Охота на Сталина - Вячеслав Хватов

Дивчина ловко, не уронив ни капли, наполнила глиняные миски дымящимся борщом и исчезла за занавеской, чтобы появиться оттуда через пару минут со здоровой бутылью, под завязку наполненной мутноватой жидкостью.

— А ты че и в самом деле о СКА ничего не знаешь? Кстати как там тебя зовут? — хозяйка самолично откупорила бутыль и разлила самогон по кружкам.

— Сергей. В самом деле.

— Меня Никаноровной все село кличет. За знакомство значит.

Чокнулись, выпили и застучали ложками.

— Сейчас я Лизку за Тимофеичем пошлю, уж он-то тебе про энту СКА все расскажет. Любит наш староста на всякие политические темы языком почесать.

— Хватит с меня старост. Не клеится у меня с ними, — Волков облизал ложку и посмотрел в сторону выхода.

— Это ты зря. Старосты, они разные. Наш-то Тимофеич как старостой стал? Пришли мериканцы, увидели единственного мужика в очках и говорят мол, — ю а гуд префект. Окей, алрайт и все такое. А наш Тимофеич, он раньше библиотекарем был. Об энти книжки зырки свои и сломал. Вот так вот. Лизка, дуй за Тимофеичем.

— Мать, тащи еще одну, — Тимофеич вытряс из бутыли последнюю каплю в свою кружку.

— Щас, разгубастился, — Никаноровна подбоченилась и, тут же, сменив гнев на милость, сделала знак племяннице, чтобы та принесла новую емкость с драгоценной жидкостью.

— Так что делать тебе, Серега, там нечего. Сидят они по своим норам, бухают до тех пор, пока янкесы их оттудова не выкурят. Раньше-то хоть что-то делали. То колонну бронетехники сожгут, то поезд какой под откос пустят. Один раз даже Семигорск заняли. Потом, правда, амеры этот отряд в пух и прах разнесли. Но зато в городе целых три дня советская власть была. А теперь эта СКА в тайге косолапых пугает, — староста вылил в рот остатки самогона, чтобы скорее освободить кружку для новой порции. — У меня племянник в этой армии служил. Поначалу у них там дисциплина была, а когда старые командиры один за одним себе пулю в лоб закатали, стала эта СКА махновщина махновщиной.

— А теперь твой сын где? — Волков подпер ладонью подбородок.

— В хактеры подался.

Лиза прыснула в кулак.

— А че?

— Хантеры, — продолжая смеяться, поправила Тимофеича племянница Никаноровны.

Сама же хозяйка, казалось, заснула, прислонившись к стене.

— А кто такие эти хантеры? Чем они занимаются? — Сергей достал сигареты.

— Понимаешь, мил человек, у нас многие думают, что жизни за Уралом больше нет. Особенно после рассказов машинистов, которые свои составы в Европу и обратно гоняют. Те мастера приврать, я тебе скажу. Натреплется такой вдоволь на посиделках о шайках мутантов, о светящихся в темноте городах, о ходячих скелетах и ходит — грудь колесом. Только скажу тебе, ничего этого нет. Живут там люди и некоторые очень неплохо живут. Вот строящие железную дорогу и нефтепроводы, те да, те мрут, как мухи. Особенно у немцев.

— У немцев?

— Ну да. Как они шли: немцы по северо-западу, англичане по югу, американцы по центру, так оккупационные зоны и остались. А ты что, даже этого не знаешь? На востоке что ли жил под китаезами? Или под японцами?

— В лагерях я сидел почти с самого начала войны, — Волков почувствовал, что разговор зашел в не нужное ему русло. — Ну и кто там так хорошо устроился.

— А вот слушай дальше. Американцы, те самые шустрые. Они еще на севере высадились и до сюдова добрались. Хитрожопые они, все поближе к ресурсам. Пока Фрицы «Человеческим материалом» занимались, Янки все нефтяные месторождения к рукам прибрали. Очень немцы за это на них злы.

— Ты про хантеров, про хантеров расскажи, — Лиза присела на краешек лавки рядом с Сергеем.

— Цыц ты, пигалица. Всему свое время. Так вот я и говорю, Москву они на троих поделили, в Ленинграде немцы, в Киеве американцы, а англичане в Баку, Тбилиси и Ереване устроились. Только в сами города они конечно не суются. Хотя столько лет прошло, радияция там еще ого-го.

— А как же?

— А вот так! Работает на них целая армия хантеров. В основном они вольнонаемные, как сынок мой, но есть и эти из числа военнопленных. Только толку от них мало. Текучка большая. Суют-то их в самые опасные места. Вот и бегут. А кто не бежит, тот дохнет быстро. Все эти так называемые зоны как государства в государстве. Там все по своим законам. Это тебе не тайга с ее Красной Армией. Туда новые власти, почитай, совсем не суются. Пролетит вертолет-другой по краешку, сунется патруль из первогодков, опять же, не глубоко и все.

