Ребенок моего мужа : повести - Елена Чалова

— Правда? — Бабка явно приободрилась. — Ой, да что ж это я у двери заговариваю вас своими болячками? Проходите, чайку попьем.

— Спасибо, Анна Петровна, но, может быть, я лучше погуляю с Сашенькой, а вы отдохнете?

Бабка обрадовалась и быстро одела мальчика. Они очень хорошо погуляли втроем, но все же с непривычки Катерина неожиданно для себя устала.

Когда она привела Сашурика с прогулки, Анна Петровна неуверенно спросила, не собирается ли Катерина завтра в магазин. Получив утвердительный ответ, она дала список продуктов и деньги. Боясь обидеть, Катерина деньги взяла.

На следующий день, в субботу, Александр был дома. Оставив его гулять во дворе с Настей, Катерина сходила в магазин, а потом понесла продукты Анне Петровне. Дом еще только начали обрабатывать агенты по расселению квартир и продаже недвижимости. Обшарпанный подъезд был оклеен объявлениями, где-то шел ремонт. Анна Петровна обрадовалась, увидев Катерину:

— Здравствуй, здравствуй, кормилица. Ну пройди хоть в кухню-то. А где же ромашка твоя?

— Гуляет.

Катерина отнесла сумки в кухню. Она купила продуктов на сумму значительно большую, чем та, что дала Анна Петровна. А вдруг бабка заметит и рассердится? Но сразу сбежать не удалось. Притопал Сашурик, остановился, глядя снизу вверх.

Глазенки круглые, как пуговички. Рожица чем-то перемазана.

Бабка замахала на него.

— Иди отсюда. Иди в комнату. Чуть чайник на себя вчера не вывернул, — пожаловалась она.

Катерина подхватила мальчика на руки и понесла в комнату.

Квартира оказалась из разряда «бедненько, но чистенько». Старые бумажные обои кое-где оживлялись фотографиями и репродукциями картин, вырезанными из журналов. Комната мальчика была просторной и светлой. Деревянная кроватка в углу, детские столик и стульчик, пестрый половичок, несколько больших ярких игрушек и кучка обычного детского полусломанного имущества — грузовичок без одного колеса, порванная книжка, кукла-Буратино — ноги-руки отдельно. Вроде бы все есть. Но… Сиротливо было в этой комнате. Малыш сел на пол и теперь протягивал ей грузовичок, гудя и бибикая. Он улыбался, чумазые щечки толстенькие, да и все тельце упругое. «Он не худой, не голодный и не несчастный, — твердо напомнила себе молодая женщина. — Просто я знаю, что он сирота. Вот и кажется мне все таким мрачным». Она еще раз улыбнулась малышу, махнула рукой и вернулась в кухню. Бабка охала по-прежнему, и Катерина спросила, не надо ли чего в аптеке. Молодая женщина обещала принести лекарства на следующий день и, торопливо распрощавшись, ушла.

И вот она уже снова на улице. День выдался чудесный — яркий солнечный день золотой осени.

Она глубоко вдохнула прохладный воздух, стараясь избавиться от внезапного чувства тоски и чего-то еще — может быть, одиночества, которыми вдруг повеяло на нее от пожилой женщины, чьи рецепты она торопливо засунула в сумочку. На улице такое солнце — почему же так сумрачно в квартире. И в этом сумраке — маленький мальчик, который как-то очень серьезно смотрел на нее из-под завитков темных волос. Как будто упрекал…

Господи, что за глупости лезут в голову. Катерина передернула плечами, стараясь стряхнуть тягостное чувство. У детей и собак бывает этот всезнающий влажный взгляд — просто каприз природы. «Я буду помогать им, чем смогу», — пообещала себе Катерина и побежала через дорогу.

В скверике на берегу пруда ее ждали муж и дочка. Они уже собрали огромный букет разноцветных листьев, и теперь Настя, сидя на отцовском колене, пыталась скормить самый большой, разлаписто-яркий кленовый лист рыжему соседскому сеттеру. Александр сидел на корточках, одной рукой он держал Настю и букет листьев, а другой почесывал собаку за ухом. Сеттер выглядел вполне довольным, несмотря на не совсем подходящее угощение.

«Мой муж как ребенок», — подумала Катерина. Мальчик, которому никогда не разрешали заводить животных — Нина Станиславовна терпеть не могла всякую живность. Теперь он мужчина, у него есть свой дом, и он пытается реализовать в нем свои детские мечты. И пусть, решила она. Хочет собаку — пусть будет собака. И рыбки.

Муж оглянулся, увидел ее и, словно застигнутый на месте преступления мальчишка, торопливо попытался отодвинуться от собаки. Потерял равновесие, и получилась очень живописная куча-мала: большой мужчина, сверху маленькая хохочущая девочка, осыпанная разноцветными листьями, и рыжий сеттер, который с радостным лаем прыгал вокруг, пытаясь лизнуть кого-нибудь в нос.

