Красная надпись на белой стене - Дан Берг

дворца?

— Конечно, не внове! Я знаю и о надписи, и знаю о чем она! Мне ведомо, что ты, и только ты единственный сумел прочесть квадратные буквы!

— Вот и славно. Тебе осталось только признать, что твоею рукою или, вернее, твоим крылом выведены были сии буквы!

— О, Даниэль, этого я сделать никак не могу!

— Отчего же, белокрылый?

— Ты ведь знаешь, Даниэль, что нет лжи н моих устах, одна лишь правда! Не я писал!

— Так кто же автор надписи? Говори, ангел Божий!

— Кто-то из вас, землян воспользовался кистью и красками!

— Кто? Скажи мне! Тебе ведомо все на свете!

— Нет, не скажу. Я говорю только то, что Бог велит мне говорить. Господь не одобряет несанкционированных Им речей. Прощай, Даниэль.

Тут дремота слетела с век Даниэля. “Что это значит? — спросил самого себя пророк, — я беседовал с ангелом небесным, или мне привиделся сон? Нет, это был не сон! Меня и в самом деле удостоил визитом посланец высших сфер!”

“Стало быть, на стене писал не ангел. Придется снова доискиваться до истины. Коли надпись — не ангела крыл дело, значит, Господь не подвинул его на это. Выходит, писание на стене не угодно было Богу. В этом есть подсказка для начала нового поиска — кто способен совершить неугодное Богу дело? Будем искать. Вместе с Акивой!”

IX

В тот самый день и час, когда Даниэль пришел к решению о необходимости обсуждения хода дел со своим партнером Акивой, последний сделал решительное умозаключение о назревшей беседе с Даниэлем. Это не случайное совпадение, но одно из проявлений принципа общего интереса. Каждый из двоих, и один независимо от другого, сказал себе: “Пора!”

Хорошо, когда коллеги мыслят схоже. Пусть сердца их и не бьются в унисон, однако, общая цель сплачивает, и поэтому путь к ее достижению спрямляется.

Даниэль услыхал знакомый стук лошадиных копыт у крыльца. “Акива!”— подумал он и не ошибся. Раскрасневшись от удовольствия радостной встречи, Авишаг опрометью бросилась на кухню — готовить любимые блюда любимого гостя.

Мужчины солидно пожали друг другу руки, обозначили церемониальное объятие с непременным похлопыванием по плечам и спине и деловито удалились на совещание. Авишаг пришлось угощать гостя, а заодно и мужа, в рабочей комнате Даниэля. Сок из апельсинов был подан на знакомом Акиве подносе. “Красивая посудина, помню ее!” — похвалил гость. “Куплена в Ниппуре, в лучшие времена!” — удаляясь, со вздохом сказала Авишаг.

* * *

— Рассказывай о своем продвижении в деле, мой ученик, коллега и товарищ! — начал разговор Даниэль.

— Скажу сразу, учитель, я пока не решил до конца проблему, но встал, как кажется мне, на верный путь, — ответил Акива.

— Отрадно слышать!

— Я завоевал доверие Асафа и крепко подружился с его чадами и домочадцами. Дружба ценна сама по себе, не так ли?

— Безусловно. Ценность дружбы в ней самой. Но есть и другие ценности, на путь обретения коих мы с тобою встали.

— О, как верно! Двое глядят на одно и видят одинаковое. Редко и прекрасно! Теперь перехожу к сути нашего расследования. Итак, я выяснил важнейшую вещь: не только Валтасар любил Рудабе, но и Кир был без ума от сей девицы.

— Крайне интересно! Однако, откуда тебе известно это?

— Я встречался с Киром и говорил с ним.

— Странно, что ты не посоветовался со мной о визите к персидскому царю. Я — глава следственной группы и претендую на такую честь.

— Ты прав, Даниэль. Из экономии времени…

— Ну-ну, не юли, продолжай докладывать!

— В одной из завсегдашних схваток между отрядами вавилонян и персов, последние отбили у Валтасара переодетую солдатом девицу и показали ее Киру. Царь персидский загорелся любовью к Рудабе. К своему глубочайшему разочарованию он узнал, что Валтасар тоже влюблен в нее, и, что было гораздо досаднее для Кира, она отвечала взаимностью вавилонскому монарху.

— О, мы стоим у порога многообещающего начала! Любовь, ревность — выглядит увлекательно. Пахнет большой войной.

— Думаю, мы с тобою, Даниэль, не только не стоим у порога начала, но перешагнули порог конца!

— Что ты хочешь этим сказать, Акива?

— Ты правильно заметил — любовь и ревность. Валтасар мертв. Разве не будет разумным предположить, что персидский царь мог замыслить убийство конкурента?

— О, это вполне в духе языческого соперничества за сердце женщины! Как славно, что мы, иудеи, не склонны к проявлению низменных страстей!

— Боюсь, Даниэль, ты приукрашиваешь достоинства нашего с тобою племени. Хотя, ты, может быть, и прав — к проявлению не склонны. Впрочем, духовная сфера тебе ближе, чем мне.

— Безусловно! Лучше меня, пророка иудейского, никто в этом не смыслит.

— Вернемся к сути. Тебе не кажется логичным мое предположение: убийство совершено если и не самим Киром, то кем-то из его лагеря?

— В свете любви и в мраке ревности твое предположение абсолютно логично!

— Я рад твоей высокой и справедливой оценке! Стало быть, мы продолжим изыскания в русле логики!

— Не торопись радоваться, Акива. Логично — еще не значит верно! Порой, оказывается верной вещь, далеко не кажущаяся на первый взгляд логичной. Тогда поневоле приходится признавать, что верное — оно и есть логичное! Не логика диктует фактам, но факты выковывают логику!

— Не понимаю, как логичное может быть неверным?

— Поясняю. Всякому деянию сопутствует множество обстоятельств. Скажем, ты выберешь из этого множества первое, второе и третье обстоятельства и выведешь из них логичную причину деяния. Другому понравятся иные обстоятельства — четвертое, пятое и шестое — и он установит свою логичную причину, совершенно отличающуюся от выведенной тобою. А на поверку окажется, что самом-то деле только седьмое, восьмое и девятое обстоятельства указывают на истину, хотя бы это и выглядело нелогично!

— Я понял, учитель. Главное состоит в том, чтобы учуять правильные обстоятельства. Использовать логику, дабы прийти к нелогичному и верному выводу. Я это и делаю! Ты — книжник, жонглируешь словами. Я же — практик. Похоже, есть заготовка у тебя, любезный Даниэль. Доставай ее, не прячь в рукаве!

— Слушай меня внимательно, Акива! Убийцу Валтасара я нашел, и преступник во всем признался. Он, представь себе, отнюдь не из лагеря Кира!

— Кто он?

— Шадрах, евнух и вельможа Валтасара!

— Фантастично! Почему Шадрах убил и почему признался?

— Возможно, убил из мести. Он сравнивал великого отца с презренным сыном. Он обожал Навуходоносора и ненавидел Валтасара. К тому же, Шадрах лишен был радостей любви. Он свел счеты с нерадивым монархом и удачливым сердцеедом. И женам царским мстил Шадрах, над его бедой насмехавшимся.

— Так, значит, месть — причина?