Желание зверя (СИ) - Любимова Юлия

Глава 14. Эмили Клер Доу. Семейные ценности

Я после как с цепи сорвалась.

Изводила себя чувством вины, считая, что, если бы поехала вместе с ними – всё было бы иначе, и мама с отцом не погибли бы.

Я пыталась заглушить эту боль, кидаясь из крайности в крайность: то погружалась в пучину депрессии и днями не выходила из комнаты, то отрывалась с друзьями, то с головой бросалась помогать в очередном деле, потому что Лилиан спасалась только этим. А ещё заботой обо мне.

Вот тогда её контроль и стал удушающим. А я стала только сильнее отдаляться.

Обращались со мной словно с хрупким предметом или больной. Охраняли днём и ночью. И в делах стали отводить аналитическую, а не оперативную роль.

Умом я понимала, что Лилиан просто боялась за меня – боялась потерять последнего самого родного и близкого для неё человека. Но поделать с собой ничего не могла – любое ограничение вызывало во мне отчаянный протест и сопротивление, выливавшееся в ещё более безрассудные поступки.

Я попыталась найти успокоение в отношениях со своим молодым человеком, но сама же всё и испортила, изведя себя мыслями, что, если бы ни эта моя влюблённость, я бы точно отправилась в поездку с родителями. Я обвиняла себя в эгоизме и просто не позволила нашим чувствам развиться и закрепиться. Вела себя просто отвратительно, измучив и парня, и себя и в конце концов в один из дней порвав с ним окончательно и бесповоротно.

Вправил мне мозги Иван, просто поговорив.

Он сказал всего несколько фраз, но они встряхнули меня, помогая понять некоторые вещи, которые я с упорством ослицы не хотела замечать.

Во-первых, что я ни в чём не виновата.

Наверное, настал тот самый момент, и эти простые слова прозвучали из уст нужного человека, друга моих родителей, чтобы я поверила – я не виновата в их гибели! Более того, возможно, осталась в живых только потому, что не поехала с ними тогда. И что теперь мне нужно жить за всех нас.

Во-вторых, что своим поведением я делаю больно Лилиан, и она ещё сильнее начинает винить себя в смерти моих родителей. Да, да! Я даже не замечала, что её съедали те же чувства, что и меня саму. Только, насколько же тяжелее ей было? Она потеряла единственного сына и сноху, и на глазах теряла внучку.

Я словно очнулась. Мы впервые с гибели родителей поговорили с Лилиан откровенно, как раньше. И я попросила её отпустить меня. Позволить мне окончательно повзрослеть и начать действовать самостоятельно. Так я оказалась в Лоусоне.

Иван сразу же сказал, что едет со мною, хочу я этого или нет. Как-будто я была бы против. Да я думала, что мне самой придётся просить его присоединиться к моей команде, потому что знала, что ему будет трудно покинуть одного очень дорогого для него человека.

Порой мне казалось, что я единственная, кто догадывался о том, что этот молчаливый медведь испытывает к бабуле нечто большее, чем обыкновенные дружбу и преданность. Вообще-то и сама Лилиан в упор этого не замечала. Может быть, потому что принципиально не заигрывала с теми, кто моложе? Если это не было нужно для дела, конечно.

А бабуля у меня настоящая красотка, у неё и по сей день толпы ухажёров. И не только возрастные чиновники из этого её магического министерства, в котором она официально работала, или поклонники местного театра, в котором она служила в молодости, да и сейчас играла от случая к случаю.

Дело в том, что благодаря магическим силам маги жили почти так же долго, как и оборотни и отлично выглядели. А уж бабуля, которая следила за собой с младых ногтей и толк в косметике и всяческих магических штучках знала получше любого иного специалиста, и подавно. Не моя ровесница, конечно, но и больше тридцати человеческих лет непосвящённый ей ни за что не даст.

Лилиан первая поддержала решение Ивана пополнить мою команду в Лоусоне – для неё это было гарантией моей охраны. Медведь был из бывших спецназовцев.

