Неуловимая жена - Наталья Александрова

– Точно…

– Бумажка из рук этого покойника выпала, я ее случайно прихватила…

– Раньше не могла сказать? – грозно начал Леня, но прикусил язык, видя, что у Лолы по щекам покатились слезы.

Вообще-то Лолке сегодня досталось, так что ругаться не стоило.

– Ладно, мы должны эту историю прояснить. Что за Петушкова такая неуловимая? Завтра пойдем туда, на Стахановцев, авось что найдем. Соседа-алкаша я беру на себя, он нам не помешает.

Григорий Самоедов подошел к угловому магазину с заднего, служебного входа. В этом магазине ему иногда случалось подработать – перетаскать несколько ящиков с продуктами или напитками, выполнить еще какую-нибудь неквалифицированную работу. Платили ему немного, иногда – натурой.

Но в этот день он припозднился, и место было уже занято: возле магазина суетился главный конкурент Григория Коля Рыжий, долговязый хромой мужик с огненно-рыжими волосами.

Рыжий подхватил ящик с энергетическим напитком, вскинул его на плечо, победно взглянул на Самоедова и проговорил:

– Долго спишь, Гриша! Кто рано встает, тому… сам знаешь кто и сам знаешь чего!

Разочарованный Григорий уже хотел развернуться и уйти, чтобы поискать другой источник заработка, но тут к нему подошел человек в синем сатиновом халате. Лицо этого человека показалось Григорию смутно знакомым, но было это лицо хотя и приятное, но не запоминающееся, и Григорий не стал напрягать свою измученную алкоголем память. Тем более что человек в халате спросил:

– Мужик, подработать хочешь?

– Само собой! – обрадовался Григорий и уточнил: – А сколько заплатишь?

– Интересный ты человек! – усмехнулся потенциальный работодатель. – Что нужно делать, ты не спрашиваешь, только насчет гонорара интересуешься!

– А что я могу делать? Длинное тащить, круглое катить! Вряд ли ты мне другое поручишь! А вот оплата – дело такое, тонкое и важное, здесь нужно заранее сговориться, чтобы потом никому из нас не было мучительно больно!..

– Да ты философ! Ну, вообще-то все правильно, такие вещи нужно заранее оговаривать! – и работодатель назвал внушительную по меркам Григория сумму.

– А делать что?

– Нужно будет разгрузить пикап водки. Только сперва тебе придется этот пикап подождать…

– Подождать – это можно, – солидно кивнул Григорий. – А вот такой вопрос: ежели в процессе разгрузки какая бутылка разобьется – это из моего гонорара вычтут?

– А ты сделай так, чтобы ни одна не разбилась, – ответил догадливый работодатель. – Тогда одна бутылка твоя!

– Сверх гонорара? – уточнил Григорий.

– Само собой!

Работодатель проявил неожиданную щедрость: половину суммы выплатил авансом. Григория это обрадовало и удивило: обычно ему платили за работу только в конце, зная, что, когда он при деньгах, на него нельзя рассчитывать.

– Ну, пошли, что ли! – скомандовал мужчина в халате и повел Григория в магазин.

Григорий последовал за ним, по пути бросив снисходительный и высокомерный взгляд на Колю Рыжего, который тащил очередной ящик энергетического напитка.

Щедрый незнакомец привел Григория в подсобку и сказал:

– Жди здесь! За тобой придут! Главное, никуда не уходи!

– Само собой! – солидно ответил Григорий. – Можешь на меня положиться!

Работодатель удалился, а Григорий задумался. У него в кармане лежал аванс. На этот аванс можно было купить бутылку, и даже не одну. А на пару с бутылкой будет гораздо веселее дожидаться обещанный пикап… С другой стороны, тот мужик велел ему никуда не уходить, а он на вид довольно строгий… Опять же, Григорий обернется очень быстро, одна нога здесь, другая там…

И тут Григорий увидел то, что сделало все его рассуждения бессмысленными. На пыльной полке в углу комнаты стояла одинокая бутылка водки.

«Забыл ее тут кто-то… – подумал Григорий. – А я нашел… А раз я нашел, значит, она моя…»

Конечно, Григорий понимал слабость своей аргументации. Конечно, он знал, что брать чужое нехорошо, но ведь тот мужик обещал ему одну бутылку, если он разгрузит пикап без боя… так вот он и возьмет эту бутылку авансом, а потом свою честно заработанную поставит на это место… Логично? Сама собой! Во всяком случае, на месте неизвестного владельца бутылки он, Григорий, не стал бы возражать против такого равноценного обмена!..

