Простофилей быть непросто - Владимир Сотников

– Любит и злится? – удивился Филя.

– Да это же он раньше красивый был. Этот парк еще Волошин начинал растить. И завещал его писателям. Раньше писатели за ним ухаживали, а теперь привели в полное запустение, – объяснил Даня, делая широкий жест рукой. Мол, смотри сам, какое здесь запустение. – Садовника нет, клумбы исчезли, зато появился мусор. Сюда даже коровы заходят! Не говоря уже о том, что через парк теперь проходит дорожка из поселка к набережной, и по ней ходят толпы людей.

Филя насторожился:

– Единственная?

– В каком смысле? – не понял Даня.

– Это единственная дорожка из поселка к пляжам? – переспросил Филя.

– Вряд ли, – хмыкнул Даня. – Что здесь, джунгли, что ли? Но этот путь самый короткий, удобный. И самый приятный, конечно, – смотри, какая тенистая аллея от начала до конца. Все отдыхающие сейчас повалят толпой из поселка на пляж.

– Вот ты и выбрал место, где мы будем следить! – воскликнул Филя. – Лучше не придумать. Музей – вот, рядом. Эта тропинка к нему – самая удобная. Где еще, как не здесь, ждать появления всяких подозрительных личностей?

Даже прятаться особенно не надо было. Короткая аллейка кипарисов скрывала ребят, как непроницаемая стена. И дорожка была видна как на ладони.

Вот пробежали собаки. Наверное, переночевали где-нибудь в поселке и сейчас направляются попрошайничать на набережную. От одного корпуса Дома творчества писателей к другому прошла уборщица со шваброй на плече, как старинный солдат с ружьем. С кипариса упала, подпрыгнув на асфальте, легкая шишечка.

А в остальном – ничего примечательного. Обычная пустынная утренняя аллея. Через пять минут Филе стало скучно, еще через пять его стали одолевать сомнения: а правильно ли они поступили со своей слежкой? Может, надо было оставаться на набережной? Если такие сомнения появлялись у Фили, то можно себе представить, какие мысли вертелись в голове у Дани! Он сопел и ерзал от нетерпения, но молчал.

– Ну, пробегись ты по этой дорожке, пока никого нет! – не выдержал Филя. – Если не умеешь на месте сидеть.

– А кстати! – оживился Даня. – Кто тебе сказал, что сидеть надо неподвижно? Почему бы и не прогуляться, хотя бы по очереди? И, между прочим, больше увидим.

И Даня, словно боясь, что первым на дорожку выскочит Филя, вышел из-за кипарисов. Оглянувшись через несколько шагов, он подмигнул Филе и… подпрыгнул с перекошенным от ужаса лицом!

Он приземлился на четвереньки и завертел головой, ничего не понимая.

– Охохо, охохо… – произносил при этом Даня, будто его ошпарили кипятком или, наоборот, окатили ледяной водой.

Приглядевшись, Филя тоже рассмеялся. Действительно, Даню окатили водой! Откуда же она здесь взялась?

Тут уже и Даня все понял. И сразу рассмеялся. От смеха он катался по сухой траве рядом с асфальтовой дорожкой:

– Ой! Не могу… – с трудом выговаривал он. – Чуть не умер от неожиданности!

Оказывается, по кустам был протянут резиновый шланг. Из дырочки в его боку била сильная тоненькая струйка, которая пронизывала пространство над дорожкой. Ни луж, ни журчания – струйка пролетала по воздуху и гасла в кипарисовых ветвях. И специально бы никто не сумел так замаскировать водяную струю!

– Фу-у! – выдохнул Даня. – Вот и проснулся окончательно. Знаешь, какая вода холодная? Как из родника.

Филя засмеялся:

– Теперь моя очередь освежиться!

Но Филю опередили. Изысканная дамочка шла по дорожке, как по подиуму. Так демонстрируют модели нового сезона на какой-нибудь выставке под названием «Высокая мода». Одежда, которая была на дамочке, принадлежала к очень открытому типу – даже раскрытому. Наверное, это был просто купальник, только с рюшечками. Все-таки дорожка вела к набережной и пляжу.

Визг разнесся по парку, и ребята мгновенно зажали уши, чтобы не лопнули барабанные перепонки. А когда оторвали от ушей ладони, то услышали такую тишину, которая называется звенящей. В этой тишине звучал только далекий несмолкаемый бой печатной машинки. И вдруг дамочка рассмеялась – точно так же, как и Даня.

«Она смеется над собой, над своим смешным приключением, – подумал Филя. – Значит, хоть какое-то чувство юмора у нее есть, и значит, она добрая. Как и Даня».

– Слушай! – воскликнул Филя. – Здесь можно изучать людей, понимаешь?

Дамочка услышала его голос. Она заглянула в просвет между кипарисами и погрозила пальцем:

– Ну и шуточки у вас! Дурацкие! У меня чуть сердце не выскочило!

