Мир Кристалла (гепталогия) - Степан Вартанов

Парой минут позже утыканный веточками и травинками прототип грядущих систем камуфляжа поспешно ползет под прикрытием растущего вдоль дороги кустарника, тщательно скрываясь от всего, что могло, хотя бы в принципе, его заметить. Если уж устраивать учения – то только так, словно от них зависит твоя жизнь.

* * *

Ворон обнаруживается за поворотом – и обнаруживается не один. Он сидит на предплечье закованного в необычно светлый, почти белый доспех рыцаря, а тот, в свою очередь, восседает на белом же коне. Хоть сейчас на картинку!

В свое время к ним с дядей Нилом попал раненый рыцарь, скрывающийся, если ему верить, буквально ото всех на свете. Ранен он был тяжело, лечили его довольно долго – и в результате Денни прослушал неплохой курс по вооружениям, а также стратегии и тактике рыцарских войн. Так вот, судя по экипировке, рыцарь – знакомец ворона богат, силен (фламберг висит при седле – наверное, не просто так!) и предпочитает испанский доспех английскому.

Сейчас они с вороном просто ждут – смотрят в четыре глаза на поворот дороги, откуда, если бы он шел, как шел, должен был появиться Денни. Это нервирует. Впрочем, выражение лица рыцаря, насколько его можно разглядеть под открытым, но все же узким забралом, выражает скорее интерес. С таким выражением общаются, а не рубят собеседника в капусту.

С другой стороны, переход от общения к рубке у рыцарей может произойти быстрее, чем утка крякнет; видал Денни эту братию, и не раз им с дядей Нилом приходилось уносить ноги от таких вот собеседников. Раз – ведет милый разговор о погоде, два – глаза становятся бешеные, а над головой меч крутится.

«Ждем».

Рыцарь, застывший в седле, ворон, застывший на руке рыцаря, – единственное черное пятно во всей белой картине. Посмотрим, насколько хватит терпения у благородного господина. Секунд за тридцать Денни, пожалуй, поручился бы, а вот насчет большего – сильно сомневается.

* * *

Терпенья рыцарю хватает минут на десять. Затем он легонько встряхивает по-прежнему сидящего у него на предплечье ворона и что-то у того спрашивает.

«Это ничего не значит. Можно и с собакой разговаривать. И со стулом».

В ответ ворон расправляет крылья и взлетает, набирая высоту, по узкой спирали. Понял, то есть, что ему говорят. Ну, дела!

Возвращается ворон еще через минуту, каркает, пролетая над самой головой рыцаря и вновь набирая высоту. Не нашел, значит.

Теперь Денни лежит совершенно неподвижно, выжидая. Увидеть его ворон не сможет, а если увидит – рыцарь на лошади никогда не угонится за ним в кустарнике. Полная безопасность.

Еще пять минут ожидания.

«А что бы я сделал на их месте?»

Дано: дорога и мальчишка, за поворотом. Далеко убежать он не может – ворон увидит беглеца. Но беглеца нигде нет. Значит… Значит, он затаился. Неужели поймут? Но ведь ворон – не человек, он не может так рассуждать!

«А рыцарь – может».

Дорога с одной стороны имеет овраг, если прятаться – то там, с другой же стороны, если следить – то НЕ из оврага. Поймет ли рыцарь, что мальчишка может за ним следить? Да никогда в жизни! А ворон?

Ворон что-то знает о Денни. Ворон заинтересовался им. Значит, Денни особенный – для ворона. Хватит ли им с рыцарем ума, чтобы понять, что особенный мальчик и вести себя будет по-особенному? Все зависит от количества этого самого ума. Рыцарь путешествует один, в такое время и в таком месте. Похоже, ума у него как раз-таки и мало.

Но если это не так и рыцарь умный, то он легко сообразит: есть только одно место, откуда ему, Денни, удобно следить за этим поворотом дороги.

«И я как раз в этом месте! Тогда чего я жду?!»

Денни совсем было собирается броситься наутек, в самую чащу кустарника, когда рыцарь стремительным и в то же время плавным движением поднимает арбалет, направляя его в то место (примерно), где лежит Денни. Догадался. Просчитал. Принял меры. Умный.

«Арбалета-то я и не увидел».

Паниковать мальчишка не собирается. Ну, подумаешь – рыцарь догадался, что он может быть здесь. Пока что это ничья. Чтобы подойти сюда, ему придется слезть с коня, а значит – пару секунд арбалет будет смотреть в сторону.

Сходить с коня рыцарь не пытается – он трогает конские бока коленями и направляет его в кусты – чуть в сторону от того места, где лежит Денни.

«А вот это глупо».

Как и ожидалось, через десять шагов конь встает и дальше идти не в состоянии.

