднос Ченя.

Подвигать мне особо нечего (взял одну большую тарелку и сложил в неё всё), потому ем, как и ел.

На агрессию с его стороны не похоже плюс по целому ряду признаков видно: он здесь исключительно поговорить и, возможно, тоже за едой.

— Ты ничего не перепутал? — примерившись, стараюсь перерезать фаршированный мясной рулет как можно аккуратнее.

Не получается. Капли масла, овощного сока и чего-то ещё жизнерадостно брызжут в разные стороны, в том числе на китайца.

— Бл*! — он вскакивает со своего места напротив меня, но тут же успокаивается и возвращается обратно. — Вот ты криворукий…!

На мою рубашку прилетело не меньше, чем на него, но если я сейчас буду демонстрировать какие-то эмоции, наверное, это будет не совсем комильфо.

Отморозившись, продолжаю есть, местами заляпанный, как ни в чём ни бывало, будто так и надо:

— Ты же сам сюда припёрся. Какие ко мне претензии?

Его визит сейчас можно трактовать двояко. С одной стороны, Миру им с Юнь навешала обоим: тренируясь со мной ночью, она типа поймала какую-то свою волну и говорит, что без импланта тоже есть жизнь.

Какие-то там приложения активируются вполне себе нормально, хотя и не на всю катушку — нужно лишь следить за фокусом и контролировать некий контур (дальше я снова не вникал).

Мозг — тренируемая система. В этом несовершенном мире никто на ниве занудной тренировки особо не заморачивается, поскольку есть концентраторы. Но если пойти древним путём, повторить подход к снаряду сколько-то тысяч раз и взять за ориентир какой-то там мой ритм (не факт, что не индуктивный и эндогенный — а этих слов я вообще не понял), то определённых результатов можно добиться даже насухую.

Плюс эффект неожиданности: Хамасаки-младшая почему-то была свято уверена, что пара ударов у неё в запасе точно будет, а вторая и не потребуется.

В общем, перед школой и после выборов китайцы ей проиграли. Не с треском, но вполне убедительно и с последствиями для своего рейтинга и тотализатора.

Это всё с одной стороны.

А с другой, у Ченя буквально на лбу сейчас написано какое-то двойное дно и даже гаджетов не надо, чтобы его заметить.

— Ты прав, никаких претензий. — Быстро ориентируется китаец. — Я сам идиот: знал, к кому сажусь. — Он даже одежду успел привести в порядок после драки и теперь косится на свою по второму разу заляпанную рубашку.

— Чё надо?

— Седьков, какой парой слов ты бы описал все свои метаморфозы за последние пару недель? Если бы я тебя попросил об этом?

— Если я тефе отвефу не с своими, а чуфими слофами, ты не обидифся? — чёртов рулет ещё и очень горячий, разговаривать сложно, а перемена маленькая. — Хотя пофиг. Чень, "ты же мне не благодетель, а злейший враг". С чего мне тебе отвечать? И к чему вообще нам с тобой разговаривать друг с другом иначе как вручную?

— С того, что я бы не преувеличивал роль эмоций в бизнесе. — Судя по тому, как он без особого желания ковыряет гарнир, голод его не донимает. Получается, китаец здесь только ради беседы? Занятно. — Если не хочешь ты, могу сказать я, мне несложно.

— Да я и чтобы ты говорил, не настаиваю, — пожимаю плечами. — Я б сказал тебе спасибо, если бы ты поскорее перешёл к делу или отвалил, а то у меня ещё второй рулет есть. Из него брызги тоже лететь будут, к сожалению. Чего припёрся?

— А сразу к делу не получится, — неожиданно собрано отвечает он. — Если я перейду к делу сразу, ты будешь думать, что это всё несерьёзно. В лоб такие предложения во время серьёзных бесед не озвучивают — сперва вступление.

— А у нас с тобой уже и серьёзная беседа нарисовалась? Бл*, я же не Юнь. К тому же, мы с тобой по разные стороны. Если тебе даже Хамасаки люлей навешала, на что ты сейчас рассчитываешь со мной?

— А это очень интересный момент, — с наигранным энтузиазмом на лице он тем не менее понижает голос. — Я даже поначалу думал, что твой выигрыш у Толстого — случайность.

— Он сам тоже так думает, причём до сих пор, — фыркаю. — И не он один. Ты заметил, что наша беседа напоминает два несвязанных монолога?

— Погоди, сейчас сформулирую. Моменты для размышления такие. Твоя победа над Рашидом и не только над ним; резкое взятие тебя под опеку Хамасаки; резкий рост твоего рейтинга, не углубляемся в детали.

— А ты чего в этой связи хотел?

— Твои авторские права. На условиях, которые со временем лично для тебя могут только ухудшиться. — Китаец даже отодвигает от себя практически нетронутую еду. — Ты понимаешь в бирже? Знаешь, что значит продать на пике цены? Ты сейчас на пике, выше уже не поднимешься. Я — покупатель.

Мне не приходится изображать изумление, а кусок сам шлёпается с вилки обратно