Возвращение домой - Александра Турлякова

— Господин лейтенант, документы ваши? — Он вырвал книжечку из нагрудного кармана, протянул постовому недрогнувшей рукой. Задумался, поэтому и не успел испугаться, так и продолжал смотреть прямо перед собой, на панель управления, рассеянным взглядом. Но внутренне сжался. Больничный лист не подписан. Номера части тоже нет Эта офицерская книжка совсем не походила на стандартные, извест-ные раньше. Даже фотографии в ней нет, лишь код индикатора личности. И ещё какие-то печати с непонятными значками. Сиониец на больничный лист даже не взглянул, отдавая документы, козырнул, добавил:

— Счастливого пути, господин лейтенант!

— Спасибо! — Джейк и бровью не повёл, убирая книжечку другого офицера, остав-шегося за миллионы километров и лет отсюда, в пригородной клинике, в палате Љ 17.

Машина тронулась, а постовой пошёл назад, к танку, крича что-то на ходу. Голос его не улавливался в рёве моторов. Джейк следил за сионийцем сколько мог в зер-кальце заднего обзора: а вдруг догадается, заподозрит что — и вернётся с подмогой?

Полосатый шлагбаум с зелёной лампочкой поднялся вверх, пропуская их на мост. Машина шла медленно по дощатому настилу, высокие стойки заграждения проплы-вали за спину с угнетающей неспешностью. Шум воды до сюда не доходил, но Джейку казалось, что он слышит, как вода ударяет внизу, и весь мост вибрирует, как живой. "Почему так медленно? Уже почти ночь, а он никуда не торопится! Ну добавь ты газу! Чего тебе стоит?" Но Костатис не спешил, у него документы в по-рядке, ему бояться нечего. А Джейк всю силу воли, всю выдержку использовал, только бы сохранить внешнее спокойствие.

Второй шлагбаум был уже поднят, возле него стояли ещё двое солдат, оба с авто-матами. Сионийцы равнодушно проводили машину глазами, один из них сказал другому что-то, оба засмеялись, но так же равнодушно, со скукой…

К городу они подъезжали уже глубокой ночью. Ни одной машины не встретилось им по дороге, танк от них отстал, да и вся эта часть пути прошла почти в полном молчании. Костатис ни о чём не спрашивал больше, а сам Джейк предпочитал мол-чать, чтоб не сказать чего лишнего или сболтнуть по незнанию.

Город располагался в небольшой низинке и они спускались под горку чуть ли не с ветерком. Джейк сколько ни всматривался, всё никак не мог разглядеть огни Чайна-Фло. Город будто исчез. Или это ещё не та низина? И место не то совсем?

— Затемнение, — пояснил шофёр, заметив этот недоумевающий взгляд, усмехнулся, но без насмешки, — Глупый народ. Сначала отдали нам его почти без боя, а теперь сами же бомбят, по своим же… — скривился так, точно плюнуть хотел, но переду-мал. — Вот и приходится исхитряться по-всякому…

страх выдать себя, кажется, впитал весь окружающий мир. Неподвижный, немой лес по обеим сторонам дороги, молчание шофёра и то, что он не включал фары, крался как будто наощупь. Чёрный, затерявшийся в темноте город, в который Джейк так мечтал вернуться!

Колонна танков с солдатами на броне — вот он, пригород. Машина медленно про-тискивалась между всей этой громоздящейся техникой. Небольшие приземистые машины с блестящими зубами траков, откинутые крышки люков, поднятые дула. Опасная техника, опасная, как и всё военное. Но Джейк опытным глазом сразу определил: танки эти спешно переделаны из вездеходов, или, скорее всего, сконст-руированы на их основе. Со стороны они больше напоминали игрушки. А ещё они казались декорацией, нереальной картинкой, как те, из прошлой войны. Какие тан-ки? Зачем танки? Неужели в войне уже до этого дошли?

Сгорбленные фигуры солдат, спящих сидя, такие же неподвижные, как и вся тех-ника, тоже казались частью ожившей кинохроники.

Какой-то из солдат стоял прямо посреди дороги, смотрел на приближающуюся машину и не спешил отходить. Костатис включил подфарники, ругаясь себе под нос, что-то насчёт слепых самодовольных молодчиков. Но сиониец и не думал уби-раться с дороги. Неяркий свет высветил пыльные ботинки, грязный комбинезон, ухмыляющееся лицо. До бампера оставалось всего лишь три метра, когда Костатис не выдержал, даванул на педаль тормоза и, высунувшись в окно, заорал:

— Убирайся с дороги! Идиот! Прочь, я сказал! Щас все кости переломаю, понял?!

— Всё равно ведь не вылезешь… — рядовой дразнил шофёра, а потом вдруг покорно сошёл на обочину. К нему кинулись ещё какие-то из солдат. Зашумели голоса, смех. Какие-то насмешки над "трусливыми водилами". А Костатис вдарил по газам.

