Пепел (СИ) - Сью Ники

Почему я продолжаю думать о нем? Нам нельзя даже общаться, иначе отец... Мне нужно держаться от него подальше, а не тайно заглядываться и вздыхать.

– Ну-ка, иди, глянь на себя, – сказала Олеся Викторовна, вырывая меня из мыслей. Вздохнув, я взяла очки со стола, надела их и взглянула на свое отражение. Не сказать, что сильно изменилась, но легкие румяна на щеках и алый блеск на губах, в самом деле придали яркости. И я вдруг почувствовала себя живой, словно впервые вдохнула полные легкие кислорода.

– Спасибо, – прошептала тихо. На глаза навернулись слезы, но я проморгалась, чтобы не заплакать. Кажется, все эти волшебные моменты должны были начаться еще раньше, а не проходить фоном мимо меня.

– Знаешь, в школе я была чем-то похожа на тебя, Риточка, – с ностальгией в голосе произнесла женщина. Она подошла ко мне, положила руку на плечо и грустно улыбнулась, видимо, погружаясь в воспоминания.

– Сочувствую.

– Мне нравился один мальчик, а ему нравились… – Олеся Викторовна замялась, затем откашлялась и продолжила. – Такие, как Аленочка Смирнова и ее подруги. А я засыпала с мыслями, что однажды изменюсь, буду уверенней и ярче.

– Вы изменились? – спросила, немного смущаясь вопроса. Кажется, он прозвучал бестактно.

– Нет, не хватило духу. И мальчику тому не призналась в своих чувствах. Тогда мне казалось, даже если протянуть руку, достать до звезд невозможно. Но сейчас понимаю, если не попробуешь, как узнаешь, насколько высоко находятся звезды?..

– Но я не планирую доставать до звезд, – поджав губы, сказала, продолжая разглядывать себя в зеркало. В нем была настоящая я, которая, кажется, никогда оттуда не выйдет. Разве что сегодня…

– Жизнь слишком непредсказуема, милая, – с улыбкой произнесла Олеся Викторовна.

– Это точно, – кивнула я.

Мы еще немного поболтали, а затем пошли в актовый зал, где уже шумел народ в ожидании завершения концерта и начала дискотеки. Оказывается, в этой школе не нужны были особые праздники для того, чтобы ее устроить, совет учеников сам решал, когда можно включать музыку. Вот и сегодня предлагалось отсидеть обязательную торжественную программу, а потом танцевать.

Пока я стояла за кулисами, сжимая в руках черную папку с текстом сценария, до меня доносились голоса выступающих. Кто-то переживал, кто-то, наоборот, сетовал, что пришлось напрягаться для сцены. Мне хотелось выглянуть за занавес, узнать – много ли зрителей, хотя больше всего, конечно, интересовал Витя. Откровенно говоря, я молилась всем богам, чтобы его не было в числе присутствующих.

Наверняка из меня выйдет плохой ведущий. Да что уж там! Я никогда не выступала на сцене. Нервный мандраж вовсю скользил в груди, заставляя все чаще делать глубокие вдохи.

Минут через пять Олеся Викторовна объявила о начале, и мне пришлось сделать первый шаг на сцену. В глаза ударили прожекторы, темнота в зале и шум, который медленно заглушался. Ноги чуть потряхивало, руки тоже. Я снова набрала побольше воздуха в легкие, подошла к стойке для ведущих и только планировала положить на нее папку, как она молниеносно рухнула на пол.

Блин.

По залу прокатилась волна смешков, тем временем я кое-как присела на корточки, дурацкое платье почти задралось до бедер, и мне приходилось его постоянно одергивать. Зачем вообще надела его? Наказание! И еще столько глаз! Подняв папку, выпрямила спину и наконец открыла рот, чтобы озвучить первую строчку по сценарию, но меня отвлек скрип открывающейся двери. Переведя взгляд, я замерла, заметив в проходе Шестакова.

Глава 14 - Рита

Надо было начинать говорить, но я продолжала пялиться на Витю, который, в свою очередь, не сводил с меня глаз. Он замер в проходе, хотя его друзья уже плюхнулись на крайние места на последних рядах. Шестаков же так и стоял, а потом, видимо, пришел в себя и выдал мне какую-то глумливую ухмылку.

Мистер Популярность в своем репертуаре.

