Рот, полный языков - Ди Филиппо Пол

Одолев треть пути, мы остановились отдохнуть на широком уступе. Вниз я не смотрел — хоть и приобрел великолепное чувство равновесия, все равно взгляд с такой высоты — что пригоршня песка в дюзе.

Площадка примыкала к освещенному окну, мы прилипли к стеклу и увидели робота-уборщика — он сосредоточенно пылесосил ковер. Мы постучали, но робот даже звукоулавливателем не повел. И тогда мы полезли дальше.

Достигли срединной отметки, и началось! Я подустал, торможу, а Турбо, наоборот, прибавил прыти. Я карабкаюсь, а он шастает вокруг белкой, корчит рожи да по заднице меня шлепает:

— Скоро ты сорвешься, Дез. Я тебя сюда специально затащил. Пальцем не тронешь Шаки, никогда в жизни не тронешь, усек? Так шмякнешься — ни хрена от тебя не останется, на молекулы разлетишься.

И тому подобное. Я внешне никак не реагирую, знай себе лезу. И тогда он говорит:

— Слышь, Зигги наш слабоват на голову сделался в последнее время. Мнемотропы забывает принимать.

Может, по рассеянности не рассчитал срок действия твоей дозы? Вот обидно-то будет, если ты сейчас скиснешь!

— Лажа! Ты меня разыгрываешь! — Я инстинктивно закрутил головой — а ну как Турбо тянется, чтобы схватить меня, оторвать от стенки, сбросить!

Он был ниже, висел головой вниз, зацепившись пальцами ног за край уступа.

Я увидел землю.

Подо мной раскинулся Тиви-Сити, он здорово смахивал на свою модель в одну сотую натуральной величины, такие в голостудиях можно увидеть.

Я замер. И услышал, как ломаются мои ногти.

— Что такое, Дез? Никак, скис?

Меня привел в чувство издевательский тон Турбо. Я не хочу падать! Не хочу слушать его токсичный смех, пролетая все эти десятки этажей!

— Наперегонки до самого верха, идет? — спросил я.

Тут он малость сбавил гонор:

— Незачем, чувак. Как лез, так и лезь. Только не пробуй одновременно схватиться за две зацепки.

Я и не пробовал — еще семьдесят пять этажей.

Крыша здания была украшена шпилем, окруженным узеньким помостом с перилами.

Я из последних сил пролез под перилами и сел, свесив ноги. Но мне происходили перемены, я это уже чувствовал, потому не удивился, когда Турбо сказал:

— Теперь уже точно все выдохлось, Дез. Я бы на твоем месте и думать забыл насчет спуска этим же путем. Да и мусора скоро явятся. Малолеткам за такие дела сроки пустяковые дают, через год откинешься, главное, будь паинькой и не рыпайся. А как выйдешь на свободу, заглядывай к нам.

И нырнул вниз головой, да еще напоследок вильнул мне задницей!

Ну а теперь я еще раз свой вопросик повторю. Я уже не Кинг-Конг навороченный. Как же, черт возьми, я отсюда выберусь?

Работяжка

Только что Работяжка спала — а в следующий миг сна ни в одном глазу. Одетая лишь в простенькую бежевую безрукавку, она поднялась с красно-черного узорчатого коврика перед дверью спальни на босые ноги, потянулась. Мистер Майкл — она это чувствовала — еще спал. Мистер Майкл очень много работает, ему необходимо отсыпаться. А вот Работяжка всегда встает рано, потому что ей надо много сделать по хозяйству. Если сегодня мистер Майкл поедет в офис, то она сможет там урвать часок сна. Но по утрам Работяжка всегда просыпается раньше мистера Майкла. Потому что такова ее служба.

Однако этим утром она не спешила покидать лежку. Этим утром пахло как-то необычно. Трепещущими ноздрями она потянула воздух. Беспокоящий запах проникал в коридор из спальни мистера Майкла. Может быть, в этом нет ничего плохого, но… кто его знает. Постучать или как-нибудь иначе разбудить мистера Майкла Работяжка не имела права. Впрочем, он и сам должен скоро подняться — у него очень плотное расписание. Может быть, тогда и выяснится, что это за запах. А может, и не выяснится.

