Мартовскіе дни 1917 года - Сергей Мельгунов

В. Маклаков отсюда дѣлал в своей рѣчи вывод, что демократія отстаивает «институты комитетов и комиссаров», которые были «естественным явленіем дней революціи», когда «заполнили пустоту», только потому, что это «проводники революціонной политики». Между тѣм «политическій путь» и «дисциплина» в революціонное время в сознаніи демократіи были неразрывно связаны. Маклакову, склонному к отрѣшенію от жизни и отвлеченным построеніям, дилемма казалась легко разрѣшимой простым механическим устраненіем переживших свое время «суррогатов команднаго состава».

[441]

Крымов перед своей поѣздкой в Петербург был крайне разстроен газетными свѣдѣніями о дѣятельности военнаго министра и послал в Петербург предварительно Врангеля с предостерегающим письмом о той опасности, которая грозит Россіи, если армія будет втянута в политику. Крымов был так взволнован, что при чтеніи Врангелем письма «разрыдался». В изображеніи Половцова, Крымов пріѣхал в столицу в боевом настроеніи: «сразу на меня набрасывается со свойственным ему ругательным настроеніем — «как тебѣ не стыдно, вы всѣ тут мямли, нюни распустили; первая солдатская депутація, которая ко мнѣ придет, я ее нагайкой, встрѣчу».

[442]

В одном из опубликованных «солдатских писем» упоминается об откровенных разговорах на эту тему офицеров с солдатами 241 пѣх. полка: «у нас в тылу есть двѣ азіатскія дивизіи и нам нужно присоединиться к ним и ѣхать в Петроград и уничтожить всю эту сволочь».

[443]

Жизненной иллюстраціей к положенію Набокова может служить письмо на имя кн. Львова извѣстнаго Маркова II, заявлявшаго, что он признает и подчиняется «всѣм законным дѣйствіям» возглавляемаго Львовым правительства. Свое рѣшеніе думскій лидер «Союза Русскаго Народа» мотивировал так: «печальный акт самоупраздненія верховной в Государствѣ Россійском власти состоялся послѣ законнаго назначенія вас предсѣдателем Совѣта министров. Таким образом возглавляемое вами правительство является единственной законной властью в государствѣ».

[444]

Набоков, со слов бар. Нольде (?) сообщает, что 2-го в средѣ революціоннаго правительства поднимался вопрос об изданіи законов и принятіи финансовых мѣр в порядкѣ старой ст. 87. Факт был бы очень показателен, если бы не приходилось его сопровождать очень существенной оговоркой. Набоков забыл, что в его руках был черновик перваго засѣданія правительства. Из этого «никуда не годнаго», по признанію Набокова, протокола (см. ниже), однако, опредѣленно вытекает: было признано, что основные законы послѣ переворота не дѣйствительны, и что необходимо установить новыя нормы законодательства. А главное, первое засѣданіе правительства не могло быть 2-го. Оно происходило 4-го.

[445]

Маклаков отнюдь не оригинален — у него есть предшественник в лицѣ Гакебуша (Горѣлова), развивавшаго еще в 21-м году в «Записках бѣженца» такое своеобразное представленіе о февральских днях.

[446]

Непонятно, почему вниманіе политика-юриста сосредоточивается исключительно на актѣ 3 марта. Логичнѣе было бы всю дефективность отнести к акту 2 марта. В практической своей дѣятельности в 17 г. Маклаков не держался такой точки зрѣнія. В Особом Совѣщаніи по выработкѣ положенія о выборах в У. С. Маклаков при обсужденіи вопроса об избирательном правѣ представителей династіи Романовых (он высказывался положительно в виду добровольнаго отреченія) развивал теорію «легальнаго» происхожденія власти Временнаго Правительства из актов отреченія. Так, по крайней мѣрѣ, сообщал газетный отчет «Новой Жизни».

[447]

Конференція петербургских соц.-рев. 2-го. привѣтствуя вступленіе Керенскаго в правительство в качествѣ «защитника интересов народа и свободы», мотивировала свою резолюцію «необходимостью контроля над дѣятельностью Временнаго Правительства со стороны трудящихся масс». Московская конференція той-же партіи 3-го призывала «трудовой народ» оказывать «организованное давленіе на Временное Правительство, дабы оно твердо и последовательно осуществляло всѣ политическія свободы и созвало, согласно своему обѣщанію, Учред. Собраніе».

[448]

Для характеристики психологіи современника и психологіи мемуариста интересно сравнить тон воспоминаній Набокова с тоном воззванія, описывавшего расправы и кровавыя казни ничтожнаго, стараго правительства, окруженнаго безотвѣтственной силой темных проходимцев, распутных и преступных, что легло «позором на имя русскаго императора» и отвратило от него «всѣх честных сынов родины».

