Заповедная тропа - Ольга Богатикова

явно выпавшее из крыла жар-птицы.

Видимо, во время вчерашней прогулки, Огневушка пролетала над русалочьим озером. Наверное, хотела попить воды, или просто решила отдохнуть на одной из древесных веток.

Ай да Царев! Не только любопытен, но и глазаст, и удачлив. Разглядеть рыжее перышко среди рыжей листвы не каждый сумеет. Правда, толку от этой находки не много. Старые Огневушкины перья дольше суток не живут — распадаются на искры и гаснут. Не удивлюсь, если Ивану посчастливилось найти последнее из тех, от которых она вчера избавилась.

Я склонилась над ладонью Царева, судорожно размышляя, кого из пернатых объявить обладателем золотого пера. Что бы не воображал себе Соколов, а Иван вовсе не дурак, к тому же является биологом, и должен понимать, что столь интересными узорами ни одна птица наших широт похвастаться не может.

Слава и Алена, очевидно, думали о том же. Ситуацию разрешил (или, наоборот, усугубил) налетевший ветер. От его порыва золотое перышко вздрогнуло и, разлетевшись на сотню желтоватых крупинок, растаяло в воздухе.

— Что это было, коллеги? — спросил у нас Царев.

— Asphodelus plumam — златоцветник перьевидный, — тут же сориентировалась Алена. — Очень редкое растение, между прочим. Один из эндемиков нашего заповедника. Видимо, его веточку принесло сюда ветром.

— Надо же, — пробормотал Иван, отряхивая руки от возможных остатков рассыпавшегося «растения». — А я уж решил, что это перо жар-птицы.

Я почувствовала, как за моей спиной напрягся Слава.

— Вы знаете, как выглядят жар-птицы? — выдавив из себя улыбку, поинтересовалась я.

— Нет, — беспечно покачал головой Царев. — Я, к сожалению, никогда их не видел. Однако, если бы они существовали на самом деле, их перья наверняка были именно такими.

Мы с коллегами переглянулись.

— Ну что, идем дальше? — Иван отошел от дерева и вернулся на прибрежную тропку. — Алена Игнатьевна, что еще вы нам покажете?

Алена встрепенулась и принялась рассказывать о травах, которые произрастают у озера и рядом с местными болотами. Я же решила не задерживаться больше в этой теплой компании, дойти до видневшейся из-за кустов дорожки и отправиться-таки к своим полозам, пока господин Царев не отыскал в здешних зарослях еще что-нибудь интересное.

У интересного же были на этот счет собственные планы. Видимо, пресловутая магическая активность заставила взбеситься не только кикимор и русалок, но и вообще всех жителей заповедника. Стоило нам подойти к той самой тропинке, как я краем глаза уловила какое-то движение.

Повернула голову и — похолодела. На высоком пне, оставшемся от старой ивы, грелась в лучах октябрьского солнышка большая змея. Она была не менее метра в длину, а ее огненно-рыжая чешуя блестела, как начищенное драгоценное кольцо. Наверное, рептилия приползла сюда недавно — несколько минут назад ее совершенно точно здесь не было.

Мне захотелось вцепиться в свои черные космы и взвыть. Не заметить эту красавицу, а вернее, красавца, было попросту нереально.

Царев при виде змеи снова оборвал себя на полуслове и застыл, как истукан. Алена устало потерла виски. В глазах Соколова появилась решительность. Судя по всему, орнитолог обдумывал, каким заклинанием лучше ударить гостя по голове, чтобы он забыл отдельные эпизоды сегодняшней прогулки.

— Давайте не будем пугать животное, — негромко сказала я. — Посмотрели друг на друга, и будет. Идемте дальше, только медленно и не делая резких движений.

На мои слова никто не отреагировал. Иван по-прежнему зачарованно смотрел на полоза, Алена и Вячеслав — на Ивана. Зато полоз неожиданно пришел в движение. Он неторопливо приподнял голову и обвел внимательным взглядом нашу компанию, на секунду задержавшись на моем лице.

Несмотря на полусонное состояние, змей, конечно, меня узнал. Я его узнала тоже — это был один из старейших огненных полозов заповедника. Резкий скачок магии все-таки пробудил его семью от спячки, однако то, что он явился к людям один, а не в окружении родственников, давало повод надеяться: змей просто желает выяснить, что потревожило их сон.

Оглядев нас с ног до головы, полоз плавно спустился с пня на землю и, бесшумно скользя среди жухлой листвы, пополз к Ивану. Тот, словно завороженный, сначала просто наблюдал, как к нему приближается большая желтая змея, а потом неторопливо пошел к ней навстречу. Мы с Аленой попытались схватить его за руки, однако он ловко увернулся из наших объятий и опустился перед рептилией на одно колено.

— Здравствуй, дедушка полоз, — тихо сказал Царев.

Змей остановился в полуметре от него и плавно приподнял над землей голову.

— Мы побеспокоили тебя, прости. Мы сделали это не нарочно и не желаем обиды ни тебе, ни твоим сыновьям и внукам. Возвращайся в свою нору, дедушка полоз. С севера идут холода, они остудят землю и заморозят воду. Твоей семье нужно уйти очень глубоко, чтобы переждать это суровое время. Мы тоже уйдем и ваш сон больше не потревожим.

Я была готова поклясться, что змей понимает каждое слово. Он внимательно выслушал Ивана, после чего повернулся ко мне. Я послала ему ментальный сигнал успокоиться и вернуться в нору.

Полоз еще раз посмотрел на Царева, после чего развернулся и скрылся в траве.

— Да вы шаман, Иван Андреевич, — усмехнулся Соколов. — Велели рептилии уйти, и она уползла. Часто вы с такими собеседниками разговоры ведете?

— Я разговоры и не с такими собеседниками веду, — серьезно ответил тот. — И знаете, Слава, со змеями в этом смысле беседовать гораздо приятнее. А вообще, разговаривать с животными меня дед приучил. Он был лесником, всю жизнь в лесу прожил. Зверье его очень любило. Белки ему на плечи прыгали, а лисы руки лизали. Благодаря его примеру я в биологи и пошел.

Слава пожал плечами и жестом предложил продолжить прогулку.

— Сдается мне, Аленушка, дурит нас господин Царев, — сказала я водянице, когда мужчины отошли в сторону. — Это не мы с ним шутки шутим, а он с нами.

— Иван — не колдун, — тихо ответила подруга. — Это видно невооруженным глазом.

— Согласна, — кивнула я. — Однако этот неколдун откуда-то знает, как выглядят перья жар-птицы и спокойно общается с огненными змеями. Странно это, не находишь?

— Нахожу. И что с того, Василиса? Предлагаешь поинтересоваться, известно ли нашему гостю о волшебном мире?

— Да. Только не напрямую. Если мы ему свои вопросы в лоб зададим, он нас за сумасшедших примет. И это в лучшем случае. В худшем за такие разговоры можно выговор получить, а то и работы лишиться. Нет, Алена, здесь надо действовать по-другому.

— Как?

— Например, сводить его к Зеркальной горе.

Брови водяницы медленно поползли вверх.

— Сводить его можно куда угодно, — сказала девушка. — Только зачем, Вася? Какая разница, знает он