Смерть меня не найдёт - Ефимия Летова

другой путь, Агнесса. Какая жалость!

Голос королевского следователя меняется, становится почти ласковым, и от этого у меня волосы встают дыбом.

— Не дёргайся.

Его руки почти требовательно, жадно зарываются мне в волосы, гладят шею, спину, грудь через длинную бесформенную хламиду, спускаются на бёдра, ягодицы, губы скользят по щекам, носу, шее. Я стою, не в силах шевельнутся, хотя магического принуждения почти не ощущаю, точнее — принуждения нет в теле, а вот насчёт всего остального я настолько уверенной быть не могу.

— Знаешь, как происходит казнь в Магре, Агнесса? Разумеется, не знаешь, никто не знает, эти сведения засекречены, и королевская полиция тщательно отслеживает утечку любых правдивых слухов, каждый из непосредственных участников процесса даёт клятву полной секретности. Простых бытовых смертников, таких, как твоя соседка, убивают обычно повышением магического давления крови изнутри — так проще всего. Это болезненная, но быстрая смерть. Иногда у тебя сводит лицо, парализует руку или ногу, иногда боль скрючивает тело в клубок ноющих мышечных волокон на пять минут, иногда — на все пятнадцать. Участь твоего соседа, владеющего донумом, менее завидна — кровь и кости магов используются во многих ритуалах, запрещённых для простых жителей Магра, они необходимы в политических целях, ты же умная девочка, Агнесса, ты понимаешь, о чём речь? А ты… как поступят с тобой? Выпустят кровь, а обескровленное пустое тело сварят в огромном котле, чтобы мясо отошло от костей. А ты всё молчишь или врёшь, ты… Ты ведь тоже владеешь донумом, верно? И молчала, все эти годы, служила в лавке, хотя могла бы…

Он подносит к губам мою кисть, целует её, ладонь, тыльную сторону, каждый палец по отдельности — и резко подводит мою же руку к моим глазам.

— Смотри.

Я опускаю глаза и вижу свои ногти, уже не просто тёмные — практически чёрные, удлинившиеся, уплотнившиеся, заострившиеся на концах. Не ногти — звериные когти.

Боже.

— У тебя есть донум, но ты же предпочитаешь хранить молчание, Агнесса-Ренна? Храни… Может быть, король отдаст тебя жрецам. Они даже руки пачкать не будут — ты сама перережешь себе горло.

Лицо лирта Лиграна утыкается мне в волосы, он шумно вдыхает, почти касается шеи мягкими, слегка влажными губами и вдруг отстраняется.

— Молчишь? Прощай, Агнесса. Мы в любом случае найдём фелинос, только теперь чуть позже. Мне жаль.

Сначала он выходит, потом хлопает дверь, потом — лопается защитная полусфера. Я бросаюсь к стене, отделяющей меня от соседа.

— Март!

Он подскакивает на месте, подбегает к решетке, хватает меня за руки, лицо искажается — Март тоже смотрит на когти, на наших глазах втягивающиеся, светлеющие.

— Ты тоже…

— Март! — меня колотит от ужаса, и я сжимаю его руки, щипаю кожу до синяков.

— Тише, тише, тише, — успокаивающе шепчет он. — Не отчаивайся, всё ещё может измениться… Ну почему ты не хочешь ничего им рассказать?

— Я хочу, но мне нечего рассказывать, Март, никто мне не верит, никто мне никогда не поверит!

Он снова бормочет что-то бессвязное, бессмысленное, но успокаивающее, и в этот момент снова раздаётся скрип двери, и я вижу изрядно встрёпанную Ильяну.

— Идём, Март, — шепчет сестра некроманта. — Сейчас. Быстрее!

— А она? — он не двигается, кивает на меня.

— Что «она»? Я не могу попасть в её камеру, это слишком сложно, я и к тебе-то еле-еле добралась… Скорее! Нас выпустят но надо поторопиться…

— Не уходи! — вне себя от ужаса я крепче вцепляюсь в руки Марта, через решётку, когти, кажется, снова выступают и впиваются в податливую мякоть его ладони. — Не оставляй меня!

Боже, я больше не могу здесь находиться.

…Что-то взрывается вокруг, маленький разноцветный фейерверк, смерчики воздуха закручиваются под потолком. Словно легкая дымка, расплывчатая, дрожащая, накрывает нас с Мартом, ещё держащихся за руки, сминает, как тёплый пластилин, тянет и тянет куда-то прочь.

Глава 14

Одуванчики.

Опять?!

Да, именно. Огромные, как круглые дыньки, белые цветочные головки покачиваются на ветру, отчего-то прямо надо мной, и сквозь них просвечивает синее небо, льётся слепящий солнечный свет. Я умерла и попала в рай, я почти что бессмертный белокрылый ангел, мне так хорошо… Спокойно. Кажется, я лежу прямо в траве, высокой, не меньше метра в длину, изумрудно-бирюзовой, шелковистой, словно её только что вымыли специальным кондиционером для травы и расчесали щёткой. Удивительно, удивительно замечательная трава, мя-агонькая.

Я скосила глаза на собственную руку, сжавшую пучок этого зелёного чуда, и резко села. Пережила пару минут головокружения, выдохнула, подскочила на месте и встала в полный рост. Поле. Бело-зелёное, чуть колышущееся на ветру травяное море мне по пояс. Небо чистое, голубое, летнее, в ажурных оборочках облаков, а источником света действительно оказалось солнце, только пронзительно белое, словно огромный снежок — или одуванчик. Я бездумно хлопнула ладонью с теми самыми тёмными ногтями — ну, чисто демон по нелепой случайности оказавшийся в раю — одуванчик разлетелся ворохом летучек-парашютиков, каждый размером с мой палец. Немного стыдясь самой себя, с силой потянула упругий полый стебель, поднесла пушистый шарик к лицу, набрала в грудь побольше воздуха и с силой дунула. Семена-пушицы разлетелись мягким облаком, часть осела на траву и бурые рукава бесформенной тюремной хламиды, часть — полетела над лазурным травяным заливом.

Вот она, настоящая магия!

Сделала шаг, другой, споткнулась обо что-то живое, большое, мягкое, и с криком улетела в траву, едва успев подставить руки. Земля смягчила удар, но что-то в зарослях зашуршало, зашевелилось, и я вдруг представила жутких местных монстров — каких-нибудь гигантских удавов или ядовитых хищных варанов, а то и кого-нибудь совсем иномирного, инопланетного, скрывающегося в этой благодушной траве — и прямо на четвереньках, на ходу развивая приличную скорость, поползла прочь. Ужас до чего боюсь змей. Ещё больше, чем жрецов или следователей.

Змея ухватила меня за лодыжку вполне себе человеческой рукой. Я взвизгнула, лягнулась несколько раз, вырвала пленённую конечность из захвата — и только потом снова поднялась на ноги, судорожно огляделась. Из травы высунулась лохматая каштановая макушка.

— Лирта? Мы где вообще?!

Нашёл, кого спрашивать!

— Не знаю! — хотелось смеяться в голос, и я сорвала ещё один гигантский одуванчик, пряча за ним по-идиотски растянувшееся в улыбке лицо, дунула прямо на Марта. Парашютики обсыпали его голову, нитями ранней седины застряв в волосах.

— Смотри, как тут красиво…

— Не рви тараксумы!

Он схватил меня за руку и потащил вперёд, ругаясь какими-то непонятными мне словами.

— Лирта, ты совершенно ненормальная! Скрывать такой донум, ну как так можно было? Разрыватели пространства столь редки… Куда ты нас затащила?!