Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2) Не следует слишком обременять внимание шпиона, а дать ему одну строго определенную задачу. Тогда, идя прямо к цели, он легче и скорее достигнет ее и доставит обстоятельное донесение. Мелкие побочные поручения, развлекая внимание шпиона, влекут за собою потерю времени и путаницу в известиях; если же шпион неясно понял свою главную задачу, то он может и вовсе упустить ее из виду. Лучше всего разделить всю работу между несколькими шпионами, дав каждому небольшую, легко и определенно разрешимую задачу. Впрочем, шпион обязан докладывать обо всем замеченном и вне рамок данного ему наставления.
3) Никогда не следует посвящать лазутчика в тайну своих планов: будучи схвачен противником, он из страха смерти может забыть свои обязательства и сообщить ему все, что знает о наших действиях.
На этом основании шпиону не следует давать письменных инструкций, за исключением того случая, когда предполагается сбить неприятеля с толку; тогда инструкция составляется таким образом, чтобы чтение ее ввело его в заблуждение.
Если шпион малонадежен, то, передавая ему словесно инструкцию, надо как бы мимоходом, невзначай, сообщить ему такие сведения о наших силах и намерениях, какие желательно было бы сделать известными неприятелю[79].
Чтобы не передавать тайны искомых сведений в одни руки и чтобы обмануть малонадежного шпиона, полезно посылать его в два места и давать две (но не более) задачи: одну настоящую, другую фальшивую.
Двойными шпионами можно пользоваться только для обмана противника. Передавая им словесно инструкцию, надо сообщить такие вымышленные сведения о нашей армии, которые могут побудить неприятеля сделать шаг выгодный для нас, но вредный для него; можно, например, сообщить шпиону о прибытии значительных подкреплений к пункту, угрожающему противнику, чтобы таким образом, быть может, заставить неприятеля очистить этот пункт без боя и т. п. Но шпион отнюдь не должен знать, что его двойственная игра разгадана; поэтому передавать ему ложные известия надо так, чтобы это было сделано как бы нечаянно, по неосторожности; уверенность, что вы проговорились, придаст в глазах шпиона большее значение сообщенному ему известию, и он поспешит передать его противнику как несомненный факт.
Вообще с двойными шпионами надо обращаться крайне осторожно и умело; если начальник шпионов не имеет навыка в этом, лучше вовсе не держать двойных шпионов.
Отдав приказание какому бы то ни было шпиону, начальник лазутчиков или его помощник должны проводить шпиона за цепь сторожевых постов и наблюсти, чтобы он не вступал ни с кем в разговоры. Если шпион предполагает вернуться в тот же день, начальнику пропускного поста следует дать соответствующие приказания для обратного его пропуска.
Прием шпионов должен быть также обставлен некоторыми мерами предосторожности. Де Брак говорит по этому поводу следующее: «Надо ожидать возвращения шпиона с такими же предосторожностями, как возвращения разъезда с рекогносцировки, ибо за шпионом может последовать противник и вы рискуете подвергнуться атаке тем более опасной, что она основана на верном изъяснении обстановки».
Если известно приблизительно время возвращения шпиона, отправленного на поиски, то следует принять за правило — выходить ему на встречу в условленный час и на заранее определенный пункт, выбирая таковой непременно за линией сторожевого охранения. Так поступил, например, Стюарт перед известным своим рейдом в июне 1862 г. В сопровождении одного офицера он отправился к уединенному дому в тылу неприятельских постов, где должно было произойти свидание со шпионом. Не дождавшись последнего, Стюарт поехал к самому жилищу шпиона, отстоявшему в четырехстах шагах от неприятельского лагеря, и расспросив шпиона, вернулся к своим войскам, никем не замеченный[80].
Но не всегда время возвращения шпиона может быть заранее предусмотрено даже приблизительно. В этих случаях, прибыв к сторожевой линии, шпион должен вызвать офицера, от которого получил поручение или с которым имеет дело.
Во время блокады Меца французские шпионы и передатчики депеш, возвращавшиеся в крепость, подробно допрашивались на французских же постах, задерживались там на продолжительное время, а иногда подвергались крайне дурному обращению. Вскоре даже их перестали пропускать; так, например, богатый англичанин Воклэр, добровольно взявшийся доставить в Мец весьма важную депешу не был пропущен через аванпостную цепь по приказанию французского офицера, грозившего даже расстрелять его. Жандарм Камю и его сын, различными путями пробиравшиеся из Тионвилля в Мец, были встречены ружейным огнем с французских постов.