— Задрали уже, сволочи! — ворчал он, постепенно успокаиваясь. — На спор со смер-тью играют. Риска им мало, дуракам. Какой раз уже так… Собью, к чёрту, кого-нибудь в другой раз!

Джейк, принявший сионийца за постового, расслабился, рассмеялся.

— Скучно им, видишь ли! На деньги спорят: остановится — не остановится! Была бы скорость повыше, сбил бы, дурака, и отвоевался бы, к чёрту! Дети! — заключил Костатис, а потом вдруг спросил без всякого перехода:

— Тебе-то, господин лейтенант, в городе куда надо? Куда направили-то?

Джейк и секунды не думал, сразу нашёл, что сказать:

— Да мне бы сначала в ОВИС, сообщение одно отправить…

Эта таинственная важная недосказанность вызвала во взгляде шофёра невольное уважение: Костатис добавил, поводя подбородком:

— О-о, понимаю…

Дальше несколько минут они ехали в молчании. Джейк сидел, опустив голову, поэтому не заметил, как они въехали в город. Машину затрясло на ухабах. Да, доро-га до этого была куда лучше. По сторонам потянулись чёрные громады домов, не-чёткие силуэты. В открытое окно потянуло гарью, настолько сильной, что заперши-ло в горле. Где-то горел пластик, это от него такой удушливый запах. И ещё к нему примешивался знакомый едкий запах взрывчатки, как после недавнего обстрела. Джейк кашлянул негромко, отстраняясь от окна. Дома вокруг казались какими-то странными, он совсем не узнавал их. Может, потому, что слишком плохо знал этот город? Что уж говорить о пригородных районах старого города? Здесь и раньше-то не было большого порядка.

Костатис взял круто влево, объезжая кучу мусора и строительных обломков. Фа-ры он так и не включал, но ориентировался при этом просто отлично. Они свернули на другую улицу, и впереди замаячили тусклые огни двух машин, загородивших проезд. Рядом с ними улавливалось какое-то движение. Постовые. Очередная про-верка документов. Костатис тормознул машину, но мотор не заглушил, распахнул дверцу со своей стороны. Какой-то военный, заглянувший в кабину, светанул по глазам фонариком. Джейк поморщился, закрываясь ладонью.

— Что везём? Откуда груз? Флорена, да? — в голосе человека различались нотки ленивого любопытства. И радость при встрече.

— На аэродром я. — ответил Костатис. — Обмундирование, запчасти кой-какие, да ещё так, по мелочи…

— А туда сейчас не попадёшь. Закрывают его на ночь. Вот рано утром можно бу-дет. А сейчас нет… — Военный внимательно, даже слишком внимательно, просмат-ривал документы шофёра, высвечивая страницы фонариком.

Джейк ждал своей очереди, ждал и нервничал: носком сапога нетерпеливо при-стукивал по металлическому полу кабины, теребил пальцами кокарду фуражки, а глаза высматривали возможности для побега в случае чего. До машин ещё несколь-ко метров, возле них два автоматчика, оба в нашу сторону глядят. Осторожно и незаметно отжал ручку дверцы. Теперь можно было просто навалиться плечом, прыгнуть вниз — и в сторону, за машину. Сионийские солдаты — простые люди, они мало что увидят в темноте. Должно повезти. Должно. Немного успокоился при этой мысли. Путь к отступлению — как это иногда хорошо действует! Особенно когда приходится быть предельно осторожным. Но тут увидел ещё одного офицера. Он шёл к ним от патрульной машины, но тут остановился на открытом месте, как раз напротив дверцы. Всё! Незаметно сбежать теперь не получится. Обязательно уви-дит, попытается остановить, откроет стрельбу. Всё! Ловушка захлопнулась с трес-ком! Кабина машины показалась вдруг маленькой и тесной, а воздух — душным. Даже дышать стало нечем. Джейк откинулся на спинку сиденья, вздохнул несколь-ко раз. Всё тело дрожало как в ознобе. Наверное, это был ужас.

— Вам плохо, лейтенант? — Дрожащий свет фонарика узким пучком осветил бледное лицо Джейка.

— Только-только из госпиталя, — шофёр заговорил торопливо, будто хотел оправ-даться. По интонации его голоса стало ясно: с офицером они давно уже в приятель-ских отношениях. Не в первый раз сталкиваются вот так, на дороге. — После ране-ния… Парень — золото!

— Давно знакомы? — взгляд сионийца потеплел, стал сочувствующим, немолодое лицо, обычно строгое, как того требовала служба, смягчилось.

— Его отец — мой самый лучший друг. На одной улице росли… — Костатис лгал, а Джейк не понимал, зачем он это делает.

— М-м! — офицер покачал головой понимающе, но всё же спросил, хоть и вежливо:- Командировочное предписание предъявите, пожалуйста!