Сглотнув образовавшийся ком в горле, я заставила себя перевести взгляд на Олесю Викторовну, которая стояла за кулисами и активно шептала мне, что пора бы вспомнить о роли ведущей. Улыбнувшись ей через силу, я все-таки опустила глаза на текст и начала его зачитывать. Господи! Мой голос из динамиков звучал просто отвратительно! Хотелось сбежать или закрыть уши, но, к моему удивлению, в зале никто не морщился. Так что уже через пять минут я немного успокоилась и перестала трястись, как сучок на ветру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Концерт прошел на удивление хорошо: сперва выступила директриса, потом танцевальная группа исполнила два ритмичных номера, а когда вышли мальчишки из восьмого и показали сценку в стиле стэндапа, я вместе со всеми посмеялась. Казалось, они родились на сцене или для нее. Потом было скучное награждение учителей за особые заслуги перед школой. Пока их награждали, я отошла в сторонку и зачем-то вновь скользнула взглядом в сторону выхода из зала.

Витя уже не стоял там – то ли ушел, то ли сидел в компании друзей и своей девушки. С моего места было сложно рассмотреть знакомое лицо в зале. Расслабив плечи, я с облегчением выдохнула, поправила платье и принялась дожидаться окончания вечера. Хорошо еще, что отец сегодня в ночную смену, с недавних пор он подрабатывал сторожем в санатории. Но и там ему не очень нравилось – шумно, завтрак невкусный и сменщик больно болтливый. Если бы папа был дома, ни за что бы не разрешил мне участвовать в концерте. Его и так жутко раздражал факт моего нахождения в стенах школы, где учится сын врага.

Господи! Прошло столько лет! Почему люди не могут отпустить обиды и продолжить жить дальше?..

Когда торжественная часть подошла к концу, Олеся Викторовна объявила о начале дискотеки. Старшеклассники быстро убрали стулья в центре зала, какой-то мальчишка из десятого уселся за ноутбук, и из колонок зазвучали современные хиты. Свет погасили, оставив только светомузыкальный шар, лучи которого скользили по углам большого помещения.

Я с грустью развернулась, сжав в руках папку со сценарием, и поплелась на второй этаж в учительскую. Оставаться на танцевальном вечере не планировала, тем более домашки задали прилично, и маме помочь с ужином надо. Да и с кем танцевать? Со своей серой тенью? Махнув головой, я двинулась прочь от актового зала. Лучше не думать о плохом, зачем портить настроение?

Пока поднималась по ступенькам, за спиной послышались шаги. Однако я не оглянулась, не заострила внимание – школа, людей полно.

На втором этаже, к моему удивлению, было темно, свет в коридоре не горел, двери кабинетов были закрыты. Довольно тихо, если бы не шаги, которые продолжали преследовать. Не выдержав, я оглянулась и чуть не выронила папку из рук, заметив приближающегося Шестакова.

В сумрачном освещении его кремовая толстовка казалась серой, а черные потертые джинсы едва ли привлекали внимание. Короткие волосы слегка растрепаны, уголки губ приподняты в какой-то до жути дьявольской ухмылке, а от блеска изумрудных глаз, которые прожигали каждую клеточку моего тела, спину осыпал табун мурашек.

Я прижала к груди папку, обхватив ее руками, словно спасательный круг, сглотнула и начала поворачиваться, чтобы скорей шмыгнуть в учительскую. Однако Шестаков не дал мне этого сделать: его горячие пальцы обхватили меня за локоть, резко дергая в обратную сторону. В долю секунды мы оказались настолько близко, что я перестала дышать. Пульс ускорился, глупое девичье сердце громко билось о ребра. Смотреть на Витю снизу вверх, ощущать его тепло рядом – подобно пытке.

– Отпусти, – прошептала, поражаясь тому, что перешла на шепот.

– Какое милое платье, оказывается, ты тоже можешь быть девушкой, – пропел Шестаков, не сводя с меня глаз. Его голос звучал высокомерно, словно парень надо мной насмехался. Кажется, Витя больше не был тем человеком, что жил в моих воспоминаниях. Кажется, я продолжала тянуться к образу, которого больше не существует.

– На первом этаже больше сотни девчонок, а ты прибежал ко мне отвесить дурацкий комплимент? – мне хотелось, чтобы фраза прозвучала жестко и задела Шестакова. В конце концов, у него есть девушка, а у меня строгий отец, повернутый на предательстве. Зачем это ненужное общение?..