Опоздавшая - Оливия Голдсмит

— Мы говорим не о моем отце, ты знаешь это, — сказала Карен.

— Когда я говорила, что ты была удочерена, это не было ложью.

— Так то, что я всю жизнь видела в тебе приемную мать, это анекдотическое недоразумение, а не сознательный грех? Значит, все в порядке.

— О чем ты говоришь? — сухо спросила Белл. — Ты что, стала католичкой?

— Прекрати, Белл. Ты знаешь, о чем речь. Почему ты не говорила мне, что ты моя настоящая мать? Почему ты позволила мне думать, что не ты моя мать?

Белл раздраженно схватилась за голову.

— Я всегда говорила тебе, что ты моя дочь. Я всегда обращалась с тобой как с дочерью. Когда я говорила иначе? Никогда. Я никогда не говорила, что ты не моя дочь. Я никогда не делала различий между тобой и твоей сестрой. Если хочешь знать, ты получала больше внимания. Ты получала все, что хотела. И с самого начала ты была трудным ребенком. С самого начала ты хотела идти своим путем. И ты добилась этого. Мы переехали сюда ради тебя, мы посылали тебя в хорошие школы и летние лагеря. Разве ты была когда-нибудь голодной? Разве…

— Хватит! — завизжала Карен. — Если ты сейчас же не прекратишь, то, видит Бог, я сверну тебе шею! Мы говорим о лжи. Ты обманывала меня все время. Я думала, что ты меня удочерила. Я думала, что ты любила меня, но думала и то, что была другая женщина, которая, может быть, любила меня, а может быть, и нет, но которая родила меня. Теперь я выяснила, что не было никакой другой женщины. Была только ты. И ты не любила меня, иначе ты не отдала бы меня, не отказалась бы от меня.

— Как ты смеешь! Как ты смеешь судить меня и повышать голос!

Карен в бешенстве завращала глазами.

— Белл, прошу тебя, не думай о себе и хотя бы десять минут попытайся подумать обо мне. Я хочу, чтобы ты попыталась представить себе, как трудно расти в доме и постоянно знать, что он не твой, что ты только приемная дочь. Я не была хорошенькой, как Лиза, — потому что я неродная дочь. Мы не получали всего поровну, — потому что я приемная дочь. Ты не была достаточно любящей, — потому что я неродная дочь. И если я иногда чувствовала, что не люблю тебя, я должна была быть очень осторожной, так как я приемная дочь. Я хранила место внутри себя для настоящей материнской любви. Я должна была иметь это место в душе, чтобы выжить. И еще одно место было в моей душе — место для боли из-за того, что настоящая мать бросила меня. Я не хотела ни той, ни другой боли, Белл! Я не хотела быть пустой. Ты устроила мне паршивую жизнь. Ты не била меня, не морила голодом. Многие дети живут намного хуже. Но ты создала пустые места в моей душе. Ты сама взвалила на себя это тяжелое бремя, воздвигла стену между нами. Зачем ты сделала это? Зачем ты врала?

Карен перевела дух, потом покачала головой.

— Я не могу понять, — сказала она. — Я никогда бы не отказалась от своего ребенка. Как ты могла такое сделать?

— О, не будь такой возвышенной и не обличай меня, — прошипела Белл. — Каждый делает то, что должен делать. Раньше все было по-другому. Что ты знаешь? Мисс Деловая Женщина! Мисс Большой Успех! Мы посылали тебя в школу. Мы помогали тебе. Мы не отказывали тебе ни в чем.

Да, для других все было гораздо труднее. Но не для тебя. Это я росла на свалке. Моя мать была рабочая, она работала сдельно. Мы переезжали в конце каждого месяца, когда надо было платить арендную плату и налоги. В школу я ходила в тряпье. В тряпье! У меня никогда — ни разу! — не было приличной пары обуви, которая была бы мне впору. Я была умницей, и для школы это было хорошо, но что хорошего это дало мне? Я была достаточно умна, чтобы видеть, в какую я попала ловушку. Раньше ведь не было приличной работы для женщин. Разве я хотела работать на фабрике, как моя мать? Я ухитрилась кончить высшую школу, я умудрилась поступить в вечернюю школу для подготовки в колледж, и я выучилась, чтобы быть учительницей. Никто не помог мне. Никто для меня ничего не сделал. Я должна была выбирать — купить учебники или пообедать. Думаешь, моя мать гордилась моим желанием выбиться наверх? Она хотела, чтобы я получила работу швеи и приносила домой деньги. Думаешь, я хотела быть учительницей? Думаешь, я хотела возиться с детьми других женщин целый день? А что оставалось? Не думай, что мир раньше был похож на кино Джоан Кроуфорд. Я ни разу не встретила женщину, имеющую работу более важную, чем секретарь.

Итак, я пошла в вечернюю школу, а днем работала в универсальном магазине. В отделе, где продавалась мужская галантерея. В каждом месте я встретила по поклоннику. В вечерней школе я встретила Арнольда, который был реальным, но не романтичным: он не был богатым и красивым. А на дневной работе я встретила твоего отца. Он был из хорошей семьи и тратил за пятнадцать минут больше денег, чем я за неделю. Он пригласил меня на обед, и я пошла. Он показал мне мир, который я никогда раньше не видела. Мы ели в ресторанах за столиками, покрытыми белоснежными скатертями. Он пил вино. Не как пьяница, но каждый вечер. И он подарил мне кольцо. Я думала, что мы помолвлены. Я спала с ним. Тогда не было средств для предохранения от беременности. Ничего, что должны знать девушки. Мы полагались на мужчин. И я положилась на него. Когда я сказала ему, что беременна, он бросил меня. Ясно, что он вообще не собирался жениться на мне. — Белл засмеялась каким-то ломким смехом. — Однажды он взял меня на озеро Мичиган кататься под парусом. Когда он бросил меня, я думала взять лодку и утопиться в этом озере. Я не смогла сделать это. И я не могла никому пожаловаться. — Глаза Белл пылали от гнева. — Что ты понимаешь? Ты думаешь, что можно было сделать аборт на каждом углу, как теперь? Ты думаешь, тогда были консультации для девушек, попавших в беду? Ты думаешь, что в университете разрешили бы закончить обучение незамужней матери? — Белл опять засмеялась. — Ты не знала, как это было, а женщины моего возраста не хотят помнить. Поверь мне, мы не хотим вспоминать. Моя собственная мать, узнав о беременности, выбросила меня на улицу. Я отправилась в меблированные комнаты. Это были самые плохие из плохих комнат, и я скрывала беременность и работала так долго, как могла. А потом родилась ты, и я планировала отдать тебя для удочерения. Но, увидев тебя и подержав на руках, я уже не могла сделать это. Ты думаешь, я сделана из камня? Я держала тебя у себя, пока не кончились деньги. И тогда я вынуждена была отдать тебя на воспитание. Что мне было делать? Выхода не было, я вернулась домой, и моя мать не разговаривала со мной, да к тому же у нее были другие дети и она должна была работать. Но я никогда не простила ее. Я больше никогда не разговаривала с ней или с кем-нибудь из них.

Что я могла делать с тобой на руках? Я должна была отдать тебя на попечение государства. Можешь себе представить? А я вернулась на работу в универмаг, окончила школу и получила хорошую работу. И тогда я оказалась среди одних женщин. У меня не было шансов встретить подходящего мужчину. Никого, с кем можно было бы устроить свою жизнь. Я вспомнила об Арнольде и устроила так, что мы как бы случайно встретились друг с другом. И мы начали встречаться опять. Но на этот раз я не могла ждать, пока он сделает мне предложение.