Григорий взял бутылку, открутил пробку, и время ожидания пошло гораздо веселее.

Оставив Григория в магазинной подсобке, неприметный обаятельный мужчина в синем халате подошел к хозяйничавшему на задах магазина Ахмету, свояку и помощнику хозяина, сунул ему в карман купюру и проговорил вполголоса:

– Значит, Ахмет, договорились – в ту подсобку пару часов не заходи, пускай тот мужик там поскучает.

– Само собой, дорогой! – отозвался Ахмет, перекладывая деньги в другой карман. – Яблочко хочешь?

Маркиз – а это, разумеется, был он – от яблока отказался, вышел из магазина и подошел к машине, где его дожидалась Лола.

– Ну все, зеленый свет! – сообщил он своей боевой подруге, снимая синий халат. – Пошли работать!

Лола с недовольным видом выбралась из машины, и компаньоны направились к подъезду, где находилась квартира бывших супругов Самоедовых.

На этот раз они открыли дверь квартиры своими ключами. То есть не совсем своими, а теми ключами, которые Лола нашла в шкафчике фитнес-центра. Один из этих ключей открыл входную дверь квартиры, второй – дверь комнаты, которую снимала подозрительная особа.

Компаньоны вошли внутрь и огляделись. Комната выглядела несколько необычно. То есть она не казалась жилой. Не было в ней тех, на первый взгляд незаметных, но обязательных примет, какие оставляет в жилом помещении обитающий в нем человек, примет, которые превращают пустое, безликое помещение в человеческое жилище. Больше того, эта комната как будто и не была предназначена для жилья.

Первое, что бросалось в глаза, – в этой комнате не было ни одного спального места. Ни кровати, ни тахты, ни какого-нибудь захудалого раздвижного диванчика. Из мебели имелся большой платяной шкаф, круглый столик, пара кресел с потертой обивкой, один стул с высокой прямой спинкой и очень большой туалетный стол с зеркалами и подсветкой.

Ну да, вспомнил Маркиз, Григорий ведь говорил, что его соседка по квартире никогда здесь не ночует. Значит, спальное место ей вроде бы ни к чему… Тогда Леня не принял эти слова всерьез, но теперь увидел их безусловное подтверждение.

– Ты знаешь, Ленечка, что это такое? – проговорила Лола, оглядев странную комнату.

– Что?

– Это гримерка, Ленечка! Что-то вроде театральной гримуборной! Видишь, какой классный туалетный стол? Круговая подсветка, и зеркала отличные для полного обзора… все это профессиональное! У меня и то такого не было, когда я работала в театре!

– Интересно… – задумчиво проговорил Леня и подошел к туалетному столу.

В его многочисленных ящиках и ящичках оказалось огромное количество всевозможных косметических средств и приспособлений для грима, тональных кремов, оттеночных пудр и прочих достижений цивилизации. Здесь же хранились накладные ресницы, накладные ногти разных цветов и оттенков и пакетики с цветными контактными линзами.

Леня, которому по ходу его тонких и сложных операций часто приходилось менять внешность, знал толк в подобных средствах и приспособлениях и был вынужден признать, что все это – отличного качества. Лола же, как актриса и женщина, просто лишилась дара речи при виде всего этого богатства.

– Интересно! – повторил Леня, ознакомившись с содержимым ящиков, и перешел к платяному шкафу.

Открыв первое отделение, он увидел несколько платьев на плечиках, пару ярких шалей и шарфов экстравагантных расцветок. Одно платье, точнее туника бирюзового цвета, показалось ему знакомым – именно в таком была сфотографирована жена режиссера Фанфаронова. Да и остальные вещи платьями назвать можно было только с натяжкой. Одно – что-то воздушное, много-много лилового шелка, скрепленного в самых неожиданных местах, другое – тяжелое, бархатное, нарочито старомодного фасона, а к нему – турецкие шаровары.

Лола подошла к компаньону и со знанием дела проговорила:

– Ничего вещички… экстравагантные. Я такое не ношу – чересчур богемно.

Внизу, на нижней полке, стояло несколько пар туфель.

– Обувь тоже приличная, – протянула Лола. – Не супердорогая, но хороших фирм…

Леня внимательно осмотрел первое отделение платяного шкафа и открыл второе.

Здесь тоже оказалось несколько платьев и костюмов. Они были не так экстравагантны, как вещи в первом отделении, но даже на Ленин непрофессиональный взгляд это были вещи высшего класса. Они отличались той благородной сдержанной красотой, которая характерна для изделий лучших дизайнеров.