Круги в пустоте - Виталий Каплан

- Я гляжу, ты многое унюхал, щенок... - задумчиво произнес князь. Все такой же шустрый, все такой же глупый... Ничего-то ты не понял, да и где уж... Ну и чего ты хочешь? Чтобы я объяснял какому-то жалкому ублюдку всю глубину моих планов? Не дождешься! Давай лучше решим вот что: как именно тебе умереть? Сегодня так и так устраиваем казнь, вот этого дурня казним, - махнул он рукой в сторону тяжело дышавшего Синто. - Так объединять вас, или по отдельности? Как тебе муравьиная яма? Или лучше в кипятке сварить? Какие будут пожелания?

Кассар неожиданно расслабился, уперся острием меча в пол и задумчиво взглянул на князя.

- Я многое унюхал, - согласился он вполголоса. - И не так уж это было сложно. Ты, видимо, совсем обнаглел, князь, ты уже никого не боишься - ни Тхарана, ни государя, ни гнева Высоких Господ. Ты даже не прячешь следов. Надеешься на Господина мрака?

- Почему бы и нет? - Диу-ла-мау-Тмер с недовольным видом разглядывал дыры на халате. - Тиура-Гьянни-Лоу меня пока что не подводил. Мы, видишь ли, нужны друг другу.

- Что ж, - кивнул кассар, - очень скоро ты уже перестанешь быть ему полезным. Какая польза от тени? Ведь я и в самом деле убью тебя, и никакие прислуживающие духи не помогут. И знаешь почему? Ты слишком много суетишься, владетель Тмерский. Ты всегда пытаешься обогнать судьбу хотя бы на полшага... И тебе это удается, и ты все больше удаляешься от того единственного места, где тебе надлежит быть, чтобы оставаться в единстве с Сущим. Ты удалился уже настолько, что покинул область жизни и шагаешь теперь в долине смертной. Ты уже сошел в свои нижние пещеры, только сам не видишь этого... не желаешь видеть. Я сказал, что убью тебя, и я действительно убью, но я лишь сделаю явным то, что на самом деле давно уже случилось. Заключая завет с Господином мрака, разве ты не знал, какой будет плата?

Митька, не спуская с него глаз, подобрался поближе к Синто. Искоса взглянул на князя - но тому сейчас явно было не до Митьки. Повернувшись к кассару, он слушал его со странной, какой-то мечтательной улыбочкой.

Синто все еще лежал лицом навзничь и, хотя дышал часто и хрипло, был, похоже, без сознания. Видимо, князь ударил его сильно... и ведь непонятно, что теперь делать, как приводить в чувство. Сев рядом на корточки, он положил ему руку на затылок, под кромку ошейника. Пальцы ощутили какая-то жилку, что пульсировала быстро и неровно. И Митька неожиданно подумал - а не лучше ли, чтобы он и оставался вот так, в беспамятстве? Ведь если князь не шутил насчет казни... продолжать эту мысль ему очень не хотелось. Но ведь надежда на кассара очень хиленькая. Похоже, князь Диу непобедим.

- Кстати, - оживившись какой-то своей мысли, князь заговорил нарочито медленно, вкрадчиво. - Я вот подумал, что справедливости ради надо бы тебе дать последнюю возможность исправиться.

- С каких это пор ты уверовал в справедливость? - рассеянно спросил кассар. Он зачем-то прислонил к стене свой меч, а сам отошел подальше, почти к самому центру, где клубилась в невидимом стакане багровая масса.

- Я неверно выразился, - признал князь. - Справедливость - это для дураков, умные люди признают лишь интерес. Ну так вот мне просто стало интересно. Вот гляди, и тебя, и этого мальчишку, - палец его указал на распластанного на полу Синто, - сегодня казнят, и казнят мучительно. Я же предлагаю тебе иное. Ублажи Господина мрака, принеси ему мальчишку в жертву - и можешь убираться из моего замка. Можешь даже докладывать обо мне Собранию Старцев - теперь-то все равно. Смотри, и жизнь свою молодую спасешь, и парнишку от мук избавишь. Чик по горлу - и он уже внизу. Змей, как ты выражаешься, кормит. Хотя на самом деле там и не змеи вовсе, но куда уж тебе вместить... Решай, хаграно!

