Начало пути (СИ) - Фог Вильгельм

Чи больше ничего не сказал. Он просто подошел к первой клетке, в которой сидело с десяток небольших зеленых монстров, и, не открывая дверцы, сквозь прутья пронзил их тела длинным узким мечем. После убедился, что все они погибли, открыл дверцу и, доставая трупы, стал вырезать из их тел кристаллы. А затем тут же кидал последние в рот и, немного посмаковав, глотал. Подобным поведением он опять поразил меня, но необходимость заставлять его есть эти кристаллы силой отпала, что меня, честно говоря, порадовало. Но ситуация, приобретая новые детали и краски, начинала пугать.

Почему он ведет себя так? Что, если он навсегда останется таким? Как мне вести себя в его обществе? И отчего я чувствую плохое предчувствие, когда смотрю на него?

***

Са йванг Чи

Звери и монстры умирали на удивление легко и быстро по сравнению с прошлыми днями. Хотя это было объяснимо. Ведь большинство времени в сражении я уворачивался и старался не попасть под удар, только изредка пытаясь атаковать противника. А тут пару раз ткнул — и готово. Экономия времени на лицо. Причём опыт, что так — что так, давали абсолютно одинаково.

Прикончив последнего в этой клетке монстра, я открыл дверцу и вытащил ближайший труп. На то, что бы вырезать расположившийся на груди кристалл много времени не уходит, благо кинжал, взятый со стойки, был очень остр и удобен в использовании. Обычно после изъятия кристалла тело забирала госпожа, но так как ее нет, а Тень ничего по этому поводу не сказал, то я использованные трупики стал лутать. Монет выпадало не много, но и не мало, какие-либо вещи пока что не попадались, а вот внутренностей и прочих кулинарных и алхимический реагентов было вдоволь. Куда их потом девать, я не знал, но решил в любом случае не выкидывать. Может пригодится.

Кроме скорости и способа убийства от прошлых дней отличало так же и то, что теперь я кристаллы глотал сразу же. И даже кровь и кусочки сырого мяса не портили их вкус. Они все также приносили с собой сладость и наслаждение. Мне казалось, что ещё немного, и я больше не смогу без них жить. Но меня подобное не волновало. Точно так же, как не волновало и изредка мелькающее в глазах Тени удивление, непонимание, беспокойство и грусть, и звериное рычание в голове, и горящая на груди огнем и болью татуировка. Меня не волновало ничего, кроме сладких кристаллов.

Постепенно клетки пустели, а Агма наполнялась. Безумие, захлестнувшее меня, казалось вот-вот перейдет в свою последнюю стадию, после которой я от него никогда не избавлюсь. Тело двигалось ломано и дергано, глаза все искали и искали следующую жертву, следующий кристалл. Но ближайшие клетки были пусты. Раздражение, начинавшее с каждой секундой нарастать все сильнее, заставляло метаться в поисках добычи и зло рычать. И вот, когда оно уже готовилось выплеснуться наружу, я увидел сидящую в дальней клетке ферру.

Оказался рядом с клеткой я в одно мгновение, даже не заметив путь. И вот меч пронзает глотку ферры, почти моментально убивая ее, а я открываю дверцу и вытаскиваю полумертвое тело. На руке из последних сил смыкается пасть зверя, но клыки не проходят глубоко, замирая на пол овину доступной длины в коже. А вторая рука тем временем уже ловко вырезает кристалл, тут же отправившийся в рот. Но желание не пропадает. Агма почти полностью наполнена, не хватает буквально трети деления, но больше в лаборатории никого нет. Или есть?

Писк, раздавшийся из-за тела ферры, заставляет, только начавшего оглядываться, меня посмотреть в свою сторону и разочарованно вздохнуть. На тело мертвой ферры взбирается крупный детеныш и, забавно ковыляя, идет в мою сторону. Только вот в отличии от всех остальных зверей и монстров, у него на лбу нет кристалла. Словно детеныш еще слишком мал для него.

