Несбыточное желание - Волчонок Ганни

как я для Селестии, я правильно поняла?

— Имя ей придумаешь ты сама.

— Я — Луна… А она… Ну, что ты думаешь насчет Шэдоу Мун?

— Банально.

— Гр-р-р… Ладно, я еще подумаю… Надо смотреть на личность, верно?

— Да. Начнем?

— Что? Прямо сейчас?

— Это не займет много времени. Готова? — дождавшись неуверенного кивка, Селена опустила ладонь на голову аликорна.

— Слушай… Я знаю, не вовремя, но все же, — принцесса подняла взгляд. — Твои перчатки… Они… Из кожи?..

— Неразумных тварей. В отличие от ваших, оные звери абсолютно неразумны.

— Как свиньи?

— Да.

— Никому не говори, что у тебя есть части из кожи. Говори, что… Что это такой материал, просто похожий на нее.

— Вы, пони, некоторые из вас, едят мясо. Ты ешь мясо.

— Это ты виновата! Кхм… Да, всеядные есть, но… Понимаешь… Одно дело — есть чужую плоть, другое — носить на себе мертвую шкуру убитого. Это… Дико. И мерзко. Эм… Прости…

— Сосредоточься.

Селена выбросила разговор из головы. Просто очередные заморочки смертных, которые ей как и всегда было сложно понять. То, что она знала о них, не давало понимания причин подобного. С другой стороны, все эти сложности и делали наблюдение за смертными, общение с ними, столь интересным. Неожиданное, непознанное всегда весьма занимательно.

Дождавшись хоть какого-то подобия спокойствия, что со смертными в большинстве случаев очень сложно, волчица мягко скользнула в разум Луны. Создать ментальную копию было несложно — всего лишь подтолкнуть естественное развитие раздвоения, немного пошатнув устои разума, а после их восстановив. Такое создание копии позволило основе и тени иметь сильную и крепкую связь, а небольшое воздействие на нее углубило ее, даровав аликорну власть над копией, возможность влиять на нее, управлять ею. Контроль над тенью был жизненно необходим, дабы Луна могла осознанно переключаться между своими состояниями, а так же обучать тень новым знаниям и передавать цели для устранения. Так же Селена укрепила ментальные барьеры принцессы, скрепив их силой из божественной искры, и сформировала особый, регламентированный канал связи с тенью. Только основа могла влиять на копию, но никак не наоборот, богиня не собиралась создавать своей подопечной болезнь разума. Может быть, собеседника, но не того, кто сможет ее изменить одним лишь своим существованием.

Подправить характер ментального слепка, основы его разума, сути, было несложно даже для среднего по мастерству менталиста. Да что там, с этим бы, пусть и не быстро, справился и неодаренный врачеватель с нужной специальностью, ну, так считала сама Селена. Вытравив чрезмерную, на ее взгляд, приверженность к жизни во всех ее проявлениях — помня о том, кто кого контролирует, это не могло стать проблемой в будущем — она даровала тени решительность и уверенность. Богиня лепила разум, что сможет стать щитом, ту, кто будет воином, способным дать отпор без капли сомнений. Неважно, на кого падет ее взор, тень обезвредит или устранит любую угрозу основе. Селена знала, в моменты нужды тень сможет пробиться сквозь сомневающийся разум, сразив, например, предателя, или убийцу под чужой личиной.

Закончив с нужными установками, ночногривая начала аккуратно передавать навыки. В первую очередь — умение владеть божественной искрой, возможности по управлению звездным светом и лунной тьмой. Следом были углубленные знания о сноходстве — сама Луна, хоть и боролась с кошмарами, но сноходцем была посредственным, во многом в виду отсутствия наставника. В будущем это могло быть решено банальным опытом, но здесь и сейчас Селена решила даровать тени нужные навыки немедленно. К сожалению, она не могла передать свои умения владения мечом или какими-нибудь магическими силами — по весьма очевидным причинам — но зато могла одарить тень своим тактическим и стратегическим опытом, полученным в наблюдениях за войнами смертных. Вкупе со знаниями самой Луны, никуда не исчезнувшими, все это могло сделать из бывшей ментальной копии неплохого полководца в будущем.

Пробудив тень, богиня без удивления увидела в ее бирюзовых глазах искры фанатичной верности. Вздохнув, она тут же подправила ее, направив на Луну — избавиться бы не получилось, в этом волчица была уверена — и, в быстром опросе и демонстрации убедившись в завершенности своей работы, покинула чужое ментальное пространство.

Она бы могла проделать все то же самое и из души самой Луны, конечно же, но необходимость получить ее разрешение на формирование тени вынуждало действовать снаружи. К счастью, к проблемам это не привело, результат полностью устраивал волчицу, что замерла, ожидая, пока Луна придет в себя.

— Почему она зовет меня хозяйкой? — спустя несколько минут, потраченных на разговоры с тенью, спросила принцесса.

— Потому что в своем теле только ты — хозяйка. Только ты хозяйка собственного разума, она же у тебя не более чем гость.

— Невежливо как-то… Ну… Допустим?.. И я, кажется, придумала ей имя.

— Поведаешь?

— Найтмер Мун, — немного поежившись, ответила Луна. — Прости, но ее ход мыслей, касаемый Сомбры или иных врагов, просто кошмарен…

— Весьма, весьма, — качнула головой Селена, ощущая удовлетворение проделанной работой. — Остались ли у тебя еще вопросы?

— Ну… Если только по той же теме…

— Сомбра, верно?

— Да. Почему мы не можем действовать немедленно? Ладно, я понимаю, почему ты оставляешь все нам, но почему ты против? Только ли из-за возможных проблем с грифонами?

— Моя маленькая Луна, — богиня вздохнула. — Сколько уже раз твердила я тебе мыслить шире. Задумайся, обдумай, дай мне ответ самостоятельно.

— Я не маленькая, — привычно буркнула принцесса, но послушно погрузилась в свои мысли. Дергающиеся уши и закатывающиеся время от времени глаза намекали, что и Найтмер Мун присоединилась к ее рассуждениям.

Убедившись, что аликорн надолго ушла в себя, Селена осторожно переместилась к стене, разглядывая картины. Она не была большим ценителем изобразительного искусства — хоть и многое знала по причине долгих наблюдений и толики обязанностей почившей богини вдохновения — но любила живые картины, полные вложенных в них эмоций. Ей была абсолютно не важна техника, исполнение, использованные приемы, волчица могла искренне любоваться детскими каракулями и кривить морду при одном только взгляде на работу великого мастера. Ей были важны эмоции, что смертные вкладывали в свои творения.

Картины, что висели в кабинете ночной принцессы, писались ее детьми и ею самой. Фестралы вкладывали искренние чувства в свои работы, совершенно разные в своем исполнении и стиле, от неких абстрактных нагромождений фигур до прекрасных пейзажей и портретов. Вполне логично, что было много изображений самой Луны, каждое из которых источало вложенную художником любовь ребенка к матери, пусть не родной, но любимой и уважаемой. Сама аликорн иногда рисовала свою сестру Селестию, величественную и домашнюю, грустную и счастливую. В