Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

Он только поздоровался. В этом единственном «здравствуйте!» Мешечко уловила чуть заметную картавинку, и отчего-то ей это понравилось, хотя до сей поры она не замечала за собой особой любви к чужим дефектам речи. Между тем он молча выкурил сигарету, развернулся и… прежде чем удалиться, цепко глянул в ее сторону. Может, потому что она для него была всего лишь новенькая незнакомка? «Ч-черт! Ну почему я сегодня не в своем любимом пиджаке от „Квелле“?!» – досадливо подумала тогда Валерия.

Неделю спустя, той самой ночью, когда Лера вдрызг разругалась с Мешком, а после позвонила Ксюхе, чтобы пожаловаться на жизнь свою собачью, она с удивлением узнала, что Людвиг, оказывается, «наводил о ней справки». Более того, попросил через Ксюху пригласить ее лично на дегустацию новой линейки австралийских вин «Malbourough Sun».

Теперь уж Валерия и не помнила, о чем они тогда, во время своей первой тет-а-тет встречи, говорили. Наверное, как всегда бывает в таких случаях, ни о чем. Запомнилось лишь его прощальное: «До увидимся, Лерочка!» Тогда Людвиг доставил ее к дому на своем роскошном «Майбахе», а потом, почтительно склонившись, поцеловал ее дрожащие от волнения пальцы. Затем они встречались еще несколько раз. Встречались мельком, на чередой идущих светских тусовках, которые Лера, наверстывая ранее упущенное, взялась активно посещать. Отныне она уже абсолютно точно знала, что Людвиг на нее – СМОТРИТ. Каждая женщина знает, когда на нее СМОТРЯТ.

А две недели назад Людвиг впервые пригласил ее в ресторан, и они впервые провели весь вечер вдвоем. Тогда вообще всё у них случилось впервые. Вплоть до поцелуя – уже не церемонного лобызания пальчиков, а вполне себе страстного – до одури и взасос.

А на следующий день Людвиг улетел в командировку в Цюрих. Все это время, не получая от него никаких известий, Лера буквально не находила себе места. Она боялась, что вот так, толком не начавшись, сказка и закончилась. Но, видимо, есть на свете Бог. И сегодня наконец раздался тот самый звонок. Звонок от него…

«Кстати, о звонке!» Очнувшись от грез-воспоминаний, Валерия тревожно посмотрела на часы и сердито поджала губы: мама должна была приехать десять минут назад! «Ведь сто раз ей сказала: сегодня безо всяких опозданий! Еще не хватало, чтобы Людвиг приехал раньше и всё это время был вынужден дожидаться ее во дворе как какой-нибудь…»

Словно бы подтверждая тезис о том, что «сегодня – ее день», в дверь позвонили…

– …Мама! Ну что за дела?! Мы же договаривались без опозданий!

– Да отцу вдруг приспичило – напеки ему блинов, и всё тут, – принялась оправдываться мать. – Вот я и провозилась.

– Балуешь ты его. Вон, сейчас в магазине какие хочешь: и с мясом, и с грибами, и с джемом. И с чертом в ступе.

– Ты сравнила! Домашние блинки с полуфабрикатами!

– Ничего. Мой вон жрет через день и не морщится.

– Андрей дома? – понизила голос мать.

– Ага, щас! Размечталась! Он в последнее время раньше одиннадцати не появляется… Если вообще появляется. Вон, в конце прошлой недели снова дома не ночевал. Только к утру явился.

– Ты сама-то когда вернешься?

– Ма, я еще даже не ушла, а ты уже спрашиваешь: когда? Не знаю! – Лера мечтательно закатила глаза. – Может быть, тоже. Только к утру.

– Ох, смотри, Лерка! А ну как он всё узнает?

– А узнает – и на-пле-вать.

– Не девочка ведь уже! Поздно романы крутить, когда дочери шестой год идет. Кстати, где Алиса?

– Так я почему тебя и вызвонила! У Алиски сегодня небольшая температурка поднялась, поэтому я ее пораньше уложила. Ты примерно через часик зайди к ней, лобик пощупай… А что касается романов… – Валерия с удовольствием снова осмотрела себя в зеркале. – Любви все возрасты покорны! Влюбилась я, понимаешь, мамуля! Влю-би-лась!

– Нет, не понимаю я вас, нынешних. Как так? При живом-то муже?

– Ой, ма! Был бы муж, а то… Мешок, он и в Африке мешок… Ну всё, я полетела! Целую в носик!

Лера чмокнула мать, подхватила сумочку и, постукивая каблучками, выскочила из квартиры. Навстречу Людвигу, «Майбаху» и «своему дню»…

* * *

Вечерело. В «Музыке крыш» уже вовсю играли живую музыку, а батарея пустых графинчиков на поверхности столика, за которым сидели Андрей, Ольга и «мегазвезда» Цыганкова, возросла до четырех единиц. Между графинчиков был установлен распечатанный на цветном принтере снимок, запечатлевший на фоне входной квартирной двери за номером 74 двоих головорезов в «балаклавах» с автоматами наперевес.

