Муравьи, кто они? - Павел Мариковский

Потом я часто встречал такие кучки погибших муравьев.

Прошло несколько лет. Как-то егерь Бартугайского охотничьего хозяйства М.П.Петренко возле своего кордона срубил большой тополь, Могучее дерево бросало на молодой яблоневый сад слишком большую тень. Во время падения дерева толстая старая кора отлетела от пня, обнажив влажную и чистую древесину.

Под корнями срубленного дерева жил большой муравейник тетрамориумов, Гибель дерева не отразилась на нем, и жизнь текла по обыденному руслу.

В этом году выдалась долгая затяжная весна. С запозданием распускались деревья и цвели травы. Позже обычного прилетели миниатюрные совки-сплюшки, огласив лес Бартугая мелодичными криками. Но сейчас, казалось, пришло жаркое лето, столбик ртути подскочил до тридцати градусов, ожили насекомые, отогрелись, заметались по земле и беспокойные муравьи.

На чистую белую древесину комля срубленного тополя неожиданно высыпали муравьи-тетрамориумы и он, покрытый их многочисленными телами, стал серым. Проходя по тропинке мимо срубленного, дерева я невольно обратил внимание на необычное возбуждение муравьев, крошечные тельца их вздрагивали в необычном ритме странного танца.

Весь день метались муравьи и поздно вечером ствол дерева все еще был покрыт ими, На следующий день еще жарче грело солнце, муравьи все также метались и, казалось, не было конца их беспричинному и непонятному беспокойству.

В двенадцать часов дня, утомив глаза, истощив все запасы терпения, оставив бинокль с надетыми на него лупками и походный стульчик возле поваленного дерева, я побрел в лес. Через четыре часа, возвращаясь обратно, я был поражен произошедшим. На пне поваленного дерева все еще продолжалось безумство крошечных созданий, а чуть пониже, на широком выступе куска коры, чернела большая, в несколько тысяч, куча крошечных бездыханных тел. Сюда, со всех концов широкой светлой площадки древесинной этой арены смерти, текли нескончаемой процессией похоронщики с трупами собратьев.

Стульчик, бинокль и терпение были вновь тот час же взяты на вооружение. Горячее солнце, накалявшее голову, жажда, усталость все было забыто и поглощено интересом к происходящему. Но не так легко было проникнуть в тайны муравьиной жизни.

С муравьями же происходило что-то совершенно непонятное. Вот неожиданно один из тетрамориумов остановился на месте. Возле него тот час же собралась толпа. Наперебой они гладили его усиками, ощупывали со всех сторон, трогали челюстями предмет своего внимания. Усики несчастного поникли, постепенно медленно и плотно сложились вместе ножки, голова пригнулась под грудь, подвернулось кпереди брюшко, стройное продолговатое тельце скрючилось в плотное колечко. Еще не прекратилось подергивание искореженного тельца, как из окружающей толпы один, примерявшись, ухватил погибающего за челюсти. В носильщиках не было недостатка, они толкались, мешали друг другу, каждый желая принять участие в похоронах тянул в свою сторону. Но вот, наконец, все разбрелись в стороны и тот один первый решительно поволок безжизненное тельце на свалку.

В мгновенной гибели муравья, произошедшей всего за каких-нибудь две-три минуты было непонятное и загадочное.

Все дальнейшее оказалось однообразным. Из толпы мечущихся муравьев смерть без устали вырывала избранников и все участники безумной пляски, будто обуреваемые непреодолимой жаждой поисков очередной жертвы, подскакивали друг к другу, отвешивая легкие тумаки челюстями и как бы спрашивая: «Кто следующий!»

Иногда кто-либо, ошибочно заподозрив начало агонии своего собрата, хватал его, но тот вырывался и мчался дальше, показывая всем своим видом бодрость духа и непримиримость к смерти. Иногда же прозорливость не обманывала похоронщиков и схваченный за челюсти поникал, а вокруг него собиралась толпа сочувствующих или любопытствующих.

Наступил вечер. Зашло за горы солнце. Затих ветер и лес погрузился в ночную дремоту. Угомонились скворцы, замолкли соловьи, запели сплюшки, закричали лягушки.

Белый комель поваленного дерева опустел. Муравьи спустились в свое подземелье, оставив снаружи черную горку трупов, свидетельство загадочного события. Пора идти и мне — невольному зрителю одной из многочисленных тайн муравьиной жизни, разгадать которую не в силах.

Какова же причина непомерного помешательства муравьев? Большую плодовитость муравья тетрамориума сдерживает грибковая болезнь. А когда ее нет, муравьи устраивают взаимные истребления, разыгрывающиеся между соседями. Иногда же в дополнение к ним происходит периодическое самоуничтожение, механизм которого загадочен.

Мне кажется, что необычное состояние возбуждения муравьев представляет собою ничто иное, как резко выраженный стресс. Это состояние с одной стороны — своеобразный экзамен на выносливость, с другой — способ регуляции численности большой семьи. Если только это предположение верно, то сам факт муравьиного стресса представляет собою исключительный интерес.

И еще один случай, описание которого сохранилось у меня почти в форме протокольной записи.

Лето 1974 года выдалось в Семиречье сухим и жарким. Двор нашего большого многоэтажного дома высох, земля пыльная, трава зачахла. Гнездо Тетрамориума цеспитум небольшое, устроилось возле длинного строения гаражей. Выход его в щелке между асфальтированной полосой перед дверьми и стеной. Там под асфальтом влажная земля — одно из непременных условий жизни этих крошек. Гнездо небольшое, незаметное заняло проем между двумя гаражами.

Муравьи вышли наружу, заползли густой кучкой на стенку гаража, поднялись на высоту в 20–30 сантиметров. Среди муравьев оживленное движение, но не очень сильное. Группа столпившихся муравьев, хорошо заметна. Иногда со стенки падает вниз смертник, корчится несколько секунд и замирает. Под стенкой на асфальте уже скопилась порядочная куча трупов.

Гараж находится против окон многоэтажного дома. Наблюдаю муравьев украдкой, сожалея, что не могу сесть на походный стульчик и воспользоваться биноклем, как в поле: опасны любопытные и судачащие по мельчайшему поводу старушки-пенсионерки. В нашем доме их «клуб».

Пляска продолжалась два дня. Погибло примерно больше половины жителей семьи. Так они и лежали черной кучкой много дней, пока их не покрыло пылью и не разнесло во все стороны ветром.

Последний случай муравьиного помешательства я видел в предгорьях хребта Алтын-Эмель в полупустыне у муравья близкого к Тетрамориум цеспитум. Семья была небольшая. Возбужденные муравьи по очереди забегали на листик злака, склонившийся книзу, и бросались с него на землю. После такого прыжка с трамплина некоторые муравьи тут же гибли, пополняя горку трупов. Зрелище было небольшим по масштабу и числу участников, но, тем не менее, очень наглядным.