Наблюдая за малышом, я немного отвлекся от желания, но стоило мне отвести от него взгляд, как оно вспыхнуло с новой силой. Только вот никого, кроме этого звереныша, больше не было. И не знаю отчего, но я потянулся к ферру и взял того на руки. Поднес к лицу и, прислонившись губами к его шее, глубоко втянул носом воздух. Ноздри тут же хищно раздулись, а в глазах заплясали дъявольские огоньки. Я чувствовал внутри детеныша тот же запах, что исходил от кристаллов. Миг, и вот уже неподконтрольное мне тело жадно впивается незаметно выросшими клыками в шею зверя. Еще один миг, и в рот попадает его кровь, а вместе с ней тот же вкус, что оставляют после себя кристаллы. На этом внятные воспоминания заканчиваются. Остается только наслаждение и сладкий вкус текущей в рот теплой крови. Пока в какой-то момент Агма не достигает максимального значения, тут же обнуляясь, а я не сбрасываю со своего сознания налет безумия. Мысли тут же проясняются, и я отрываюсь от не сопротивляющегося тела звереныша, что все еще жив. Не знаю зачем, но я достаю из инвентаря единственую пиалу зелья жизни и вливаю ему в рот. Здоровье ферра тут же подскакивает до середины, а нанесенная мною рана перестает кровоточить и затягивается. Облегченный вздох вырывается сам собой, а грудь перестает ныть в предчувствии беды. Похоже, спасением этого малыша я избежал чего-то ужасного. И судя по направленному на меня взгляду Тени — чего-то очень ужасного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

***

Тень

Я смотрел на Чи и не мог поверить своим глазам. Он словно обезумел. Эти дерганные движения, этот хищный, голодный взгляд… Все прямо как тогда. Неужели он действительно после того случая стал таким? Окончательно изменился? Но ведь утром он вел себя нормально! Так что случилось? И почему чувство грядущих неприятностей все нарастает и нарастает?

Чи продвигался вперед довольно быстро, убивая всех на своем пути. Но вот все клетки опустели, а его взгляд все также был наполнен голодом. Я уже подумывал задействовать перемещающее утройство, чтобы заменить старые клетки новыми, как вдруг Чи покачнулся и рванул в один из углов. Проследив за ним, я резко дернулся и замер в ужасе. Там стояла клетка с феррой и ее детенышем. Клетка с моей феррой!

Не успел я что либо сделать, как Чи уже убил ее и подтаскивал к себе ее тело. Если бы не торчащий из ее лба кристалл, я бы не сдержался — кинулся на него в атаку. Но раз госпожа решила пустить мою ферру в расход, то другого исхода у нее не было. Такова ее судьба.

И вроде я смог примириться с ее гибелью, как послышался писк и на тело мертвой матери вылез детеныш. Не помеченный госпожой на убой детеныш. От сердца тут же отлегло. Пока Чи не схватил ферра и, немного поразмышляв, не впился в его горло своей пастью. Сердце пропустило удар и побежало вскач, а направленный мной на Чи взгляд не предвещал тому ничего хорошего. Этот безумец посмел накинуться на беззащитного детеныша! Хотя, что еще ждать от того, кого силой, буквально вчера, заставили съесть ребенка твоего же возраста?…

Руки крепко сжались в кулаки, а все мысли покинули голову, оставив там только жгучую ненависть и желание отомстить. Но тело все еще было парализовано ужасом, отказываясь подчиняться, а потому я только и делал, что пристально наблюдал за своим кровным врагом. Да. Именно кровным врагом. Ферра была выращена мною из точно такого же детеныша и заменила мне младшую сестру. А он убил и ее, и ее ребенка! Убью!

В этот момент Чи отстранился от тела детеныша ферра и, встряхнувшись, словно прогоняя наваждение, неожиданно ссутулился и пустым взглядом посмотрел на убитого им малыша. А потом что-то случилось. Его взгляд, поза — все в нем неожиданно изменилось, став таким успокаивающим и привычным, в то время как его рука метнулась в сторону морды зверя и влила в его рот что-то. Рана на шее ферра тут же затянулась, как будто ничего и не случилось, а он сам спокойно задышал, погружаясь в сон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не знаю, в какой момент у меня пропало все намерение убийства и желание мести, но я еще долго смотрел на него пронзающим, не предвещающим ничего хорошего взглядом. А Чи просто сидел, рассеянно смотрел в ответ и как-то механически поглаживал лежащего рядом ферра.

До сих пор не знаю, что именно произошло в тот день, но сегодня я могу уверенно сказать, что все сложилось как можно лучше. Ведь именно этот ферр и стал той поворотной точкой, как в нашем освобождении, так и в возвращении хороших отношений между мной — Лием, и Андреа.