Кто прав, кто виноват? - Сара Андерсон

Отговорка. Байрону это совсем не понравилось.

– Леона, речь идет не о каком-то «личном деле», а о нашем совместном будущем.

Она одарила его мрачным взглядом, заставив испытать чувство вины.

– Это моя работа. Не нужно думать, что, наняв меня и сделав предложение, ты получил неограниченный контроль надо мной. В противном случае придется ответить на твое предложение, вот только ответ тебе не понравится.

Байрон усмехнулся против воли:

– Когда ты набралась этого вздора?

– Когда ты бросил меня. А теперь давай наконец поговорим о деле.

Брошенное ею обвинение ужалило его.

– А мне запомнилась другая версия событий.

Стряхнув с плеч его руки, Леона яростно шлепнулась на стул, будто именно он повинен во всех ее бедах.

– Сейчас я не обсуждаю личную жизнь. Я работаю.

– Что ж, хорошо. Когда будешь готова обсудить личную жизнь?

– После пяти.

– А когда я снова увижу Перси?

– Вот, значит, что тебе важно теперь. Хорошо. И его ты можешь увидеть сегодня после пяти. Приходи в гости. Как видишь, я не пытаюсь прятать его от тебя. А теперь давай наконец приступим к работе!

– Ладно, – уступил Байрон, ставя коробочку на стол. Кольцо продолжало посверкивать в свете солнечных лучей.

Леона протянула ему планшет:

– У нас есть три основных варианта декора интерьера: можем его осветлить, оставить приглушенно-затемненным или пойти ва-банк и выбрать очень темную палитру.

Байрон посмотрел на выбранные ею цвета: ярко-желтый с теплым красным акцентом, серый с холодным малиновым и насыщенно-красный, кажущийся черным в тени.

– Мне нравится желтый. Не хочу темный интерьер, ведь тогда посетителям, чтобы прочесть меню, придется подсвечивать его мобильными телефонами.

– Согласна. Я подумала, будет неплохо обыграть «Пиво и Першерон» в названии ресторана. Как насчет «паб «Першерон»?

– Нет.

– «Салун «Белая лошадь»?

– Не годится.

Леона усмехнулась. Он не мог не признать, что играть на равных гораздо приятнее. Как же ему недоставало их дружеского общения! Вдруг захотелось перегнуться через стол и поцеловать ее, как вчера вечером за секунду до того, как его мир изменился навсегда.

– Также я подумываю о внедрении европейского стиля. Как насчет Caballo de Tiro?

– Что это? Рабочая лошадка?

– В переводе с испанского «тягловая лошадь». Полностью соответствует бренду и подчеркивает твою связь с испанской кухней.

Подняв глаза, он увидел, что она довольно улыбается.

– Тебе по душе эта идея, не так ли?

– Да, она самая интересная. Правда, я не была уверена, что ты поймешь перевод с испанского.

– Вообще-то я неплохо поднаторел в испанском и французском. Моих познаний хватало, чтобы готовить и отвечать отказом на непристойные предложения.

– Вот как? – Леона снова посмотрела на кольцо.

Байрон сразу заметил, что она весьма неумело симулирует отсутствие интереса.

– Никто не придавал значения, что я из семьи Бомонт, и это не могло не радовать. Это было превосходно. И все же многие люди были заинтригованы рыжеволосым американцем.

Его слова были чудовищным преуменьшением. Сначала в Париже, а потом в Мадриде не прохо дило недели, когда бы он не обнаруживал на своем пороге поджидающую его красивую женщину. Или красивого мужчину.

– Наверно, тебя это забавляло. – Леона, потупившись, принялась сосредоточенно гонять картофельный салат вилкой по тарелке.

– Вообще-то нет.

Она хотела что-то сказать, но передумала.

– Вернемся к работе. Как тебе предложенное название?

Байрон вздохнул:

– Верно. Работа.

Он не собирался рассказывать, как, стремясь забыть ее, несколько раз во время своей добровольной ссылки собирался уложить в постель другую женщину, но всякий раз раздумывал. Байрон заставил себя сосредоточиться на деле. Он ведь всегда мечтал открыть собственный ресторан. Caballo de Tiro. Звучит неплохо, выговорить не слишком трудно.

– Было бы хорошо обыграть в украшении интерьера тему упряжной лошади. Например, стилизованные под телеги светильники. Кстати, телегу можно поставить и у входа. Это имеет смысл, учитывая, что в ресторан могут прийти родители с детьми. Телега служит и элементом декора, и развлечением для малышей. – Байрон вернулся к фотографии с цветовой палитрой: – Итак, ты предлагаешь выкрасить стены в желтый цвет и внести красный акцент.

– Да. Например, красными могут быть скатерти и салфетки.

– Не забудь про состаренное дерево.

– И кожу. Сиденья будут из кожи насыщенно-коричневого цвета. По стенам можно развесить картины и лошадиную сбрую. Обстановка планируется уютная и удобная, официальная, но не напыщенная.

– Мне нравится. Давай на том и порешим. Caballo de Tiro.

Леона обрадовалась:

– Это было нетрудно. Имеются у меня и еще кое-какие идеи.

Байрон с трудом подавил вздох. Ресторан важен, но сейчас ему хотелось перейти к более насущным вопросам. Как Перси? Согласна ли Леона выйти за него замуж или будет на каждом шагу ставить подножки? И что она, черт подери, имела в виду, говоря, что он бросил ее?

Она искоса посмотрела на него:

– Ты меня нанял.

– Знаю, но до пяти часов еще так далеко.

– Байрон, сосредоточься. Мне нужна спецификация кухни, после чего необходимо позвонить подрядчикам, обсудить временные рамки. Мой босс требует, чтобы все было сделано как можно быстрее. Я немного подредактирую эскизы интерьера и экстерьера и…

У Байрона зазвонил телефон.

– Риелтор, – с облегчением пояснил он. Хоть кто-то не заставил себя ждать! – Ешь, а потом перей дем к обсуждению духовых шкафов.

– Договорились.

Остаток дня промелькнул, как в тумане. Риелтор представила внушительный список готовых к найму домов на одну семью и приглашала посмотреть их в субботу. Леона хотела обсудить кухонную технику и расстановку столов. От такого у кого угодно пропадет желание работать. А ведь еще несколько месяцев назад он жил в тесной квартирке в Мадриде, готовил ночами для всемирно известного шеф-повара и в одиночестве бродил по городу, пытаясь затеряться в чужой культуре.

Пытаясь забыть о Леоне Харпер.

Теперь он будет управлять собственным рестораном, жить с Леоной и растить сына.

Слушая ее рассуждения о раковинах для ванной комнаты, он на долю мгновения вдруг захотел вернуться в Мадрид. Сию минуту. Помутнение рассудка, не иначе. Все происходящее казалось безумием. Предложение Леоне, чтобы не беспокоиться об опеке над сыном, осмотр домов, обсуждение, какое «послание несут клиентам» краны в ванной, совместное проживание с женщиной, уничтожившей его, отец которой к тому же сделал все, чтобы разрушить его семью.

Истинный Бомонт не станет ни убегать, ни признавать поражение. Хардвик Бомонт не утруждался исполнением отцовского долга, но последний разговор с ним Байрон запомнил очень хорошо. Увидев испачканные в муке штаны сына, он скривился от омерзения.