[449]

Офиціально не ссылались, но не офиціально это подчеркивалось в первые дни при сношеніях с иностранными послами, как видно из отмѣток Палеолога, 4 марта послѣ свиданія с министром ин. д. (ср. выше телеграмму Бьюкенена) французскій посол поинтересовался офиціальным «титулом» новаго правительства. Он еще окончательно не зафиксирован — отвѣтил Милюков в записи дневника Палеолога: пока называемся «временным правительством», но под этим названіем сосредотачивается вся полнота власти и неотвѣтственность перед Думой... Слѣдовательно, источником власти является революція — спросил Палеолог. «Нѣт, — отвѣтил Милюков. — Мы ее унаслѣдовали от в. кн. Михаила, который передал ее нам актом отреченія». Как неожиданный курьез можно зарегистрировать, что на акт 3 марта в 18-ом году в Уфѣ при организаціи власти ссылались представители партіи с-р. От имени Комитета членов Учр. Собр. Вольскій обосновал переход власти формулой юридической преемственности: Вел. Кн. в актѣ отреченія поручил Врем. Правит, созыв Учред. Собранія... «Ясно, что и той власти, которая должна создаться теперь, должна предшествовать государственная преемственность. Разрыв преемственности будет актом, который ослабит самую силу государственной власти».

[450]

Перелистывая газеты того времени, можно попасть на такой, напр., малограмотный курьез: огромное объявленіе одной из кинематографических фирм о пожертвованіи 3000 руб. в пользу Совѣта Р. и С. Д. при Гос. Думѣ!

[451]

Офиціальная радіо-телеграмма была составлена наспѣх и весьма небрежно. Так она начиналась словами: «28 февраля вечером председатель Гос. Думы получил высочайшій указ об отсрочкѣ засѣданій до апрѣля. В тот же день утром»... 28-ое — это явная описка, но остается «в тот же день утром». Удивительно, что во всѣх почти последующих изданіях телеграмма перепечатывается в своем первоначальном видѣ без оговорок.

[452]

Так, очевидно, слѣдует понимать, напр., постановленія о поддержкѣ Думы, которыя выносились на волостных сходах Клинскаго у., Московской губ. в первой половинѣ марта.

[453]

Среди них был Бубликов, как видно из воспоминаній послѣдняго — он был сторонник созыва демократизированной Гос. Думы. Милюков на страницах своей «Исторіи» добавляет, что «сама Дума (?), за исключеніем предсѣдателя и немногих членов, не вела свои полномочія от избранія 1912 г., а только от своей роли во время революціи». Что касается «самой Думы», то о ней не приходится говорить, ибо ея не было, но в отношеніи «частных совѣщаній» нѣкоторых членов Думы утвержденіе историка правильно лишь для характеристики положенія первых дней. Дальше позиція, как мы увидим, существенно видоизмѣнилась, включая и позицію самого Милюкова.

[454]

Исторія этого документа, опубликованнаго Сторожевым, такова. Черновик «Журнала Совѣта Министров 2-го» был найден в портфелѣ б. мин. ин. д. (т. е. Милюкова) с помѣткой «В. Н.» (конечно, Набокова, приглашеннаго на пост управляющаго дѣлами правительства и с 5-го марта присутствовавшаго уже на засѣданіях): «Мнѣ представлен предлагаемый первый журнал засѣданія Вр. Пр., составленный секретарем Гос. Думы. Он, по моему, никуда не годится, но так как я не присутствовал, то могу его исправить только, если мнѣ указана будет канва и сущность мнѣній». В воспоминаніях Набоков разсказывает, что с Милюковым было условлено, что он возьмет эту запись и возстановит по памяти ход и рѣшенія перваго «чрезвычайно важнаго» засѣданія Врем. Прав., в котором оно устанавливало основныя начала своей власти и своей политики. За два мѣсяца своего пребыванія к составѣ Врем. Прав, работы этой Милюков не выполнил — указывает Набоков: «Так и осталась запись неиспользованной — кажется, он и не вернул ея. Этим объясняется, что журналы (печатные) засѣданій Врем. Прав, начинаются с № 2». Сторожев почему-то называет этот черновик «апокрифическим». Апокрифична лишь дата, указывающая, вѣроятно, на то, что это не протокол в точном смыслѣ слова, а позднѣйшая запись, воспроизведенная по памяти временно завѣдующим канцеляріей Врем. Прав. Глинкой. В связи с обсужденіем роли Гос. Думы на засѣданіи «Совѣта Министров» 4-го и говорили о непримѣнимости, ст. 87.