Камчатские экспедиции - Витус Беринг

Хвосты короткие, плоские, а к концу островатые. Шерсть на них, как смоль, черна и остиста, которая у старых бобров седеет. На молодых шерсть долгая, бурая и мягкая. Бобрами называются одни самцы старые, самки — матками, бобрята годовалые и больше — кошлаками, а которые моложе и шерстью не черны — медведками.

Сей зверь кроче всех морских зверей, не делает промышленникам никакого сопротивления, но бегством, ежели может, спасается. Самки весьма горячи к детям. Малых и не могущих плавать носят на брюхе, обняв передними лапами, и для того плавают всегда вверх брюхом, пока дети не научатся плавать.

Когда промышленники в байдарах за ними гоняются, то не покидают детей своих до крайней опасности; впрочем, хотя их и оставляют, однако, услыша голос пойманных, будто нарочно промышленникам предаются; чего ради промышленники и стараются наибольше о поимке или убитии медведка, а матку в таком случае почитают уже своею.

Еще есть в тамошних морях и другие некоторые звери, в том числе белуги[165], морские коровы и пр. Но сколько о белуге, яко известном многим звере, писать здесь нет нужды, столько коровы морские достойны пространнейшего описания тем наипаче, что о сем животном писатели натуральной истории поныне не согласны в том, до рыбьего ли рода принадлежит оно или до рода морских зверей.

Сие животное из моря не выходит на берег, как некоторые объявляют, но всегда в воде живет. Кожа на нем черная, толстая, как кора на старом дубе, шероховатая, голая и столь твердая, что едва топором прорубить можно. Голова у него в сравнении с туловом невелика, продолговата, от темени к рылу отлога.

Рыло так изогнуто, что рот как бы снизу кажется, на конце бело, шероховато и с белыми усами, которых длина до пяти вершков. Зев посредственный. Зубов у него нет, но вместо зубов две кости плоские, белые, шероховатые, одна сверху, а другая снизу. Ноздри по конец рыла в длину и в ширину более вершка, двойные, внутри шероховатые и с волосами.

Глаза черные, между ушами и рылом на самой средине расстояния, с ноздрями почти на одной линии, весьма малые и бараньих почти не больше, что в том огромном животном не недостойно примечания. Бровей и ресниц нет. Ушей нет же, но токмо одни скважины, которых усмотреть не без трудности.

Шеи почти не видно, ибо тулово с головою нераздельным кажется, однако есть в ней, как и выше объявлено, позвонки, к поворачиванью принадлежащие, на которых и действительно поворачивается, а особливо во время пищи, ибо оно изгибает голову, как коровы на пастве. Тулово, как у тюленя, кругловато, к голове и к хвосту уже, а около пупа шире.

Хвост толстый, на конце с выгибью, конец которой состоянием подобен усам китовым и несколько мочаловат, почему несколько походит на рыбье перье. Ласт у него две, под самою шеею, длиною около трех четвертей аршина, которыми оно и плавает, и ходит, за каменье держится и, будучи тащено крюком, столь сильно упирается, что кожица с них отскакивает лоскутьями.

Иногда примечаются ласты оные на концах раздвоенные, как у коров копыта, но сие не по природе, но по случаю. У самок по две титьки на грудях, против свойства других морских животных. Длиною бывают манаты до четырех сажен, а весом до 200 пудов.

Водятся сии животные стадами по тихим морским заливам, особливо около устьев рек. Щенят своих хотя и всегда впереди себя плавать понуждают, однако сбоку и сзади всегда их прикрывают и содержат в средине стада. Во время морского прилива столь близко подплывают к берегу, что не токмо палкою или носком бить можно, но и часто, говорит автор, по спине гладить ему случилась. От досады и битья удаляются в море, но вскоре назад возвращаются.

Живут по родам один от другого в близости. Во всяком роде самец, самка, взрослый щенок да один щенок маленький; из-за чего кажется, что они по одной самке содержат. Щенятся по большей части осенью, как можно было приметить по малым щенятам, носят, кажется, щенят более года, и более одного никогда не приносят, как можно рассуждать по краткости рогов у чрева и по числу титек, которых они токмо по две имеют.

Прожорливость примечена в них весьма странная, ибо они от непрестанного едения головы почти из воды не вынимают и нимало не пекутся о своей безопасности, так что можно между ними и на лодке плавать и, по песку ходя, выбирать и бить, которое угодно. Весь труд их во время еды состоит в том, что они чрез четыре или пять минут, выставляя рыло из воды, как лошади, чихают.

Плавают тогда тихо, один ласт по другому вперед двигая так, как быки или овцы на пастве ходят. Половина тулова у них, то есть спина и бока, всегда поверх воды, и на спине тогда у них сидят чайки стадами, и вши из кожицы их вытаскивают, так же, как вороны у свиней и овец таскают.

Питаются не всякими морскими травами, но: 1) морскою капустою, которая походит листом на капусту савойскую (Fucus crifspus Brafficae fabaudicae folio, cancellatus); 2) капустою, дубине подобною (Fucus clauae facie); 3) капустою ж, на ремень походящею (Fucus fcuticae antiquae Romanae facie); 4) у которой листье борами (Fucus longissimus ad neruum undulatus); и где пробудут хотя один день, там великие кучи коренья и стеблей выбрасываются на берег.

Сытые спят вверх брюхом и во время морского отлива в море удаляются, чтоб на берегу не обсохнуть. В зимнее время от льда, близ берегов носимого, часто задыхаются и выбрасываются на берег. То ж случается им, когда их во время сильной погоды волнами бьет об утесы. Зимою столь они сухи, что и позвонки, и ребра пересчитать можно.

Весною сходятся, как люди, а особливо вечером в тихую погоду, пред совокуплением делают различные любовные знаки, самка туда и сюда тихо плавает, а самец за нею до ее произволения.

Ловили их таким большим железным носком, каковы лапы у небольшого якоря: за кольцо, к носку приделанное, привязывали предолгую и толстую веревку, а с носком посылали в судне человека сильного, дав ему в гребцы человека три или четыре, веревку отпускали до тех пор, пока они пригребали столь близко к стаду, что можно было носком бить в животное.

Тогда объявленный человек, которому на носу стоять надлежало, пускал носок в корову; стоявшие на берегу до 30 человек должны были тянуть корову к берегу с трудом великим, для того что животное упирается. Между тем с судна били и кололи до конечного ослабления.

Случалось, что некоторые и у живых мясо кусками резали, но животное ничего больше не делало, как токмо хвостом часто махало и передними ластами упиралось в воду столь сильно, что кожица с них немалыми лоскутьями отскакивала, притом всею внутренностию со стенанием вздыхало. Однако легче ловить старых коров, нежели малых; ибо малые гораздо проворнее старых, к тому ж кожа у них прорывается, что неоднократно примечено.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});