Слово это показалось Митьке смутно знакомым. Странно, вроде и ничего оно не означало по-олларски, но ведь не просто же так! Может, на этом их древнем языке? Он вдруг вспомнил, кто еще так называл кассара. Ну конечно, тот бродячий единянский проповедник, замученный в деревне... как же она называлась? А, Хилъяу-Тамга. Ну и названьице...

А может... Может, и в самом деле лучше кассару согласиться? Раз уж совсем ничего нельзя сделать, раз уж Синто ждет сегодня жуткая смерть... так хоть чтобы без мучений. Синто... Его единственный здешний друг. Если не считать Хьясси, конечно. Ну почему так получается - стоит лишь появиться другу, и тут же его убивают? И каждый раз - для этой скотины, Господина мрака. Вот уж кому Митька охотно плюнул в лицо... если, конечно, у твари оно есть. Что же тогда Единый? Куда смотрит? Если Он такой всемогущий - почему тогда не прихлопнет ядовитого паука?

К глазам вновь подкатили слезы. Ну не может же быть все так отвратительно? Хоть что-то же должно случиться? "Единый, ну сделай же хоть что-нибудь, в конце концов! Ну плевать, что Синто в Тебя не верит! Зато я верю... пускай и чуть-чуть, но все-таки... а он мой друг. Он разве виноват, что ему ничего о Тебе не сказали? Неужели его совсем уж никак нельзя спасти? Ну хоть какое-нибудь чудо, а? Молнией князя долбани, что ли... Тут, правда, неба нет, один потолок... неоткуда молнии лететь. Тогда пускай потолок обвалится! Прямо на лысину... или еще что-нибудь".

- Что ж, князь Диу, Владетель Тмерский, черного плаща носитель, я решил...

Кассар говорил негромко и даже как-то задумчиво. Пальцы его сплетались и расплетались, образуя странные фигуры. На меч свой он, казалось, и не смотрел.

- И решил я вот что...

В пальцах его правой руки вдруг сам собой засветился большой фиолетовый кристалл.

- Думаешь, Наставник не предусмотрел того, что сегодня случилось? Ты и впрямь держал меня за дурачка, надеющегося в поединке с тобой на простой меч? Тебя погубила жадность, князь. Уйди же во тьму!

- Что? - Митька с недоверием и радостью видел, как лицо князя вытянулось. Похоже, кассару удалось сбить его веселый издевательский тон. - Что ты имеешь в виду?

- То, что уже поздно метаться, князь. Все камни Наставника связаны между собой. Польстился на изумруд? Ну так вот же!

Он резко, без замаху, метнул в князя фиолетовым камнем, прокричал какое-то жуткое, режущее ухо слово - и кристалл, вспыхнув напоследок сиреневым пламенем, взорвался.

Грохот был такой, будто Единый, услышав Митькины молитвы, обрушил потолок. Но нет - потолок оставался цел, зато князь завизжал пронзительно, словно пущенный под нож поросенок. Его окутало на миг зеленоватое сияние, хлопнул воздух, а потом кровь, темная, быстрая, фонтаном выплеснулась из его левого бока. Халат мгновенно пропитался ею, тяжелые струйки упали на розовый пол, тут же растеклись маленькими черными ручейками. Казалось, ручейки эти, переплетаясь, образуют буквы непонятного алфавита.

Князь, однако, удержался на ногах. Мрачно посмотрев на кассара (а в руках у того вновь появился меч), он бросил в воздух несколько непонятных фраз, и Митька почувствовал, как сразу стало трудно дышать. Воздух в зале сделался плотным чуть ли не как вода, ослабел свет и запрыгали по стенам черные уродливые тени.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});