— А хантеры? — не выдержал уже Волков, — сынка-то твой что делает?

— А что он делает? Мотается в зону за разными нужными американцам вещами и все. Вернулся, сдал Янки трофеи, получил доллары и гуляй до следующего заказа. А че? Работа не хуже других. Главное не соваться, куда не следует и от немцев вовремя уворачиваться. Они там с американцами на ножах, даром, что союзники.

— Из-за нефти все?

— Не только. Они Ленинград три года не могли взять, под Москвой по зубам получили, под Курском, а Янкесы сперли у них ядрену бомбу и по Москве шарахнули. Это потом они начали соревноваться в этом бомбометании. Ленинград, Куйбышев, Киев, Тбилиси, Одесса…

Потянулись короткие сытые, но скучные дни, сменяемые длинными и еще более скучными ночами.

Пить без конца невозможно, а больше в Приозерном делать было нечего. Разве что на охоту сходить. Благодаря Тимофеичу Волков быстро пристрастился к этому делу. Отправляясь в лес, убиваешь сразу двух зайцев. Один из них — время, тянущееся подобно конской жиле от рассвета до заката и от заката до следующего рассвета. Второй убитый заяц — обыкновенный косой, лежащий сейчас у Сергея в подсумке. Иногда удается подстрелить кабана, реже лисицу. Но и это занятие к исходу третьей недели надоело Сергею, превратившись просто в процесс добывания пищи.

Тошно. Если бы не Лиза…

Это ангельское создание, оберегаемое своей тетушкой начало точить на него свои коготки еще в первые дни. Он заметил.

И когда тетка со временем потеряла свою бдительность, Лиза перешла в наступление.

Поначалу Волкова это раздражало. Где он, там и она. Даже на охоту пыталась напроситься.

Отношение свое он к ней изменил, когда Лиза, соскользнув с высокого стога сена на сеновале, будто бы случайно оказалась у него в руках. Ее горячее дыхание щекотало ему шею, а коленка уперлась туда, куда он и сам-то совал правую руку раза два-три в день. Не будь на сеновале так холодно, он бы тоже как бы случайно спотыкнувшись, завалился бы на эту озорную девчонку и…

Ничего. Они свое наверстали, когда Никаноровна напробовавшись вусмерть своего товара, дала отборного храпака у себя на печке. Выждав еще некоторое время, Лиза заперла избу на все замки и засовы, разделась и юркнула к нему под старое солдатское одеяло. Вот так вот, без всяких предисловий и лишних разговоров.

— Только патефона нет, — Сергей в изнеможении откинулся на подушку.

— Что ты, какой патефон. Тетушка проснется. Вот хочешь, я транзистор включу. Радио Эл Эй?

— Да нет, это я просто так сказал.

Утром Сергей проснулся от грохота посуды. Никаноровна явно была не в духе.

Хе-хе. Сейчас что-то будет.

Лиза сжалась у него на груди, не решаясь совершить рывок из-под одеяла к лавке с одеждой и дальше из хаты.

Но ничего, обошлось. Через пару дней они с Лизкой уже не прятались.

Где-то в конце марта над Приозерным пролетели два вертолета. Волков только-только вернулся с охоты и стоя под навесом, чистил свой карабин. Обе винтокрылые машины, заложив вираж, ушли обратно в сторону Старьево.

— Не к добру это, — Никаноровна вытерла испачканные в крови руки и, прихватив еще теплую куриную тушку, скрылась в сенях.

А через день, ни свет ни заря, от Тимофеича примчался его помощник Пашка.

— Случилось что, или опять трубы горят? — Никаноровна посторонилась, пропуская очумелого гостя.

— Случилось. Нам тут с Тимофеичем особенно здоровый кабан попался. Завалили мы его, а дотащить, засветло не успели. Пришлось в лесу заночевать.

— И теперь вам надо поллитры для сугреву?

Да погоди ты, Никаноровна! Ночью к нам два Старьевских охотника прибилось. Так вот, сказывали они, что в Старьево мериканов видимо-невидимо. Понаехали на машинах, и даже танки есть. Спрашивают все о новых людях, то да се. И, главное, к нам в Приозерный собираются. Уходить тебе надо, Серега! Слышишь?

— Слышу, — Сергей осторожно высвободил руку из-под Лизкиной головы, встал, надел штаны и вышел из-за занавески.

Вскоре в избу ввалился и сам Тимофеич.

— Держи, — он сунул Волкову в руку какую-то бумажку, сложенную вчетверо. — Я тут кое-чего чиркнул своему куму про тебя. Он тебя с нужными людьми сведет, чтобы те паспорт и транзитную карту сделали. А это, — староста достал из кармана еще два листка, — писулька Федорычу, машинисту, который мне весточки от сынка возит, и письмо самому Андрюшеньке. Я там прошу, чтобы он тебе в хантеры устроиться помог.