Граф Орлов, техасский рейнджер - Евгений Костюченко

Бурко встал и огляделся. Ему очень хотелось вскочить в седло и унестись отсюда, подальше от ненавистных крепостных стен. Но куда бы он ни посмотрел, его окружали зеленые столбы с полосами колючек и парой отростков каждый, а между ними теснились кактусы помельче, ветвистые и такие безобидно пушистые с виду. Они были похожи на связку колбасок, если только можно представить себе колбаску, усеянную колючками.

«Как же мы сюда попали?» — изумленно оглядывался Бурко. «И как будем выбираться?» Если бы он мог найти ответы на эти вопросы, то не задержался бы здесь ни на секунду. Однако, судя по всему, теперь его судьба всецело в руках непрошеного спасителя.

Заметив, что капитан перестал посапывать, он сказал:

— Знаете, граф, как вас называют в Генштабе? «Башибузук[1]».

Орлов, лежавший на одеяле в тени куста, приподнялся на локте.

— Неужели меня там еще кто-то помнит?

— Представьте себе. И теперь мне понятно, что это прозвище связано отнюдь не только с вашим участием в турецкой кампании, но и, так сказать, с некоторыми чертами натуры. К чему было устраивать диверсию? Теперь, если нас схватят, нам уже никто не в силах будет помочь.

— Как бы вы действовали на моем месте?

— Сообщил бы в консульство. А дальше уже не наша забота. Господа дипломаты примут соответствующие решения. И я не сомневаюсь, что спустя какое-то время все бы устроилось наилучшим образом.

— Спустя какое-то время? Да, возможно. Будьте покойны, в консульстве уже все известно. Посмотрим, какие решения будут приняты, посмотрим… — Орлов снова лег, закрыл лицо шляпой и спросил: — А могу я поинтересоваться, у вас была кличка? Можете ее назвать?

Бурко в задумчивости поскреб подбородок:

— Черт возьми, я уже жалею, что затеял этот разговор. Соврать не могу, а если скажу правду…. Ну, что ж. В кадетском корпусе меня дразнили «Тихоней». Можете сколько угодно иронизировать по этому поводу.

— Боже упаси! — ухмыльнулся Орлов.

— Но скажите, мистер Башибузук, что нас ждет теперь? Будем с боями прорываться к морю? А там захватим парусник и отправимся черезокеан? И по дороге будем грабить встреченные суда, чтобы пополнить запасы воды и провианта?

— Вы забыли о женщинах, — сказал Орлов. — Пираты очень высоко ценили женщин. Их мы будем отнимать вместе с провиантом. Ротмистр, дайте поспать. Да и вам не мешает выспаться. Нам еще всю ночь придется тащиться до железной дороги.

Бурко опустился на капитанское пончо под соседним кустом и лег на бок. Лежать на горячем песке было неприятно, и он сел.

— И что там, на железной дороге? — спросил он.

— Там ходят поезда. И некоторые из них добираются до Нового Орлеана. При благоприятном стечении обстоятельств примерно через три-четыре дня вы сможете отобедать в нашей военно-морской миссии. Если б вы знали, ротмистр, каких омаров вам будут подавать!

— В миссии? А почему не в консульстве?

Капитан Орлов зевнул.

— К морякам можно пробраться скрытно — у них сад за особняком. Консульство же — на городской улице. Полагаю, что вы, путешествуя инкогнито, предпочтете не привлекать внимания.

— Отрадно слышать, что вы не всегда так безрассудны, — сухо заметил ротмистр.

— Это я-то безрассуден? Безрассудно драться с полисменами, — равнодушно пробубнил Орлов из-под шляпы. — А повредить стенку в старой крепости, которую все равно скоро снесут — это не безрассудство, а мелкая порча федерального имущества. Даже если б меня взяли на месте преступления, все кончилось бы штрафом. А вам за сломанную руку блюстителя порядка пришлось бы года три долбить камень в катакомбах.

— Я не ломал ему руку, — сказал Бурко обиженно. — Он сам ее повредил, когда выпал из окна. И должен заметить, все остальные не получили никаких увечий.

— Сколько же их было? — полюбопытствовал Орлов.

— Сначала двое. Когда я выбежал во двор, там ждали еще четверо. И еще один подкараулил меня возле лошади. — Бурко потер шею, которая сразу заныла от неприятного воспоминания. — Как я понимаю, это он приложил мне прикладом по затылку.

— Завидую, — сказал Орлов. — Вы увезете массу впечатлений. А моя жизнь — такая рутина!

— Ваша ирония вполне оправданна, но примите в расчет, что я оказался там не из праздного любопытства. Мне надо было лично оценить размеры ущерба, вы же понимаете… — Бурко на миг замялся, но решил, что с капитаном можно говорить вполне откровенно. — Я полагал нежелательным, чтобы местные власти обнаружили в особняке барона некоторые документы.

— Какие документы после пожара?

— Пожар никогда не уничтожает всё вчистую. Он, как правило, щадит наиболее любопытные бумаги. На этом основано немало раскрытых дел. Кроме того, я обязан был принять меры касательно сейфа. Я опасался, что следователи его вскроют, а потом всё спишут на грабителей. И позаботился, чтобы этого не случилось. Бил по личинке замка, пока не сработали стопоры. Теперь сейф можно открыть только в той мастерской, где его изготовили. То есть в Риге. — Ротмистр не удержался от довольной улыбки, но тут же согнал ее. — Барон Лансдорф потому и остановил свой выбор на этой модели, что она запирается намертво при малейшей попытке взлома. Эти сейфы были заказаны бароном лет десять назад, их изготовление было оплачено из казны, а за казенный счет мастера работали на совесть.

— Сейфы? Сколько же их у него было? — удивился Орлов. — Я видел только один.

— Второй стоит в банке. В том банке, с которым Семен Карлович вел свои дела. Так вот, эта конструкция в те годы была вершиной технической мысли. Стоило пару раз ударить по дверце или просто опрокинуть этот стальной ящик, как сработали внутренние запоры. Они раздвигаются во все стороны, после чего сейф можно было только разрезать на особом станке. Его сталь не поддается ни огню, ни взрывной силе. А чтобы высверлить хотя бы заклепку, понадобится не одно алмазное сверло.

Сами понимаете, я старался не шуметь, но звуки ударов меня выдали. Появились полисмены из оцепления, набросились. Объясниться я бы не сумел, они были явно не склонны к диалогу. К тому же, как вы совершенно верно изволили заметить, я путешествую инкогнито. Вот и пришлось прорываться.

— Вы успели осмотреть дом изнутри? — спросил Орлов. — Какое у вас сложилось впечатление? Я понимаю, что огонь всё уничтожил, и все же…

— Огонь, повторяю, уничтожил не всё. Выгорели помещения наверху, а кабинет, гостиная — они практически не тронуты пламенем. Поджигатели или очень спешили, или неопытны. Подпалив крышу, они ретировались, думая, что пламя распространится вниз само собой. Так что кабинет выглядел, конечно, ужасно, но даже там мебель уцелела. Только обуглилась. Все ящики из стола были выломаны, и я не думаю, что это сделали полицейские. Повсюду валялись обгоревшие клочки бумаг — счета, накладные и тому подобное. Похоже, грабители искали деньги, но не преуспели в этом.