«Я могу не просто убежать. Я могу победить…»

Не успевает Денни додумать эту мысль, как ворон, спикировав вниз по невозможной траектории, сквозь ветви кустарника, опускается на землю в двух шагах от мальчишки.

«…двумя способами».

Ворон, как и рыцарь, не видит Денни – он вовсю вертит головой, пытаясь высмотреть хоть что-то в пронизанном солнечными зайчиками сумраке, – и у него ничего не выходит. Поэтому птичка бочком-бочком подбирается к Денни.

«Интересно, если он запрыгнет на меня – он поймет?» Суеверный страх перед волшебной птицей, который начал было испытывать мальчишка, уже прошел без следа. Просто обученный ворон. Есть же ловчие соколы? Ну, вот.

Дождавшись, когда ворон окажется на расстоянии вытянутой руки (арбалет смотрит в сторону, рыцарь тоже), Денни откидывает свое маскировочное средство и хватает его левой рукой. Правую руку с духовой трубкой он подносит ко рту и резко выдыхает, посылая в цель «колючку» – иглу, специально созданную с одной-единственной целью.

Злить лошадей.

Благородный скакун в доли секунды выходит из образа «верного коня, соратника светлого рыцаря, стойко сносящего все тяготы и лишения», превращаясь во вставшую на дыбы тупую скотину, бьющую во все стороны копытами и скачущую – прямо в кустарнике, да, да! – как… Денни не видел и не мог видеть родео, но зато наблюдал однажды, как пьяный кузнец привязал (на спор) на спину матерому козлу дворовую собаку. Ну – вот так и этот конь прыгал. Даже лучше.

Поспешной рысцой направляясь прочь от дороги, мальчишка лишь усмехается, услышав за спиной звонкий удар. Ага. Не удержался в седле… Можно не торопиться.

Завернутый в мешковину, ворон ведет себя тихо. Хорошая птица. И стоит, небось, кучу денег.

Глава 10

—Когда есть дело, – философски произносит барон Джон, – все заняты делом.

– А стоит остановиться передохнуть, – в тон ему продолжает Акут-Аргал, – начинается вот это.

– Точно.

Сначала отряду пришлось остановиться. Просто неизвестно было, куда идти дальше. Выбивались из сил лесничие, гонцы обещали местным жителям безумные деньги за любую зацепку, носились зачарованные гоблинами птицы – но никаких следов Королевы они пока что не видели.

Ничего, не страшно. Рано или поздно любой след будет найден – это в один голос утверждали гоблины, следопыты и Мак-Карти с Мак-Грегором, которые, все-таки, оказались охотниками за головами – как только предложенная сумма стала выше, чем оплата работы честного наемника, так сразу и оказались.

Остановились. Разбили лагерь, отдохнули. А потом Геноре-Зите вздумалось потренироваться.

Поработав взятыми у солдат тяжелым топором и лопатой, девушка вкопала в землю дюжину столбиков разной высоты и толщины и теперь красиво прыгала с одного на другой, с разворотами, и иногда – с сальто. И с луком в руках.

Стрелком она оказалась просто волшебным. Стрелы летят в мишени – подвешенные к деревьям в пяти десятках шагов мешкам с древесной щепой, которые, кстати, и висят-то отнюдь не неподвижно – их, дергая за веревку, раскачивает паренек из обоза, бесконечно гордый оказанной честью, – ложась на диво ровно. Ивсе бы было хорошо, не нарисуй Генора-Зита на одном из мешков бородатое лицо, в котором любой с первого взгляда признает сэра Томаса.

Столбики оказываются последней каплей.

Сэр Томас подходит к мешку, не обращая ни малейшего внимания на то, что находится на линии огня. Генора-Зита, в свою очередь, не обращает внимания на сэра Томаса, что означает – стрелы продолжают летать.

Некоторое время рыцарь изучает свое изображение, нарисованное белилами в неизвестной здесь манере, но, чего скрывать – нарисованное хорошо. Затем направляется к лучнице. Туда же поспешно устремляются Акут-Аргал и Джон Рэд. Не то чтобы они опасались смертоубийства, просто срабатывает начальственная привычка – все важное должно происходить под твоим контролем.

– Ты перешла границу, Генора, – произносит сэр Томас.

– Меня зовут Генора-Зита, – девушка вызывающе поводит плечами, глядя на собеседника сверху вниз, со столбика. Для двухметрового Томаса Турлоу это, по меньшей мере, непривычно – не так уж много найдется в доброй старой Англии собеседников, на которых он должен был бы смотреть, задирая подбородок.

– Будь ты мужчиной, я вызвал бы тебя на бой, – говорит, наконец, сэр Томас. – Будь ты простолюдинкой, отведала бы плети… Будь ты леди…