Личное дело майора (СИ) - Кистяева Марина

Как выяснилось часом позже, сюрприз ждал их.

В виде большого черного мерса, припаркованного у дома матери.

– Не поняла, – выдохнула Лизка, бросая полуиспуганный взгляд на брата.

Причина на то была.

Евгений промолчал. Зато втопил газ и припарковался с юзом.

– Осторожнее! Ты что творишь? – возмутилась Лизка. И не договорила – началась гонка на опережение.

Лиза поспешно отстегнула ремень безопасности и умудрилась выскочить из машины вперед Евгения, который, яростно сжимая кулаки, готовился ворваться в отчий дом.

– Стоять! – прорычала сестра, выставляя обе ладони вперед.

– Уйди, Лиз…

– Нет!

– Я его убью…

Тихонов хотел обойти ее, но не тут-то было. Сестра уперлась руками ему в грудь, останавливая всеми доступными способами.

– Да погоди ты!

Что-то в голосе Лизы насторожило Евгения. Неприятно царапнуло. Он, привыкший доверять интуиции, которая не раз спасала его, притормозил, хотя ярость и неверие продолжали бушевать внутри, разрывая его на мелкие части. Кулаки чесались от желания пройтись по одной холеной морде. Да и просто… взглянуть в глаза…

– Гожу. – Евгений не скрывал давления, что сочилось в голосе. Где-то послышался шум. Кто-то хлопнул дверью… крикнул…

Лиза побледнела и как-то замялась.

Пиздец.

Евгений горько усмехнулся.

– Ты в курсе, да? – Но тому, как забегали глаза сестры и по щекам пошли красные пятна, он попал в десятку. В яблочко, черт побери. – И как давно вы мне голову морочите, а?

– Жень…

– Что Жень? – недобро рыкнул он, все же отодвигая сестру в сторону.

Вовремя.

На улице показалась высокая фигура мужчины за пятьдесят. В гражданском.

Он же его привык видеть в форме… Да и как привык. Иногда попадались фото в новостной ленте…

А так… Грудь не просто взорвалась, в нее вдолбили. И щедро.

Генерал Тихонов выждал паузу. Не направился сразу к нему навстречу, дал осознать происходящее. Он, сука, и осознал! Только что толку?

Поэтому мать и последнее время перед выходными звонила и уточняла, приедет ли Женя к ней… Мало ли. Столкнутся вдруг.

С этим…

Тихонов-старший нахмурился и сдержанно кивнул, здороваясь.

– Матери – ни слова, – предупредил он, слегка прищуриваясь, когда они поравнялись. – Если хочешь поговорить – все вопросы ко мне. А так… Саша – моя женщина. Ясно выражаюсь?

– Куда уж яснее. Сначала на карьеру променял, а сейчас мать – твоя?..

– Женя…

Их последняя стычка случилась после того, как Евгению доставили дарственную на квартиру. Тогда он знатно сорвался, явился в штаб. Едва в драку не полез, желая швырнуть в лицо документы тому, кто предал когда-то мать.

Сама Александра Анатольевна так не считала. Она до конца и не рассказала детям подробностей, почему они с отцом разошлись. Глаза отводила, ничего не объясняла. Ушел, это главное.

Уже потом Евгений узнал, что на отца глаз положила дочка одного потомственного военного. И дальше истории расходились. Кто-то говорил, что Борька Тихонов звезды получал, потому что хорошо трахал одну дамочку. Вторые – обратное. Что ему и палки в колеса вставляли родственники некой обиженной и недооцененной дамочки, которая не получила будущего генерала в жены.

Жениться Борису Тихонову в конечном итоге пришлось, потому что большая звезда не опустится на плечи холостяку. Правда, брак продлился не больше года…

А теперь что?..

Снова к родной потянуло?

Евгений посмотрел в глаза отцу. Тот взгляда не отвел.

– Вопросы будут.

– Жду.

Не удержавшись и чувствуя себя последним идиотом, Евгений прошел к дому, задев отца плечом.

Мама встретила его с виноватым лицом. А еще с припухшими губами…

Женя выдохнул. На мать не имеет смысла срывать злобу. Да и вообще!

– Это нормально, мам?