Когда, уже купив продукты и осчастливив дочку очередным плюшевым зверем, они ехали в зоомагазин за аквариумом, Катерина решила, что подарить мужу и дочке на Новый год. Она представила, как из коробки под елкой вылезет теплый, мохнатый и смешной щенок, в каком восторге будет Настя, когда маленький зверек будет, смешно переваливаясь, бегать по ковру… и писать на него — м-да…

Александр вел машину и краем глаза посматривал на жену. Она смотрела в окно и улыбалась каким-то своим мыслям. Что бы там ни говорила мама — он счастлив. Они любят друг друга и за годы семейной жизни стали по-настоящему родными людьми. «Она самая милая, самая чудесная женщина. Я скажу ей об этом сегодня», — подумал он решительно. Как многие мужчины, он испытывал страх перед ласковыми словами — то ли опасаясь, что они прозвучат слишком торжественно, как в кино, то ли еще почему-то, но слова любви, которые он часто говорил жене в душе, редко произносились вслух…

Жаль, что нельзя остановить машину и поцеловать ее прямо сейчас. Слишком сильное движение, да и Настя, надежно пристегнутая сзади к специальному детскому сиденью, моментально расшумится: «А мне, а меня!» Мужчине вдруг нестерпимо захотелось поцеловать именно сейчас. Он вновь искоса посмотрел на Катерину. Какие яркие у нее губы. Не тронутые губной помадой, они словно пульсируют изнутри горячей, яркой кровью.

Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от несвоевременных мыслей. Машина непроизвольно вильнула, и сзади нервно засигналил мужичок на красных «жигулях». Александр торопливо сосредоточил внимание на дороге.

«Я подарю ей на Новый год котенка, — неожиданно для себя решил он. — Собаку она, может, и не захочет… пока, а котенку наверняка обрадуется. У них всегда были кошки. И Ананасик будет доволен».

Глава 7

Безоблачное счастье не может длиться вечно. В доказательство тому на следующий день, в воскресенье, в восемь часов утра раздался телефонный звонок. Нашарив на тумбочке трубку, Катерина сонно протянула:

— Алло…

— Катерина, позовите мне сына, будьте добры, — раздался в трубке бодрый и, как всегда, не слишком приветливый голос Нины Станиславовны.

— Вставай, — затормошила Катерина мужа, — твоя мама хочет с тобой говорить.

Бросив взгляд на часы, Александр издал стон разочарования:

— Господи! Так рано! — Он состроил жене свирепую гримасу. — Кофе подай, женщина.

— Слушаю, мой господин и повелитель.

Выходя, она услышала, как он говорит в трубку:

— Доброе утро, мама… Да, я спал, ну и что?

Вернувшись с кружкой кофе, Катерина присела на край постели, с интересом наблюдая, как меняется лицо мужа. Губы, сжавшись в твердую линию, стали тоньше, зеленые глаза приобрели холодный серо-стальной оттенок — и он вдруг стал удивительно похож на Нину Станиславовну. Выговорив очередное «хорошо, мама», Александр повесил трубку. Катерина, не удержавшись, прокомментировала:

— Ты не выглядишь особенно радостным.

— Да уж… Хотя я сам виноват, она меня предупреждала на прошлой неделе, но в пятницу свалился этот контракт…

— А что такое?

— Родители празднуют сегодня годовщину свадьбы.

— Не может быть! — Спрыгнув с кровати, молодая женщина подошла к бюро и торопливо стала листать свой еженедельник. — Смотри, у меня записано. Это будет только в следующую пятницу.

Видя, что муж качает головой, она замолчала.

— Все правильно — собственно дата годовщины на следующей неделе, но праздновать они ее решили сегодня. Лев Николаевич, начальник отца, уезжает в отпуск во вторник. Кажется, он купил таймшер где-то во Франции. А у маминой подруги — помнишь Зинаиду? — подходит очередь ложиться в Институт косметологии.

— Что она будет подтягивать на этот раз?

— Ох, не знаю я… Короче, нам нужно приехать к часу дня — помочь приготовить и накрыть на стол. Гости приедут к четырем.

Они помолчали. Потом Катерина спросила:

— А что насчет Насти?

— Мама хочет, чтобы я привез ее к четырем часам, а через час отвез обратно домой.

Снова повисло молчание. Катерина пошла в кухню варить кашу для Насти. Александр, накинув халат, поплелся за ней. Так жаль, думала молодая женщина, весь день пропал. Но что толку переживать, если изменить ничего нельзя. Она села на колени к мужу и стала разглаживать пальчиком нахмуренные брови.