Огненный бассейн. Сборник фантастических романов - Джон Кристофер

— Ты не видел, какая она бывает. — Папа не ответил. — Нужно думать и о других вещах, не только о том, что Ильзы нет дома.

Я слушал из зала. После этих слов я повернулся и отправился к себе.

Через несколько дней против триппи выступила “Дейли мейл”. Мы не выписываем эту газету, но когда я пришел в школу, ее передавали из рук в руки. Большая шапка:

ТРИППИ ПРОМЫВАЮТ МОЗГИ?

Ниже буквами поменьше: “Это шоу — угроза нашей юности?” Далее цитировались известные психологи, которые утверждали, что культ триппи может быть опасен, потому что вызывает фанатизм, который проявляет тенденцию к выходу из-под контроля. Приводились примеры: дети вели себя так, что поведение Анжелы на этом фоне казалось образцом нормы. Один мальчик пытался сжечь свой дом, когда у него отобрали кассеты с записями триппи. Тринадцатилетняя девочка чуть не убила отца кухонным ножом. Утверждалось, что в других странах еще хуже: в США и в Германии дети толпами оставляли дома и жили вместе триппи-коммунами. Как только их возвращали домой, они сбегали снова.

Один из фанатиков триппи в школе достал зажигалку и сжег газету. Остальные смотрели, как она горит; лица их напомнили мне фильм, в котором сжигают ведьму: так смотрели на этот костер.

В начале первого урока все еще говорили об этом; а урок был — физика. Шум не затих, даже когда вошел Дикий Билл, и я ожидал, что он взорвется: он всегда строго следил за дисциплиной в классе. Вместо этого он добродушно взглянул на фанатиков триппи, даже каким-то любящим взглядом.

Он сказал:

— Я видел, как вы сожгли эту злую газету. У нас в учительской тоже был номер, и я его сжег.

Фанатики триппи все еще шумно приветствовали его, когда послышался стук в дверь и вошел мистер Денлам, секретарь школы. Это был маленький человек, робкий, особенно когда дело касалось Дикого Билла. Он подошел ближе и что-то прошептал. Дикий Билл презрительно улыбнулся:

— Если директор хочет меня видеть, разумеется, я в его распоряжении.

Он дал нам задание и вышел, вслед за ним и Денлам. У двери Дикий Билл остановился и обернулся, продолжая улыбаться. А потом сказал, почти выкрикнул:

— Да здравствует трипод!

Этим вечером основной темой теленовостей были триппи. Показали толпу у здания “Дейли мейл” и стычки, когда полиция пыталась рассеять эту толпу, — триппи тащат в полицейские фургоны, полисмен с лицом, залитым кровью. Комментатор сказал, что еще одна толпа собралась у дома издателя; окна дома разбили, а на стенах намалевали фигуры триподов.

“Сегодня во второй половине дня, — продолжал комментатор, — в палате общин выступил премьер-министр. Он сказал, что ситуация находится под контролем. Особенно тревожит то, что фанатики триппи по всей стране собираются вместе. Сообщается о нескольких таких группах, занявших пустые квартиры и конторы в Лондоне; аналогичные коммуны появились в ряде провинциальных городов, включая Бирмингем и Эксетер”.

Марта сказала:

— Не думала, что позволят зайти так далеко. Нужно руководить твердой рукой.

— Легче сказать, чем сделать, — заметил папа.

— В этом-то все и дело. Слишком много говорят, слишком мало делают.

Комментатор начал говорить об акциях и ценных бумагах и о финансовой панике, и Анжела, которая сидела, глядя на экран, встала и вышла из комнаты. Марта и папа продолжали говорить о бунтах. Марта все больше сердилась, и папа соглашался с ней; он никогда долго не выдерживал сопротивления. Он говорил: да, триппи-шоу следует запретить, когда я услышал, как открылась, а потом закрылась входная дверь.

Я сказал:

— Это Анжела.

Папа повернулся ко мне:

— Что?

— Она вышла.

Он спросил Марту:

— Она тебе говорила что-нибудь?

— Нет. Наверно, пошла к Эмме.

Эмма — это ее подруга в деревне. Я сказал:

— В новостях говорили о коммуне триппи в Эксетере.

— Но она не может… — начала Марта. Папа пошел к двери, я за ним. Дом Эммы находился в нескольких сотнях метров налево. Анжела направлялась направо, к остановке автобуса.

Папе потребовалась моя помощь, чтобы вернуть Анжелу; она боролась какое-то время, потом обвисла на нас. Он отнес ее в ее комнату, и мы с Мартой ухаживали за ней. Она лежала, глядя в потолок. Когда папа вернулся, она не отвечала на его вопросы, не смотрела на него и не двигалась.

Через несколько минут пришел доктор Монмут; он жил по соседству.

Это был маленький человек, ростом меньше папы, с розово-белым детским лицом и редкими растрепанными волосами. Говорил он быстро и слегка заикался. Папа объяснил, что случилось. Осмотрев Анжелу и посветив ей в глаза, доктор сказал папе:

— Вы знаете, я иногда пользуюсь гипнозом. И как мы оба знаем, вы это не одобряете. Если хотите, я успокою ее и передам п-педиатру. Но я предпочел бы испробовать гипноз. Может, так мы узнаем, что ее тревожит. Н-ну как?

Папа неохотно ответил:

— Вреда, наверно, не будет.

— Безусловно.

Доктор Монмут посадил Анжелу, обращаясь с ней мягко, но решительно. Из сумки он достал стальной шар на цепи и начал раскачивать перед нею. Нечто подобное я уже видел, но мне все равно было интересно смотреть и слушать его мягкий монотонный голос:

— Тебе хочется спать… спать… спать… твои веки тяжелеют… глаза закрываются… закрываются… ты спишь…

Я сам почувствовал сонливость. Доктор Монмут сунул шар в карман и сказал:

— Анжела, ты меня слышишь?

Она негромко ответила:

— Да.

— Ты что-нибудь должна сделать… обязательно должна?

Никакого ответа.

— Скажи мне. Что ты должна сделать?

Она медленно ответила:

— Повиноваться триподу.

— Что это з-значит, Анжела?

— Трипод хороший. Трипод знает лучше.

— Лучше о чем?

— Обо всем.

— И что же ты должна делать?

— То, что велит трипод.

— А кто тебе это сказал?

— Трипод.

— Т-трипод велел тебе убежать из дома и присоединиться к другим триппи?

— Да.

Доктор Монмут взял ее руки в свои.

— Слушай, Анжела. Слушай внимательно. Никакого т-три-пода нет. Ты никогда не смотрела Триппи-шоу. Ты вообще не любишь смотреть т-телевизор. Ты сама по себе, и никто не может управлять твоим мозгом. Теперь я досчитаю до пяти, при счете “пять” ты проснешься и не будешь помнить мои слова, но будешь делать, как я сказал. Один, два, три…

При счете “пять” она открыла глаза. Спросила:

— Что со мной? — Посмотрела на нас. — Я заболела?

Он успокаивающе улыбнулся:

— Легкий приступ. Теперь ты здорова. Можешь делать что угодно. Хочешь посмотреть телевизор?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});