Работяжка убрала за уши недлинные прядки бурых волос, привела в порядок шерстку на лице, вылизала под мышками — вот и весь утренний туалет. Теперь можно спуститься в кухню. Чтобы туда попасть, первым делом надо пройти длинным коридором. Там пол из мрамора с прожилками, по нему тянется длинный ковер с восточным узором. В каменных стенах — витражные окна. На востоке горит солнце, оттуда через стекла проникают лучи, рисуя на ковре разноцветные узоры. Работяжке нравятся эти узоры, потому что они напоминают мазки мармелада на поджаренном ломтике хлеба. Гренок с мармеладом — любимая еда Работяжки. Каждое утро она заказывает ее пищевому аппарату, лишь изредка берет яйцо, чтобы у меха не пропадал глянец. Сегодня она попросит гренок с мармеладом. У нее есть привилегии, и одна из них — есть то, что ей нравится. Когда она здесь поселилась, мистер Майкл так и сказал: «Работяжка, ты можешь заказывать пищевому аппарату все, что захочешь». И таким правом надо гордиться! В Училище приходилось есть, что давали тренеры. А мистер Майкл ей доверяет.

За следующей по коридору дверью находилась спальня, принадлежавшая жене мистера Майкла.

Работяжка собиралась миновать эту дверь без остановки, но вдруг услышала подозрительный шум: ритмичные стоны, размеренное кряхтенье и какие-то регулярные глухие толчки. Она догадывалась, что это за звуки, но любопытство подсказывало: надо все же проверить.

Тяжелая дверная ручка из золота имела форму свернувшегося кленового листа. Над этой ручкой располагался пультик современного замка, а под — старомодная замочная скважина. К ней-то и приникла Работяжка карим оком.

Так и есть! Подложив под живот зеленую плюшевую подушку, на кровати лежит супруга мистера Майкла, сзади пристроился ее новенький андроморф, потомок бычьего племени. Пахнет смесью мужского и женского пота, а еще смазкой.

Работяжка при виде этой картины расстроилась. Нет, совсем не такая жена нужна мистеру Майклу. Оторвавшись от замочной скважины, Работяжка двинулась дальше по коридору.

Вот и конец ковровой дорожки, дальше — широкие ступеньки винтовой лестницы. Босым ступням холодно на голом мраморе — Работяжка спустилась бегом, На первом этаже она сначала пересекла большой вестибюль с бюстами на постаментах и растениями в кадках, с картинами в позолоченных рамах. Дальше — огромный салон, здесь принимают важных гостей и устраивают собрания-заседания. Кабинет мистера Майкла — стеллажи с книгами, массивный ореховый стол, плазменный экран во всю стену. Еще несколько комнат — и она в кухне, сияющей кафелем и хромом.

Обычно по утрам кухня пустовала. Правда, в дни официальных приемов тут спозаранку кипела деятельность, приглашенные повара готовили мудреные блюда, которые пищевому аппарату не закажешь. Работяжке не нравилось бывать на кухне. В такие дни она вообще не любила отклонений от распорядка. Хорошо, что сегодня — самое обычное утро.

Она подошла к пищевому аппарату.

— Пищевой аппарат, сделай мне гренок с мармеладом.

— Закончился хлеб, — ответила машина.

Закончился хлеб? Но ведь Работяжка настроилась на гренок с мармеладом! И хлеба еще вчера было много. Куда же он подевался?

— Почему закончился хлеб? — спросила она.

— Ночью жена мистера Майкла отдала хлеб Быку. У меня было три буханки. Все три буханки съел Бык. Вот почему больше нет хлеба.

Значит, это из-за жены мистера Майкла Работяжка сегодня осталась без гренка! Ее хлеб скормлен андроморфу!

— В десять утра начнет работать доставка хлебобулочных изделий, — сочувственно подсказал пищевой аппарат.

— До десяти утра я уеду вместе с мистером Майклом.

Меня не будет в десять утра дома. Надо съесть что-нибудь другое. — Работяжка подумала и решила: — Сделай мне кашу из кукурузных хлопьев, сверху — ложка мармелада.

— Мармелада нет. Бык и его съел, вместе с ореховым маслом.

У Работяжки непроизвольно сжались кулачки. Что за утро! Сначала этот запах из комнаты мистера Майкла, а теперь… Ей не нравились сбои в распорядке дня. Ладно еще — когда в доме повара, но ведь сегодня поваров нет…

— Тогда я съем яйцо, — сообщила Работяжка.

— Заказ принят, — отозвался пищевой аппарат.

— Может, и мармелад есть? Хотя бы на одно яйцо?