Подземная тюрьма - Лев Пучков

То есть, оказавшись в такой приемной, любой библиофил немедля бы возрадовался и пришел в прекрасное расположение духа.

А еще там была секретарша. Как ее назвать — девица? Нет, это для такого типажа даже как-то вульгарно. Скорее — дамочка, определенно до тридцати, коротко стриженная, худенькая, очень симпатичная… но не милая.

Милая — это как минимум улыбка и добрый взгляд, верно?

Эта дамочка была злая, как черт, хмурая и чем-то страшно озабоченная. Она колдовала сразу с тремя ноутбуками: по клавиатуре одного шпарила, как только что отремонтированный пулемет во время внезапной атаки с фланга, в два других поочередно заглядывала, «прокручивая» материал, и еще успевала смотреть в пару раскрытых книг, лежащих на приставной тумбочке рядом со столом, да не просто смотреть — она их весьма живо листала, ловко выхватывая из толстой стопки цветные бумажки и закладывая страницы. И еще успевала эти закладки подписывать!

Честно говоря, в первый моменту меня от всех этих движений голова пошла кругом, и я был настолько ошарашен такой чудовищной работоспособностью, что на какое-то время утратил дар речи.

Эээ… А я думал, их сюда исключительно по экстерьеру набирают. Типа: подай кофе, пройдись, покачивая бедрами, сядь вон там и покажи дяде ножку — сугубо для поднятия тонуса. Ну и все остальное: по мере дядиной занятости.

Оказывается, я здорово заблуждался. И, подозреваю, сам бы с такой работой не справился бы никогда в жизни. Нет, я парень довольно ловкий и сметливый, но работать люблю неспешно и вальяжно, так что таких темпов мне не потянуть.

— Присаживайтесь, — буркнула дамочка, отреагировав на мое появление. — Сказал — ждать. Скоро будет.

Свободных стульев не было. Не желая отвлекать страшно занятую секретаршу, я сгрузил с одного стула на пол перевязанную совковым шпагатом стопку старых журналов «Вокруг Света», осторожно присел и принялся впитывать дух учреждения.

И буквально за несколько минут впитал. То есть книги, секретарша, которую я, ко всему прочему, резко зауважал как профессионала с большой буквы, — все это мне здорово понравилось, и я довольно быстро обрел хорошее расположение духа.

Все — я остаюсь.

Знаете, после смотровой была мысль, продиктованная личной обидой: поблагодарить «хмурого» за потраченное на меня время, сказать что нам не по пути и вежливо распрощаться. Я, конечно, не ханжа и человек свободных взглядов, но что-то мне не особо улыбается каждый день ходить на работу через смотровую.

А сейчас подумал: ладно, уболтали — остаюсь, только надо выговорить основным условием немедленное включение в список. А то, в самом деле, нехорошо как-то. Как-то не по-мужиковски это. И вообще, чего там можно пронести такого опасного? Пятьдесят грамм не улавливаемой анализаторами «неконвенционной» взрывчатки? Не знаю, лично мне в голову ничего более подходящего не приходит. Надо будет на досуге со знающими людьми проконсультироваться.

Не желая сидеть истуканом, я решил пообщаться с дамочкой. Вдруг повезет? Знаете ведь, как это бывает, слово за слово, какие-то точки соприкосновения, общие интересы, потом приязненные флюиды, а там и до «что вы делаете сегодня вечером?» недалеко. Я, вообще, мастер насчет весело и непринужденно поболтать ни о чем, так что в таких ситуациях у меня обычно проблем не бывает.

— Извините за вопрос: а у вас когда обеденный перерыв?

— Сейчас.

— То есть…

— Да. Я уже обедаю.

Ага, сейчас заметил: вон там, за стопкой книг, на какой-то затрапезной бумажке со штампом «Особой важности», лежит надкусанный бутерброд с сосиской, а рядом — стакан с чаем. Ложки в стакане нет, но есть нитка с ярлычком «Lipton».

Замечательно. Чай в пакетиках. И сосиска. В ТАКОМ учреждении.

Может, я погорячился, и, пока не поздно, стоит удрать?

Нет, я не в том плане, что все так кондово и сермяжно, а просто возникает такое устойчивое ощущение, что здесь все подряд — страшные трудоголики и по уши загруженные делами люди. Ну так ведь в такой компании и меня, скорее всего, заставят вкалывать не разгибаясь. А я, повторюсь, люблю трудиться вальяжно, неспешно, в комфорте и со вкусом…

— А вы не в курсе, чем вызвано такое высокое внимание по отношению к столь скромной персоне?

— Чего?

— Эмм… Ну, то есть по какому поводу меня сюда пригласили?

— Понятия не имею.

— Возможно, это связано со вчерашним инцидентом?

— А что, вчера был инцидент?