Мне показалось, что его расстроила поспешная и искренняя радость бабули тому, что он уедет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Всего со мной отправилось четверо проверенных ребят – этого было достаточно. Базу из проверенных наёмников мы имели практически в каждом крупном городе, а уж в Лоусоне и подавно. При этом никто из наёмников не знал, чем мы занимаемся. Они выполняли разрозненные поручения, чаще всего силовые. Всем основным: от сбора нужной информации, разработки плана, до его виртуозного исполнения занимался исключительно костяк группы.

Во время еженедельных звонков Лилиан я рассказывала ей обо всём и всех, неизменно завершая разговоры приветами от Ивана, которые тот не передавал. Медведь всегда молчал и ничего, никогда у меня на счёт бабули не спрашивал. Я рассказывала сама. А он ждал. И я знала, что каждый раз ждал.

Лилиан переживала за этот заказ.

Грэг Майлз был очень непрост, я и сама это понимала. Баллотировался в совет, имел сильнейшую поддержку практически во всех структурах власти, и даже у некоторых представителей в вампирских Крыльях. Одним словом – важная шишка. Но когда это останавливало нашу семью?

Начать с того, что поддержка в правительственных верхах у нас была даже покруче, чем у Майлза. Там тоже временами требовалось выполнять тайные задания, выходящие за рамки законности. Бабуля не очень-то любила рассказывать о том, кто и как в своё время вышел на неё из верхушки Совета для дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества.

Своеобразный симбиоз. Во всяком случае Лилиан хотелось думать именно так, а не о том, что её просто-напросто припёрли к стенке и точно так же шантажировали имеющимся в их распоряжении компроматом на неё. Я же хотела настоящей свободы – ни от кого не зависеть и никому не подчиняться даже изредка, ещё и по этой причине решив отделиться и начать работать самостоятельно.

Дело Майлзов стало честью для меня.

В первую очередь Грэг был сволочью, как и его сынок, которого требовалось наказать. Преступления Тома было необходимо пресечь на корню, и папаша, по моим расчётам, сам в дальнейшем приложит к этому все усилия, когда заплатит пятую часть всего своего состояния, чтобы его единственный сынуля остался целым и невредимым.

Именно столько запросила я в виде компенсации. Часть пойдёт моей команде, ещё часть – семье погибшей девушки, но большую мы передадим моей заказчице, и ей уже не нужно будет думать на что и как содержать ребёнка, которого у неё теперь никто не отнимет. Должен же будущий Майлз получить свою долю наследства?

– Тебе нужна моя помощь? – Осторожно поинтересовалась Лилиан.

– Пока нет. Я обязательно скажу, если понадобится, – заверила я её так же аккуратно. Знать о свалившихся на меня проблемах в виде интереса двух других оборотней, ей было пока необязательно. Прежде всего, мне нужно было разобраться в себе самой.

– Будь осторожна! – Бабуля, слегка помедлив, добавила: – Пусть Иван будет рядом. Почему он до сих пор не живет с вами в особняке?

Э-э… А вот тут может возникнуть проблема. Нет, дом, как ни странно, принял медведя, но он буквально час назад был засвечен, как бойфренд Никки, и теперь проживание его в особняке Доу рядом с Клер стало попросту невозможным.

– Мы подумаем над этим вопросом, – заверила её я.

Приятней всего оказалось осознать, что Ривендор, кажется, был в курсе того, что из себя представляли его клиенты.

Не нужно было заканчивать курсы психологов, чтобы по его виду и словам понять, как он к ним относится. На мучивший меня вопрос: какого рожна, он тогда подвязался им помогать? Неужели Грэг в кои-то веки решил раскошелиться и заплатить тигру столько, что тот не смог отказаться? Я получила мгновенный ответ, став свидетельницей их разговора. Оказывается, Майлзы не платят Ривендору ни монетки. Того просто попросили – считай обязали – заняться их делом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это уже было похоже на Грэга – полностью в его стиле. Нажал на кого надо, кто ему был чем-то обязан, и вот уже у него в распоряжении лучший детектив Лоусона. И Ривендор, по-видимому, не мог отказать тому, кто просил за этого гада.