– …А электронная почта у вас на глобальных поисковиках или корпоративная? – выясняла у журналистки Прилепина.

– Это редакционный адрес. Но узнать его не проблема – он есть на моих визитках. И в социальных сетях, разумеется.

– Маша, а как давно вы переехали в эту квартиру?

– В том-то и дело, что я нашла этот вариант всего месяц назад. Мой новый адрес даже в редакции пока не все знают – только друзья и водители служебной развозки. Ну и руководство, разумеется… Ума не приложу, как эти злодеи могли его вычислить.

– Ну, это-то как раз не проблема, – мрачно процедил Мешок. – За вами банально могли поставить ноги, они же хвост.

Столь пессимистичное предположение повергло Марию в шок.

– Вы думаете: всё зашло настолько далеко? – прошептала она, округлив глаза.

– Я пока ничего не думаю. Кроме того, что автоматы у этих ребят, судя по всему, настоящие. Не игрушки и не муляжи.

– Ой, мамочки! Что же мне теперь делать?!! Андрей Иванович, вы… вы же меня… защитите?

Андрей с Ольгой быстро переглянулись, что не ускользнуло от внимания Цыганковой, которая тревожно-вопросительно уставилась на Мешка как на старшего.

– Видите ли, Маша, – немного смущенно начал объяснять тот, – ваш случай… ваша история… безусловно заслуживают того, чтобы их проверкой занялись соответствующие органы. Однако это всё… – он указал на снимок, – не совсем… немного не по нашему ведомству.

– Как это не по-вашему?! – возмутилась Цыганкова. – Я специально изучала нормативные документы, касающиеся вашего подразделения. В соответствии с указом президента разработан целый перечень категорий лиц, подлежащих государственной защите. Начиная от судей и заканчивая служащими Счетной палаты.

– Маша, но, насколько я помню, журналисты в этот перечень…

– Да, этим указом защита сотрудников СМИ не предусмотрена. Но согласно недавним заявлениям премьер-министра, программа госзащиты СМИ будет включена в готовящийся национальный проект федерального закона по борьбе с коррупцией. Журналистов, ведущих антикоррупционные расследования, станут защищать как свидетелей. Я это очень хорошо знаю, поскольку лично готовила на эту тему большой материал для нашей газеты.

Андрей вздохнул:

– Маша, снимаю перед вам шляпу. Вы прекрасно ориентируетесь не только в действующем, но и в будущем законодательстве. Но, видите ли, мы – люди служивые, люди подневольные. Нам приказывают – мы исполняем. Скажут катать квадратное – будем катать. Но! Только ежели будет получено соответствующее задание, завизированное уполномоченным на то милицейским руководством. Но, боюсь, в вашем конкретном случае получить такую визу – архисложно.

– Значит, вы отказываетесь мне помочь? И пусть меня убивают, так? – уточнила Цыганкова, изо всех сил стараясь говорить бодро.

– Нет, не так. Я лично, да и Ольга Николаевна, думаю, тоже готовы оказать вам любую помощь. От консультационных услуг до физической охраны во внеслужебное время. Но всё это – исключительно на неформально-дружеской основе. По-другому – просто не получится.

– Значит, говорите, по-другому не получится? – В голосе журналистки прозвучало нечто, отдаленно напоминающее вызов.

– Увы! – развел руками Мешок.

– Что ж, посмотрим!

Цыганкова резко поднялась из-за стола и с гордо поднятой головой удалилась, даже не попрощавшись.

– Нет, ну ты видала, какая молодежь растет?! Каков апломб, а! А гонору-то, гонору! – проводил ее обалделым взглядом Андрей. После чего добавил с ворчливой снисходительностью: – А вообще, Машка – большая молодчина. Чую, далеко пойдет девочка!.. Знаешь, Олька, надо бы нам и в самом деле покрутить на досуге темку. Что-то меня во всей этой истории смущает. Но вот – что?

– Меня тоже. Смущает, – согласилась с его почином Прилепина. – Особенно первое письмо с черепом, крестом и свечой. Как говорит мой Денисыч: «Где-то я уже эту косточку видел…»

Санкт-Петербург,

31 августа 2009 года,

понедельник, 00:18 мск

Когда основательно накачавшийся Мешок видел уже второй пьяный сон, а Ольга безуспешно пыталась уложить сына, расшалившегося накануне последней «каникульской» (термин Дениса) ночи, в пространстве модных лобби-баров, где, как правило, и обсуждаются все главные неформальные новости и интриги городка, местное время только-только приблизилось к «рабочему полдню». В одном из таких баров сейчас как раз и проходила полуделовая встреча бизнес-авторитета Харлампиева и еще только стремящегося стать таковым «молодого, да раннего» Севы Гая.