Собрание сочинений в одной книге - Джек Лондон

Пробираясь вверх по узкой тропинке с собакой, которая радостно следовала за ним по пятам, обнюхивая порой его икры, Торрес заметил, что тропинка, шедшая параллельно реке, после крутого подъема снова спускалась к воде. И тут он увидел две вещи: первая заставила его в испуге остановиться, а вторая вселила в него надежду. Первой была подземная река. Бешено бросаясь на каменную стену, поток устремлялся под нее в хаосе высоких, покрытых пеной кипящих волн, гребни которых свидетельствовали о его стремительности. Второй вещью было отверстие в каменной стене, сквозь которое струились лучи дневного света. Отверстие имело около пятнадцати футов в диаметре, но было затянуто паутиной, более чудовищной, нежели могло себе представить даже воображение безумца. Еще более зловеще выглядела груда костей, валявшихся перед отверстием. Каждая нить паутины казалась сделанной из серебра и была толщиной с карандаш. Прикоснувшись рукой к одной из них, он содрогнулся от отвращения. Она пристала к его пальцам, точно клей, и только огромным усилием, которое до основания потрясло всю паутину, ему удалось высвободить свою руку. Торрес вытер липкую массу о свою одежду и о густую шерсть собаки. Между двумя нижними нитями чудовищной паутины Торрес заметил пространство, сквозь которое он смог бы пробраться в отверстие, но, прежде чем рискнуть туда забраться, он из осторожности решил испытать этот путь на собаке и протолкнул ее через отверстие. Белый волкодав прополз туда и скоро исчез из виду; Торрес собирался уже последовать за ним, как вдруг собака вернулась. Пес бежал с такой панической быстротой, что они столкнулись и вместе упали на землю. Человеку, однако, удалось удержаться на выступе, ухватившись обеими руками за скалу, тогда как четвероногое, которое не могло последовать его примеру, свалилось в кипящий поток. Торрес протянул руку, чтобы схватить и вытащить собаку из воды, но было уже поздно – поток унес ее под скалу.

Торрес долго раздумывал. Он мог снова броситься в этот подземный поток, но такая мысль внушала ему ужас. Над ним был открытый путь к дневному свету, и все в Торресе рвалось и стремилось к свету, как стремится пчела или цветок навстречу солнечным лучам. Однако что же такое встретилось на пути собаки, если она с таким ужасом кинулась назад? Размышляя над этим, он почувствовал, что его рука опирается на какой-то круглый предмет. Подняв неизвестный предмет, Торрес увидел, что на него глядят темные глазные впадины человеческого черепа. Испуганным взглядом он окинул всю площадку, усеянную толстым слоем костей, и на ней разглядел ребра, хребты и кости умерших здесь людей. Зрелище это чуть не заставило его избрать как путь освобождения поток, но при виде бешено пенящихся волн он мгновенно отшатнулся назад.

Вынув вновь кинжал царицы, Торрес с бесконечными предосторожностями прополз в отверстие между нижними нитями паутины и увидел то, что видел до него волкодав. Испуганный пес кинулся назад с такой дикой стремительностью, что свалился в воду и, едва успев наполнить свои легкие свежим воздухом, был втянут кипящим потоком во мрак подземного русла.

* * *

Тем временем не менее важные события происходили с не меньшей быстротой в доме царицы у озера. Вернувшись со свадебного обряда у Большого Дома, вся компания собиралась сесть за свадебный стол, как вдруг стрела, проникнув сквозь щель в бамбуковой стене, пролетела между царицей и Фрэнсисом и вонзилась в противоположную стену. Сила удара стрелы о преграду была так велика, что ее оперенный конец еще дрожал. Бросившись к окнам, выходившим на узкий мостик, Генри и Фрэнсис убедились в опасности положения. Они увидели, как копьеносец царицы, охранявший вход на мостик, кинулся бежать и на полпути упал в воду. Из его спины торчала стрела, дрожавшая точно так же, как стрела в стене комнаты. По ту сторону мостика, на берегу, расположилось все мужское население долины под предводительством жреца Солнца. В воздухе носилась туча выпущенных из луков оперенных стрел. За спинами мужчин виднелась толпа женщин и детей.

В комнату вошел, едва держась на ногах, один из копьеносцев царицы. Глаза его глядели бессмысленно, точно стеклянные, губы беззвучно шевелились, словно пытаясь передать какое-то известие, которое его угасающая жизнь уже не позволяла сообщить. Наконец ноги воина подкосились, и он упал навзничь, а из его спины, словно колючки ежа, торчали десятки стрел. Генри кинулся к двери, выходившей на мостик, и с помощью автоматического револьвера очистил его от нападающих Погибших Душ: все, кто гуськом продвигался по узкому мостику, погибли от его пуль.

Осада непрочного строения была непродолжительной. Хотя Фрэнсису и удалось под прикрытием револьвера Генри разрушить мостик, осажденные не смогли погасить пылавшую солому на крыше. Она воспламенилась от упавших в двадцати местах огненных стрел.

– Есть только один путь к спасению, – задыхающимся голосом проговорила царица. Она стояла на террасе, нависшей над водоворотом, и крепко сжимала в своей руке руку Фрэнсиса. – Этот поток ведет на поверхность земли.

Она указала на бурлящую пучину водоворота.

– Ни один человек еще не вернулся оттуда. Не раз видела я в моем Зеркале Мира, как они плыли в потоке и их, уже мертвых, выносило на поверхность. Никогда я не видела, чтобы этим путем выплыл живой человек. То были только мертвецы, и они никогда не возвращались.

Все смотрели друг на друга, объятые ужасом при мысли о необходимости довериться ужасному потоку.

– Неужели нет другого пути? – спросил Генри, крепко прижимая к себе Леонсию.

Царица покачала головой. Вокруг них падали пылавшие пучки соломы с крыши, а в ушах стоял ужасающий рев – это Погибшие Души на берегу озера распевали свои кровожадные песни. Царица выпустила руку Фрэнсиса с явным намерением броситься в свою опочивальню, затем, передумав, вновь взяла его за руку и повела за собой. Он удивленно следил за тем, как она закрыла крышку сундука с драгоценностями и заперла его. Затем откинула лежавшую на полу циновку и подняла потайную дверцу, ведущую вниз, к воде. По ее указанию Фрэнсис подтащил к люку сундук и опустил его туда.

– Даже жрец Солнца не знает об этом тайнике, – шепнула царица, затем, взяв его за руку, вернулась вместе с ним на террасу.

– Пора покинуть это место, – объявила она. – Обними меня, Фрэнсис, милый мой муж, подними меня и прыгай вместе со мной. Мы прыгнем первые и укажем путь остальным.

И они бросились в кипящую пучину вод. В ту самую минуту, когда обрушилась крыша, увлекая за собой целый поток огня и пылающих стропил, Генри, схватив Леонсию в свои объятия, кинулся вместе с ней в водоворот, который уже поглотил Фрэнсиса и царицу.