– Давай я чайник поставлю? – засуетилась она, не зная, куда деть глаза. – Или кофе заварю! У меня есть вьетнамский, твой любимый…

– И когда ты собиралась мне сказать? – внезапно Евгений поймал себя на том, что запал пропал. Разом. Точно кто-то выключил. – И откуда у тебя вьетнамский кофе? Презент отца? Ему подогнали, а он тебе?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Александра Анатольевна шумно вздохнула.

– Так чай или кофе?

– Кофе, – буркнул Женя, подмечая, как из любимых дорогих глаз уходит вина. А вот это правильно.

Не должна женщина чувствовать вину за то, что провела ночь с мужчиной….

Когда это он стал философом? Да еще по отношении к кому…

А что еще сказать? Наброситься на мать с упреками? Так он первый говорил на ее недавнем дне рождении, что в сорок восемь лет пора подумать о личной жизни вплотную.

Видимо, она и подумала.

Лизка входила крадучись.

– Все целы? Шторм откладывается на потом? И даже посуда, что ли, целая? И никто не орет? Диво дивное…

Евгений отодвинул стул и сел, выразительно опустив руки на стол. Лиза прокралась за спину и плюхнулась на диван. Ему не надо оборачиваться, чтобы знать, что сестра поджала ноги и замерла в ожидании.

Александра Анатольевна все же заварила чай, приготовила кофе. Поставила на стол творожную запеканку. Любимую им и Тихоновым-старшим. У Жени из счастливых воспоминаний детства были как раз воскресные завтраки, когда мама вставала пораньше и спешила напечь блинчики или запеканку, щедро политую малиновым вареньем или украшенную свежими ягодами.

Это было чертовски вкусно.

И по-семейному счастливо.

У запеканки не хватало нескольких кусков. Все, как и полагается.

Евгений притянул к себе тарелку и взял кусок. Откусил и откинулся на спинку стула, демонстративно активно жуя.

Александра Анатольевна повторно шумно вздохнула.

– Я совершила ошибку. Много лет назад.

– Мам…

– Подождите! – Она вскинула руку кверху, призывая взрослых детей к тишине. Те в кои-то веки послушались. – Или я сейчас рассказываю, как и что мы с Борей натворили в прошлом, или к этой теме больше не возвращаемся.

– Рассказывай, – быстро пискнула Лиза, стремясь опередить брата. – Жека, а ты молчи. Спугнешь маму.

– Я сам внимательность, – фыркнул он, активно работая челюстями.

– Я коротко… – Мама провела рукой по волосам, выдавая степень волнения. – Много лет назад я сглупила. Не послушала Борю… А послушала гордость с ревностью и соседок, что активно нашептывали, что такой мужик, как Боря мой, не может не гулять. И разговоры разные были еще… Что девица одна за ним приударила, проходу не дает. Боря говорил, что сплетни, бабские пересуды, не более. Я сначала старалась верить, а потом… – Она прикрыла глаза, окунаясь в прошлое. – Потом был сильный скандал. Я в горячке сказала, чтобы Боря убирался. Он и ушел… Вы же знаете, отец гордый. Ну и… вот.

– Так я не поняла, мам… Твой первый муж изменял тебе или нет?

Лизка почему-то всегда неровно дышала к генералу Тихонову. В том плане, что еще будучи девочкой, отчаянно желала, чтобы и у нее был папа. Собирала про Бориса Витальевича любую информацию, специально злила Женьку расспросами. Тот бесновался, иногда срывался на сестру. Уходил из дома, бегал на стадионе. Говорил себе, что не нуждается в предателе, что раз мама выгнала отца, значит, за дело.

В детстве не бывает полутонов. Человек или хороший, или плохой. Это как при просмотре фильмов – или «наш» герой или злодей.

Отца Жека записал во вторую категорию. Когда-то решил, что тот предал семью ради карьеры. Все. Другой вариант даже не рассматривался. Мать первое время и алименты отказывалась брать. Гордая… Отец приезжал. Чего уж. И часто… Сейчас, оглядываясь назад, Евгений много что подмечал. Того, что предпочитал не замечать…

– Уже не имеет значения. Столько лет прошло…

– И?.. – продолжала допытываться Лиза, в то время как Евгений молчал.

– Борис ездил ко мне все эти годы. По молодости чаще. Стучался, пытался ухаживать. Я за порог не пускала…

– А сейчас?..

– Сейчас пустила.

Александра Анатольевна пожала плечами и улыбнулась.

Через десять минут она вышла следом за Женей. Тот остановился на крыльце, прислонившись плечом к стене.