Моя несносная девчонка - Елена Рейн

гостить.

— Жаль, могли бы остаться на ужин. У нас отличный повар. Божественно готовит! Очень рекомендую!

— Благодарю, но вынуждены отказаться.

Смотрела на них и хмурилась. Столько прелюдий. Вроде все ясно: хозяин хочет уговорить сына своего друга остаться на ужин, чтобы Орлов все же пообщался с дочкой и передумал куда-то ехать, а Юрий плевать на это хотел. Врет и не краснеет. Но нет, они упражняются в красноречиях. И все так долго.

— Тогда пройдем в мой кабинет, — предложил хозяин и улыбнулся мне: — А вам, Настенька, желаю хорошо провести время с Лизонькой. Она обожает этот сад, постоянно носится с ним. Всю душу вкладывает.

А это, как я понимала, отец свахой решил побыть… Притом вот увлекся. Про цветочки начал рассказывать…

Да кому они нужны?

Еще бы рассказал про то, как она крестиком умеет вышивать. Орлов все равно все выкидывает. Противный чистоплюй.

А вот если по делу… Она словом добрым чинить технику умеет? Например, кофемашину. Ему как раз нужно.

Так, увлеклась. Мне там пожелали получить удовольствие от нашего общения с Лизонькой.

Ага, обязательно. Скоро.

— Спасибо! — сказала с уважением, не желая улыбаться, тем более никогда не получалось нормально, если заставляла себя.

На мгновение наши взгляды с Юрием встретились, и увидела в его волнение. Переживал? За нее или меня?

Наверное, за нее…

Ну, не трону, если не будет рыпаться и унижать. Я ведь нормальная девчонка. Просто так не нарываюсь.

Так и разошлись.

Не знаю, как они, но мы двигались куда-то в сад по дорожке. Все дальше и дальше. Вела меня… не пойми куда, как Иван Сусанин к болоту. Очень спешила, потому как пыхтела, сопела, даже бежала, постоянно фыркая, этим самым показывая, что можно шевелиться быстрее.

Но я не парилась. Если уж предложили полюбоваться, то хотя бы для приличия стоит головой повертеть в разные стороны и назло хозяйке идти еще медленнее.

«Кстати, тут камеры есть?» — задалась вопросом, тут же решительно отвечая положительно на него, когда увидела две: на заборе и на светильнике. Да и не зря же она меня в лесок тащит. Значит, хочет обойти их.

— Я заплачу два миллиона, если ты от него отстанешь, — вдруг услышала яростный тон Лизоньки, которая уже походила на змею, кровожадно убивая меня взглядом.

«В рублях или в долларах? Так… чисто для интереса. Хоть на несколько минут представить, как я богатею, если расстанусь с тем, с кем не встречаюсь…» — прикинула в голове, уставившись на эту мажорку.

Кстати, она притащила меня в беседку, куда с разбега запрыгнула, оказавшись выше меня ростом. Вероятно, так чувствовала себя комфортнее.

Хотела ответить, но замолчала, внимательно осматриваясь по сторонам. Мы вновь у замка. Только с другой стороны, насколько могла судить. С северной стороны.

Интересно, с какой целью девчонка заставила меня обойти всю территорию через сад? Зачем она сюда притащила меня?

— Почему молчишь?! Мало?! Нужно больше? Говори свою цену! Я знаю, ты его не любишь!

«Какой бред! Что за детский сад? Тут камеры?» — озадачивалась, не улавливая взглядом ничего похожего. Чего она тут как резаная горланит? Я еще не подходила…

— Три миллиона будет достаточно?

Не скажу, что не ожидала подобного от богатейки, но все же смущало что-то. Цирк. Весь этот дешевый спектакль. Еще бы плакать тут начала…

В детстве я в куклы не играла и, вероятно, не переняла всяких хитровымудренных тонкостей, но вот четко сейчас понимала — мы тут на сцене. Где я — корыстная дрянь, а это чудо в перьях — отчаявшаяся защитница любви.

— Чего молчишь? Цену набиваешь?! Сколько?!

«Пять миллионов! Если в долларах, я еще буду громко плакать при расставании, утираясь зелеными бумажками. Мне как раз на все хватит. Ей не жалко для любви, а мне очень даже хорошо!» — весело помечтала, продолжая наблюдать за каждым кустом, деревом, чего-то ожидая. Например, Орлова и ее отца со шпагой справедливости. Ага…

— Если так нравится Юрий, советую напрямую сказать, а не избавляться от его пассий и ждать чуда. Оно никогда не произойдет, если плевать в потолок, — начала разговор, заостряясь на ее лице, чтобы видеть изменения.

— Замолчи! Ты ничего не понимаешь!

— Советую успокоиться и…

— Такая дешевка как ты недостойна его мизинца! Продажная грязная…

«Приехали! И вот как тут будешь понимающей и доброй?!»

Осмотрелась по сторонам, еще раз убеждаясь, что камер нет в этой глухой зелени, и пошла на нее. В голубых бездонных глазах красавицы увидела удивление, а потом страх, в момент, когда пальцами с силой вцепилась в подбородок, не позволяя двигаться и вбивая ее спиной на прутья беседки, не забывая второй рукой схватить за волосы, оттягивая вниз.

— А теперь, ядовитый ангелочек, внимательно меня послушай. Еще раз… грубо скажешь про меня и останешься без своих чудесных золотых волосенок. Поняла? И поверь, тебя никто не спасет.

— Я все расскажу Юре… — прохрипела она.

— Тут камер нет, ничего не докажешь. А я вот… прямым ходом направлюсь к Орлову, и у него на груди с соплями и слезами буду рассказывать о том, как ты меня унижала и предлагала три миллиона. Как думаешь, кому он поверит?

— Ты его не любишь!

— Оправдываться и доказывать обратное не собираюсь! Не твое дело! Пока мы с ним, ты можешь только в сторонке кусать кулачки. Посмеешь приблизиться или натравить кого-то на меня, и я тебя достану хоть из-под земли.

— Ты мне угрожаешь?

— Я? Нет. Гарантирую нашу встречу в темном переулке.

— Да ты… Ты кто такая?

— Та, кто свое ни за какие коврижки не отдаст. Понятно объяснила? Или… — дернула сильнее за волосы, чтобы вот точно дошло, — повторить?

Со слезами на глазах девушка кивнула и, как только отпустила, рванула к дереву. Злилась. Ее грудь ходила ходуном, а в глазах полыхала синим пламенем обида.

— Надо же… и что в тебе нашел? Ты же дикарка!

— Во мне? Честность. Но тебе не понять, — вежливо