Во избежание указанных проволочек и неприятностей, уменьшавших число добровольных тайных агентов, комендант крепости выдавал лазутчикам письменный пропуск. Но этот способ оказался неудачным, так как, рискуя попасть в руки немцев и не желая компрометировать себя, лазутчики часто уничтожали эти документы. В октябре или сентябре 1870 г. рабочий Маршаль, пробиравшийся с депешами из Меца в Тюнвилль, был остановлен на немецких постах и затем отослан обратно в Мец; французская цепь задержала Маршаля, а так как он не мог представить свидетельства коменданта, которое он разорвал, попав в руки немцев, то его отвели в крепостную тюрьму, где продержали четыре дня по подозрению в шпионстве[81].
Гораздо рациональнее поступили немцы: всем своим шпионам они роздали небольшие металлические медали с разными знаками, которые носились на шее под одеждой в виде образков. Войска были предупреждены о значении этих медалей, так что, подходя к своим аванпостам или встречаясь с разъездами, шпион показывал свою медаль и без всяких опросов пропускался во все стороны. Эти сведения были переданы тем немецким шпионом, который был схвачен и расстрелян французами в Меце[82].
Рассказывая об этом факте, генерал Леваль замечает, что медаль могла бы быть заменена каким-либо условным знаком или словом (вроде пропуска). Невыгода такого способа заключается в том, что знак или слово пришлось бы часто менять, чтобы оно не узнавалось неприятелем, а это могло бы порождать путаницу. Наполеон I давал своим агентам специальные карточки.
Получив уведомление, что к сторожевой цепи подошел шпион, начальник лазутчиков отправляется немедленно на указанный пост, опрашивает шпиона и затем дает ему новую инструкцию. Для избежания проволочек шпион может быть проведен к начальнику; но желательно, чтобы для сопровождения его в сторожевой цепи находились всегда уполномоченные на то лица, т. е. офицеры или унтер-офицеры, выбранные начальником лазутчиков. Опрашивать шпионов надо всегда порознь, внимательно сопоставляя и сравнивая их ответы.
Малонадежных шпионов отнюдь не следует удерживать при своих войсках, а немедленно отправлять с новым поручением или, если работы в данную минуту нет, отсылать за линию охранения на то место, которое они сами выберут. Когда услуги их вновь понадобятся, за ними посылают кого-нибудь. При штабе можно держать лишь надежных шпионов, но лучше порознь, а не вместе.
Показание малоизвестного и неиспытанного шпиона может быть принято за основание для соображения о дальнейших действиях только тогда, когда оно подтвердится показаниями нескольких других шпионов[83]. Сведение, доставленное вполне верным и добросовестным шпионом или лазутчиком (офицером и нижним чином) принимается без проверки. Наконец, показание двойного шпиона не имеет никакой цены.
Рассмотрим, как организовано было шпионство у воевавших сторон в 1870-871 гг. и у японцев в 1904–1905 гг. Имеющиеся данные, конечно, очень неполны, но не лишены интереса.
В 1870 г. во время войны всеми тайными разведками немцев руководило то же бюро Большого генерального штаба, которое выдало этим в мирное время. Майор Краузе, стоявший во главе бюро, устроил свою резиденцию в Майнце, где сосредоточивались все получаемые сведения. При немецкой главной квартире сформировано было особое полевое полицейское управление (Feldpolizei); оно подчинялось разведочному бюро и, сообразуясь с его директивами, занималось вербовкой шпионов и направлением их деятельности; оно же ведало контршпионством. В начале войны управление состояло из директора, трех лейтенантов и одного низшего агента. Впоследствии штат постепенно увеличивался и в конце октября, когда главная квартира находилась в Версале, управление состояло из 31 офицеров и чиновников и 1 цензора, на обязанности которого лежало редактирование корреспонденции для периодической печати. При штаб-квартирах армий были такого же рода полицейские управления, но более слабого состава. Штат служащих пополнялся лицами, еще в мирное время работавшими в местных разведочных отделах.
- Остров Сахалин и экспедиция 1852 года - Николай Буссе - Публицистика
- Нам нужна… революция - Александр Глазунов - Публицистика
- Кабалла, ереси и тайные общества - Н. Бутми - Публицистика
- Преступный разум: Судебный психиатр о маньяках, психопатах, убийцах и природе насилия - Тадж Нейтан - Публицистика
- Знание и окраины империи. Казахские посредники и российское управление в степи, 1731–1917 - Ян Кэмпбелл - История / Публицистика
- Лжепророки последних времён. Дарвинизм и наука как религия - Валентин Катасонов - Публицистика
- Так был ли в действительности холокост? - Алексей Игнатьев - Публицистика
- Тайные общества и их могущество в ХХ веке - Йан ван Хельзинг - Публицистика
- Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев - История / Политика / Публицистика
- Умение структурировать время - Александр Иванович Алтунин - Менеджмент и кадры / Публицистика / Науки: разное