Упс… Да, инцидент определенно был, но нам все уши прожужжали насчет неразглашения. Я даже подписку дал. Почему-то полагал, что «хмурый» обязательно расскажет об этом секретарше. Все-таки близкий человек, первый помощник и так далее…

— Ну, в общем… некоторым образом… Но, видимо, нет — это совсем не то, что я имел в виду.

— Я что, вам нравлюсь?!

— Э… Ммм… Кхм-кхм…

— Вы мнетесь, смущаетесь — о! краснеть начали. — Дамочка на несколько секунд перестала производить руками головокружительные пассажи и сконцентрировалась на моей скромной персоне. — Вы что, меня таким образом «кадрите»? В смысле клинья подбиваете?!

— Эмм… Гхм… Да нет, что вы! Просто я… кхм…

— Да ладно! Я тут работаю три года — за это время ни одна сволочь в мою сторону не посмотрела. В смысле — как на женщину. «Маня — бегом, Маня — быстрее, Маня — мы не успеваем!». Мы тут все — многоцелевые агрегаты, заточенные под специфику учреждения. Про разницу полов вспоминаем, когда бежим в конец коридора: одни агрегаты в калиточку с буковкой «эм», другие — с буквочкой «жо». И именно бежим: обычно терпим до последнего, потому что некогда, все на бегу, быстро-быстро, еще быстрее… А, ладно. Короче! Сидите молча, не мешайте работать.

Головокружительные пассажи «книги-ноутбуки-закладки» возобновились, а я прикусил язык и втянул голову в плечи.

Так она еще и умна не по-человечьи… Какое странное сочетание. А кто-то предупреждал, что мне тут все подряд будут врать? Или это ввиду того, что я — человек со стороны, не внесенный в список, и врут они только друг другу, то есть только своим, себе подобным?

Ладно, со временем разберемся — если внесут в список. А не внесут — и разбираться не понадобится, поскольку это уже будут не мои проблемы.

Да, кстати, давайте-ка познакомимся.

Что, очень вовремя вспомнил? Но вы ведь сами видели — все недосуг было, столько событий за одни сутки, тут даже у любого педанта и гения самоорганизации в голове будет каша. Я не педант и даже местами предрасположен к хаосу, как и любая творческая личность, так что мне простительно. А сейчас как раз образовалось свободное время, пока сидим, в ожидании «хмурого», время есть, могу отрекомендоваться в двух словах, чтобы вам было понятно, с кем предстоит иметь дело.

Про родителей сказал, про дядьку тоже. Еще у меня была бабка: мать отца и дядьки, но, когда мне исполнилось десять лет, она умерла. Все, по близким родственникам доложил. Теперь собственно про меня — умного-красивого.

Рост — метр семьдесят два, телосложение среднее — я не богатырь, но и не жиробас, и от пола на кулачках отжимаюсь — дядька приучил. Глаза серые, не курю, клаустрофобией не страдаю. В декабре сего года мне будет двадцать пять, окончил московскую среднюю школу, затем Московский государственный университет геодезии и картографии по специальности картограф.

С детства живописью не увлекался: моей страстью были книги и путешествия — преимущественно пешком или вплавь — по необъятным просторам нашей Родины. Это я на первом курсе познакомился с художниками, пообщался с ними, кое-чего нахватался и попробовал сам малевать. Если бы получилось совсем отвратно, я бы, наверное, это дело быстро забросил бы и посвятил себя чему-нибудь другому. Но, то ли мои новые друзья отнеслись ко мне снисходительно, то ли в самом деле есть у меня какие-то задатки в этой области — малевал я вполне сносно. Именно малевал — я хоть и люблю себя, но оцениваю вполне объективно.

С гордостью могу присовокупить: поступать в вуз мне никто не помогал, и учился я самостоятельно, за все время дядьку ни разу в универ не таскали. Да и захотели бы — вряд ли из этого что-то получилось бы. Большую часть времени его не достать, он почти всегда в командировке, за исключением одного месяца в году. И в этот месяц тоже не достать: он то по речке сплавляется с друзьями, то по горным тропам топает. Ввиду этого я примерно с восьмого класса фактически живу один, привык сам о себе заботиться, так что примите это как характеризующую деталь: ваш покорный слуга — товарищ взрослый и вполне самостоятельный.

Что еще? А, ну да, я же военный.

Окончил военную кафедру — не карьеры ради, а сугубо чтоб солдатом не служить, и пошел в офицеры.

А вот тут дядька помог. Звякнул кому-то из коллег, и меня мгновенно пристроили в полк связи. И ни капли мне не стыдно за такой протекционизм: попробуйте сами, без звонков, остаться служить в Москве, да на хорошем месте. В лучшем случае угодите куда-нибудь на окраину округа, а в норме — поедете осваивать предгорья Северного Кавказа или бескрайние просторы Камчатки.