Филя покосился на ее одежду и чуть было не сострил. Он хотел спросить: «Из купальника?» Но почувствовал, что шутка получилась бы какая-то дурацкая. Да и нет времени с этой дамочкой здесь нянчиться. Пусть направляется себе к морю. А Филя стал следить, как приближается следующая жертва их эксперимента.

По дорожке бежал спортсмен – худой высоченный дяденька в трусах. В критической точке дорожки он, как высокая былинка под косой, надломился и почему-то сразу пополз дальше на четвереньках, смешно загребая передними руками.

Филя с Даней опять не сдержались, захрюкали от смеха. Да и как было удержаться от смеха, глядя на подобную картинку? И дяденька, сразу ойкнув, вдруг тоже залился тоненьким, как колокольчик, смехом. Так, хихикая, и побежал дальше. Уже на двух, конечно, ногах.

Филя с Даней даже позабыли, ради чего затаились за кипарисами.

– Вот бы Аську с Аней сюда! – воскликнул Филя. – Надорвали бы животики. Так интересно смотреть за человеческой реакцией! А почему все смеются? Ты вот почему засмеялся?

Даня пожал плечами:

– От неожиданности, наверное. Да не знаю, – отмахнулся он, – отчего я засмеялся. Смешно! Как представил со стороны свою физиономию перепуганную… Над собой и смеялся.

– Что-то никакого эксперимента у нас не получается, – вздохнул Филя. – Что ты добрый, я и так знаю. И что смеяться над собой умеешь, и чувство юмора у тебя есть. Все, о чем твой папа рассказывал мне тогда, у тебя есть. И наверное, эта тетенька в купальнике и дяденька в трусах тоже добродушные. Посмеялись же над собой. Да в такой ситуации и самый злой рассмеется.

Даня уже приоткрыл рот, чтобы расспросить поподробнее, о чем это рассказывал Филе его папа, но не успел. И Филя тоже открыл рот. Только по другой причине. От удивления, изумления – как еще можно назвать причину, по которой рот открывается совершенно непроизвольно?

По дорожке приближался… Испанец!

Огромная его туша просто катилась, перекрывая всю дорожку. Даже на таком расстоянии видно было, как посверкивают его маленькие глазки, косясь по сторонам. Майка на нем казалась короткой, потому что не закрывала живот. Будто огромная улыбка живота покачивалась под нижним срезом майки. В руках у Испанца был небольшой сверток, похожий на скомканное полотенце. Ребята затаили дыхание.

Испанец, конечно же, струйку тоже не заметил. И когда она полоснула его как раз по животу, он охнул и взмахнул от неожиданности руками. Сверток метнулся ввысь, как подброшенный лохматый мяч.

– Ч-черт! – прорычал Испанец, рванувшись за свертком, и добавил еще какое-то неприличное слово, которое ребята не расслышали.

Но поймать он успел только легкую материю, в которую была завернута его ноша. А какой-то сверкающий маленький мячик с тяжелым стуком упал в траву. За ним рухнул на колени и Испанец. Нет, не смех услышали на этот раз ребята, а злобные ругательства! И самим им было совсем не до смеха.

Копошась в траве, быстро оглядываясь и заново заворачивая уроненный предмет, Испанец продолжал ругаться.

«Никакого чувства юмора!» – пронеслось в голове у Фили.

Ему даже показалось, что он произнес это вслух, потому что Испанец медленно повернулся, ступил шаг, второй… Прямо по направлению к кипарисам, за которыми спрятались ребята!

Усидеть на месте они не могли. Рванули прочь так, что даже под ноги не смотрели.

– А вот я вам головы поотвинчиваю! – неслось им вслед грозное обещание.

За дальними кустами Филя придержал Даню:

– Стой… Не гонится. У, какой злющий, да? Вот и проверили мы его на доброту. То есть на ее отсутствие.

– Ну тебя, – отмахнулся Даня, – с твоими проверками. Что от них толку? Зато чуть не попались.

– Зато, зато! – радостно передразнил Филя. – Зато дождались его здесь. Он точно идет к кому-то на встречу! Так рано, знаешь, только купаться ходят или по очень важным делам. Да что же это мы торчим здесь?!

И Филя даже подпрыгнул от нетерпения. Даня еле удержал его:

– Тише ты! Опять на него натолкнемся. Надо осторожно возвращаться.

Зря, совсем зря Филя послушался Даню! Об этом он подумал, когда они уже миновали парковую дорожку, не забыв в нужном месте пригнуться под струйкой, и выглянули из ворот писательского парка на набережную. Испанца нигде не было. Зато за поворотом, где вдоль музейной ограды тянулась заросшая тропинка, мелькнул и сразу исчез силуэт человека. Филя успел заметить на его затылке козырек. Бейсболка!