Далекие странники (перевод новеллы) - Тяньтянь Сяо

своё сердце фан-та-зи-я-ми о недостижимом величии.

Лицо Юй Цюфэна на мгновение прояснилось, и он внезапно заговорил голосом, больше похожим на комариный писк:

— Я, Хуан Даожэнь, Фэн Сяофэн… Каждый из нас получал обрывки правдоподобных сведений о Кристальной броне! А теперь получается… Получается, все эти сведения распространял ты! Всякий раз это делал ты… 

На губах Да-Се появилась отстранённая улыбка.

— Так и есть, — не стал он отрицать. — Тут всё довольно запутанно, поэтому имейте терпение, глава Юй! Я уже сказал вам, что Мэн Хуэй — мой клиент. Я ему нужен для бесшумных убийств. Чжао Цзин — тоже мой клиент. Он хочет, чтобы я в нужный момент устранил лао Мэна. Ещё одним моим клиентом был Сунь Дин. Он просил меня разбросать всюду поддельные доказательства преступлений Призрака Висельника. Они давно не ладили, и Скорбящий Призрак мечтал убить Сюэ Фана руками Хозяина Долины. Что же касается меня лично… Я человек дела. Не умей я рыбачить в мутной воде, разве смог бы командовать Ядовитыми скорпионами? 

Да-Се покачал головой и поднялся, кто-то из помощников немедленно накинул ему на плечи плащ. 

— Помните, было такое поместье — «Времена года»? — проговорил Да-Се, не глядя на Юй Цюфэна. — Эта школа сгинула больше десяти лет назад. В трудное время все, кто там оставался, поступили на императорскую службу, и где теперь эти люди? Их воинский лес[451] больше не поднимется, осталась голая пустошь. А мои детки — вот они! И весь улинь в моих руках. Вам очень повезло, глава Юй, что вы встретили меня раньше, чем погубили всех своих подчинённых. Доведя вас до изгнания и смерти, я спас Хуашань от судьбы «Времён года». Поверьте, вашей школе будет лучше без дурного главы с нездоровыми запросами. Я прошёл бы мимо, но лао Мэн и Чжао Цзин наперебой просили от вас избавиться. У меня рука не поднимается, ах… Но куда деваться? Всё, что я могу сделать для вас — это просветить, чтобы после смерти вы не обратились недоумевающим духом. Не благодарите! Это совершенно излишне. 

Закончив речь, глава скорпионов дал знак своим людям отправляться дальше. Одновременно с этим тело Юй Цюфэна мучительно содрогнулось. Медленно опустив голову, бывший глава школы Хуашань увидел острый крюк, который вышел из его груди, прорезав ветхую рубашку изогнутым синеватым наконечником. Юй Цюфэн зашипел от боли, а потом принялся вопить. Да-Се равнодушно пнул его ногой в спину, выдернув лезвие крюка вместе с кровью, плотью и ошмётками органов. Сразу потеряв интерес к жертве, он развернулся и исчез в ночи.

Юй Цюфэна сотрясала предсмертная дрожь. Он понимал, что умирает. Никогда его положение не было столь безнадёжным. Невыносимая боль постепенно сменилась онемением, распространявшим смертный холод по всему телу. Юй Цюфэн из последних сил старался не смыкать веки, но зрение всё равно меркло, словно неодолимая сила тянула его в чёрную бездну. Пытаясь удержаться на этом свете, Юй Цюфэн судорожно хватался рукой за землю, выдирая с корнями молодую траву. Вдруг он увидел перед собой пару сапог и запрокинул голову, пытаясь сквозь пелену в глазах разглядеть незнакомца. Изо рта Юй Цюфэна вырвались сиплые, прерывистые стоны: 

— Помо… Помоги… 

Человек присел рядом и прошептал:

— «Разделили нас цепи чёрных гор.Врозь мечты и души, нет вестей. С севера гусей жду я каждый год, И седеют волосы в тоске»… Как там дальше?

Тихие строки разорвались в ушах Юй Цюфэна оглушительным громом. В смятении он распахнул глаза, но так и не рассмотрел говорившего. В предсмертном бреду Юй Цюфэн даже не мог понять, мужчина перед ним или женщина. Он лишь смутно припоминал, что… была в его жизни одна смешливая дева, обожавшая рядиться в зелёное. Лю Цяньцяо… И как она могла вообразить, будто создана для Юй Цюфэна? С её-то лицом! Умом бедняжка тоже не блистала. Одного веера и пары красивых слов хватило, чтобы навсегда её покорить. 

— «Прислониться бы мне к тому окну,Где по шёлку зеленью узор…».

Фразы, когда-то брошенные вскользь и позабытые, вновь ожили на губах Юй Цюфэна в миг встречи со смертью: 

— «Чтоб сказать тебе: «После всех разлук… Радость встречи… выше чёрных гор…».[452]

После всех разлук радость встречи выше чёрных гор… 

Юй Цюфэн выбросил эти стихи из головы, как только дочитал их Лю Цяньцяо. А она помнила каждое слово до последнего вздоха. Всю жизнь Юй Цюфэн интриговал против других, а другие интриговали против него. Лишь одна женщина беззаветно его любила и безутешно по нему тосковала. 

Слегка приоткрытые губы Юй Цюфэна наконец перестали шевелиться. В его сжатом кулаке остался пучок грязной травы. В глазах застыло пустое обещание вечной любви и отражение длинной, зловещей и холодной дороги. 

Прах к праху, пепел к пеплу. Ещё одна жизнь подошла к концу. 

Чжоу Цзышу немного посидел у тела Юй Цюфэна, прищурившись в глубокой задумчивости, затем вздохнул и закрыл глаза мертвецу. 

— Спасибо, что просветили, — произнёс он без благодарности в голосе, прежде чем встать и возобновить погоню за скорпионами.

- - - - -

Тридцать лет назад пять великих кланов призвали героев цзянху на битву с призраками горы Фэнъя и безумным Жун Сюанем. Теперь из представителей тех пяти кланов в живых остался только глава Чжао, и он снова повёл героев Центральных равнин на Долину призраков — во имя восстановления справедливости, свершения мести и искоренения зла. Клятва «никто не войдёт, никто не выйдет», данная после прошлого сражения, всё равно уже была нарушена. Настала пора очистить мир от злодеев. 

Одновременно с этим человек, которого давно считали пропавшим, откуда ни возьмись объявился на горе Фэнъя. 

Гора, расположенная в центре хребта Цинчжу, то выгибалась острыми гребнями утёсов, то утопала в пышной зелени лесов. Стояло раннее лето, заканчивалась пора цветения, и птицы над узкой тропой заливались на все лады. Только каменная табличка с надписью «Живым душам вход заказан» мешала принять этот уголок земли за райский сад с волшебными видами. Вот такой была на самом деле Долина призраков. 

Упомянутый человек долго стоял перед гигантским указателем, запрокинув голову. Слабое подобие улыбки проступило на его губах, пока он разглядывал иероглифы. Это был Вэнь Кэсин, который, следуя непостижимому чутью, незаметно пробрался в Долину, на шаг опередив врагов. Под уздцы он держал чёрного как смоль жеребца. 

Вороной, казалось, обладал разумом и тревожно бил копытом, не желая идти под каменный знак. Продолжая улыбаться, Вэнь Кэсин погладил его по морде, а потом снял седло и отстегнул сбрую.

— Беги, — велел он, хлопнув по лошадиному крупу. 

Конь по-человечески моргнул большими тёмными глазами, нерешительно переступил ногами, потом прорысил несколько