Открой мне себя (СИ) - Головьева Светлана

— Я тебе сейчас скажу одну вещь, которую никогда не говорил и не чувствовал. Я испугался, все эти дни я безумно боялся. Боялся, что ты не очнёшься, боялся, что не взглянешь на меня этим своим пронзающим взглядом, боялся, что никогда не смогу к тебе прикоснуться, — я говорю тихо, словно боюсь, что нас могут услышать. Сейчас, в этой комнате мы одни, в своём собственном мире, соединённые этим напряжением и возбуждением, которое, кажется, витает в воздухе. В комнате темно, но я отчётливо вижу, как Мия смотрит на меня своими прекрасными глазами, которые, даже во мраке способны заглянуть в мою душу. Я чувствую: она видит меня насквозь, и от неё я не хочу скрываться. С ней мне хочется быть нежным, мягким, заботливым. Хочется снова стать человеком, а не роботом с позывным Декстер.

Я осторожно пересаживаюсь с кресла, в котором сидел, к ней на кровать и касаюсь её щеки. Она вздрагивает и кажется, задерживает дыхание. Я же, больше не теряя ни минуты, приникаю к её губам. Тут же слышится тихий стон, сложно сказать, чей именно. Мия хватается за меня, как за спасательный круг, и с нежностью отвечает на поцелуй. Её язык сплетается с моим, зубами она изредка покусывает мою губу, и меня это дико возбуждает. Я поглаживаю Мию по волосам, спускаюсь к шее, и тут она отскакивает от меня, хватаясь за плечо.

— Прости, прости, я совсем забыл, очень больно? — взволнованно спрашиваю я, мысленно сто раз ударяя себя по голове. Что за идиот!

— Ничего страшного, всё хорошо, — заверяет она меня, но видно, как ей больно.

— Давай, я лучше принесу тебе поесть, а то ты наверно сильно проголодалась.

— Опять, хочешь сбежать? — насмешливо спрашивает она.

— Нет, просто беспокоюсь за твоё состояние. Я больше не сбегу, можешь быть в этом уверена.

— Звучит многообещающе, — он улыбается, и я отвечаю ей тем же.

— Поверь мне, так и будет, — подмигнув ей, я выхожу из комнаты с довольной ухмылкой на лице.

Глава 16

Мия

Ещё день я провожу в этой проклятой кровати. Вставать мне не разрешается, шторы в комнате закрыты, и я чувствую себя заложницей. Плечо жутко болит, каждый раз двигая рукой, меня словно режут без ножа. Боль такая яркая, что порой отдаёт куда-то в голову. Сон мне ни капли не помогает, меня мучают кошмары и Декстер. То, каким он был нежным и ласковым со мной, не даёт мне покоя. Кто бы мог подумать, что такой хмурый, иногда грубый мужчина может быть таким заботливым. Он почти не отходит от меня, приносит мне еду, носит в туалет, рассказывает какие-то смешные истории. Я узнаю, что они с сестрой в детстве частенько дрались и любили подшучивать друг над другом. Мелани однажды раскрасила его лицо несмывающимся маркером, и ему пришлось идти в школу раскрашенным в человека-паука. Он в свою очередь не остался в долгу и запустил ей в кровать крысу, которую на время взял у друга, визг стоял на весь дом.

Я хохочу до колик, и Эван вместе со мной. Но наша идиллия заканчивается, когда мне, наконец, разрешают встать. Эван снова становится озабоченным нашим делом, постоянно находится на страже, поглядывая в окна. И из-за него все в доме становятся нервными.

Пит, человек, который, как оказалось, меня и зашил, делает нам документы. Теперь меня снова зовут Алиса Мерин, они решили, что под старым именем меня уже не будут искать, поэтому не стали долго выдумывать. Но теперь за меня вплотную берётся Мел: она перекрашивает меня в темно-русый цвет. Я никогда не экспериментировала с волосами и поэтому немного переживаю за результат. Но Мелани оказывается в этом деле настоящим профи. Всё же цвет волос очень меняет человека, и теперь я чувствую себя увереннее, сильнее и сексуальнее. Мел подстригает мне волосы, и теперь они едва касаются моих плеч.

— Ты настоящий талант! Мне кажется, всё, к чему ты прикасаешься, превращается в шедевр, — восхищённо говорю я Мел, разглядывая своё отражение в зеркале.

— Я просто люблю творить, а тут и работы-то было немного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А чем ты занимаешься в нормальной жизни, ну кроме того, что бегаешь от злодеев по нашей вине? — спрашиваю я, на что Мел лишь усмехается.

— Вы тут совершенно не при чём, я всегда жила как на пороховой бочке, не зная, где брат, и жив ли он вообще. Сейчас я хотя бы с ним рядом. Ну, а вообще я занимаюсь живописью, у меня неплохо получается, и я даже выставлялась пару раз в галерее. Не подумай, что я хвастаюсь, просто это моя жизнь, я не могу жить без искусства, вот и меня иногда заносит, — отвечает Мел, явно смущаясь.

— По мне, так свой талант надо показывать и не стесняться его. Это круто, что ты занимаешься любимым делом.

— Да, наверно. Ну, давай я пока займусь твоей тётей, а ты отдохни.

— Я же не инвалид, чтобы отдыхать каждые пять минут, не надо со мной нянчиться. Вы с Эваном, как две няньки, все время за мной следите.

— Просто, мы переживаем, а Эван больше всех. Ты бы знала, как он с ума сходил, пока ты была без сознания. Это конечно не моё дело, но мне кажется, ты ему очень нравишься, — заговорщицким тоном произносит Мелани.

— Даже если это и так, он плохо это показывает. Мы знакомы несколько дней и за эти дни он множество раз меня бесил своей непостоянностью. Он как будто боится показать чувства. Словно миру придёт конец, если все увидеть, что у него тоже есть сердце.

— Он жил в семье, в которой не было здорового проявления любви. Он не знает, как показать свои чувства. Будь с ним терпимее. Порой он действует весьма топорно, скрывая любовь и нежность за простой заботой. Он откроется тебе. Но и ты должна сделать шаг ему навстречу. Отношения ведь на этом и строятся. Ты делаешь шаг, и он делает шаг. Это постоянная работа с обеих сторон.

— Я понимаю. Просто я хочу быть уверенной в том, что ему вообще это нужно. Кажется, он не из тех парней, что ищут серьёзные отношения. А я не хочу быть одной из большой череды его спутниц.

— На самом деле это не такая уж большая череда, — смеётся Мел, отчего мои щёки немного краснеют. Веду себя, как ревнивая девица.

— Ладно, я пойду и подышу свежим воздухом, пока меня снова не заперли в четырёх стенах, — говорю я, направляясь к выходу.

Мел лишь улыбается, прекрасно раскусив мой план побега от неловкого разговора. Но она ничего не говорит и я ей благодарна. Сейчас мне совсем не хочется обсуждать свои чувства к Эвану.

Быстро выйдя во двор, я сажусь на скамейку и громко вздыхаю. Проведя в этом маленьком доме столько времени, не имея возможности побыть один на один с собой, я начинаю задыхаться. Мне нужно остаться наедине со своими мыслями, нужен глоток свежего воздуха. Но каждый раз, закрывая глаза, я вижу перед собой Эвана, и моё дыхание в очередной раз сбивается. После тех дней, что он провёл у моей постели, я уже не могу называть его Декстером. Он стал Эваном, добрым, заботливым и нежным. И это сильней меня путает. Если с грубым и нахальным Декстером я легко могу справиться, то Эван меня полностью обезоруживает. Я таю только от одного его взгляда, и меня это жутко бесит. Я чувствую себя рядом с ним слабой.

— О чём задумалась, красавица? — выдёргивает меня из мыслей мужской голос.

— Тебя что, приставили следить за мной? В этом доме вообще можно побыть одной? — возмущаюсь я, глядя на Пита. Он выглядит своеобразно, как смесь хипстера и ботаника, очки в черной оправе, волосы торчком, синяя рубашка, застёгнутая на все пуговицы, тёмные прямые джинсы и кеды конверсы. Сколько ему лет, я не знаю, но выглядит он молодо, и если бы не эта вечная щетина, я бы дала ему лет двадцать пять.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну, можно и так сказать. Декстер уехал ненадолго по делам и велел приглядывать за тобой, вдруг тебя решат похитить или убить. Один раз ты выкарабкалась, но второй раз смерть тебя не отпустит, — говорит он, присаживаясь рядом со мной.

— Не думает же он, что ты сможешь меня спасти, если за мной придут, — я пристально его оглядываю, на телохранителя он точно не тянет.