This War of Mine (Ремейк) - vagabond

Рязанова, очевидно, желая перебить неприятно начинающийся нами разговор. — Пошли сперва вдоль дороги, следуя хоть какому-то ориентиру. Мы же ехали в Трудовое, вот и направились вперёд до какого-нибудь знака. Перекусили и на нас сразу же напали многочисленной толпой. — Жадно допив всю бутылку, Захаров с интересом стал слушать Леру. — Какое-то время мы отстреливались, но этих бродячих было слишком много, и мы пустились в бега, в лес. Мы бежали, пока ноги не начали зудеть, и остановились отдохнуть.

— Залез на дерево и увидел вдалеке дом, — перехватил право рассказывать, — мы отправились туда и к утру были уже на месте. Это оказался богато украшенный, но старинный заброшенный особняк посреди болот. Мы провели там несколько дней, было спокойно и здорово до того момента, пока не обнаружил крикушку в подвале. Там же был мертвый мужчина с дневником, в котором было сказано про «некое безопасное место», на деле оказавшееся секретной лабораторией по выведению невидимок и хрен знает чего ещё…

— Воу, стойте, вы меня запутываете. Вы решили сходить в место, описанное в дневнике мертвого парня? Ну у вас и захватывающие приключения были! — чрезмерная радость его вызывала сосание под ложечкой.

— В том особняке проживало два каких-то человека. Один из них это описал в своём ежедневнике и ушёл. Второй читал его и делал пометки — тогда его настигла крикунья. Бедняга написал пару строк перед смертью.

— Жуть… лишь слышал о крикуньях. Горький приказал никогда не подходить к ним близко.

— Мне тоже, это знаю, но его упрямство и любопытство было неостановимо, — нарочито сердито перевела она на меня взгляд — Ты, кстати забыл упомянуть про то, как почти в одиночку убил этого светящегося безумца со сверлами! Вот это была схватка, ты бы видел! — стараясь вложить в новость восхищение, скрывала собственное опасение. — Хотя без моей помощи он бы не справился.

Сейчас это воспринималось как нечто развлекательное, чем стоит порадоваться или гордиться, но никогда бы не захотел провернуть этот фокус снова. Только не ценой жизни.

— О, схватка со светлячком? У меня тут тоже был один. Позвольте влезть со своей историей? — попросил он, и мы с одобрением молча покивали. — Уже вечерело, и как обычно шлялся по дороге, выискивая полезные для себя предметы и пропитание, как вдруг услышал крики. Жуткие, конечно, но к такому уже привык: с начала катастрофы много кто умирал, издавая такие вопли. Поэтому сразу понял, кхм-кхм, кто меня может ждать и зачем, но из-за клубов огня и дыма спереди ничего не разглядел и решил спрятаться, затих и просил небеса, чтобы никто меня не заметил. Вёл себя совсем как дурачок. Из дымного облака пару минут спустя выбежал пылающий в огне, обугленный до неузнаваемости, Отбиватель. Как чучело на масленицу, только с пилами в руках. Просто потерял дар речи, ведь таким этого монстра еще ни разу не видел. От ярости и боли он расталкивал все машины, встречающиеся у него на пути, словно какой-нибудь монстр-переросток из японских кинофильмов. К великому несчастью, он двигался ко мне. Оставалось только вступить в бой, потому что убежать от него, по рассказам очевидцев, еще никому не удавалось. Может, они медленно бегали, но не хотел рисковать.

Мы с Лерой зачарованно слушали Алексея, забыв о времени. Кажется, такую страшную историю, тем более ту, в которой оказался ты сам, нужно пересказывать осторожно, боязливо касаясь некоторых деталей, ведь вспоминая об этом вслух будто бы снова переживаешь эти же эмоции, но Алексей ловко орудовал эпитетами и не скупился на юмористические вставки, как будто бы это забавляло его. Вероятно, и не вымысел, что находясь на этом шоссе один несколько дней, запросто можно поехать головой.

— В какой-то момент он застрял, и понял, что этот тот шанс, когда надо обдумывать действия и производить их. Хорошо, что со мной было вот это! — Из-под сидений он извлёк плотно обмотанную кровавыми тряпками рукоять меча, удивительно похожего на тот, который видел воткнутым в наш бронированный автобус. Именно этот предмет напугал тогда так сильно, что мигом поспешил вместе с девушкой прочь в иное место, несмотря на то, что вокруг была темнота, таящая в себе лишь неизвестность. Заерзал на своём сидении, в то время как Валерия внимательно и без малейшей паники разглядывала оружие.

— Что, незнакомая вещь? Вытащил ее из борта нашего автобуса. Вышла на удивление легко, тогда ещё удивился дьявольской остроте лезвия, но это свойство в нем быстро улетучилось, стоило мне применить его против тех же мутантов. Эй, ты побледнел, с тобой всё нормально?

— Да, наверное. Уже видел его, кхм-кхм, — занервничал и покашлял. Всему виной был страх, который укрыл меня с головой, но признаваться ему в этом и сказать, что мы так быстро бросили его из-за моей трусости, я бы никогда не хотел. — Видел монстра с такой штукой, когда мы ночевали в брошенном в лесу автомобиле. Было страшно, — правдоподобно выкарабкался из сложной ситуации и с облегчением выдохнул.

— О, понятно. Так! Мы что-то отвлеклись, и совсем забыл закончить мою историю, ведь всем всё ещё интересно?

— Ты хотел нанести ему решающий удар, — припомнила ему девушка, показывая одновременно и свою заинтересованность.

— Нет, далеко нет, моя дорогая глупышка, — она не отреагировала на не совсем лестное прозвище, либо не подала виду: — бой у нас только начинался, а вёлся он, ни много ни мало, вечность! Знаю, звучит глупо и пафосно, но вспоминая от начала и до конца эту битву, не получается внести ее в какие-то временные рамки. От намерения выстрелить в него из дробовика до занесения меча над его обгорелым головным отростком прошло так много времени! Монстр был яростен и неутомим: бешено размахивал своими орудиями, ломал автомобили и заставлял меня исполнять кульбиты и цирковые трюки в попытках увернуться, да такие, что, казалось бы, не способен в реальной жизни. Потратил на него тогда последние боевые патроны, а он воспринял их соляной дробью. Только когда полностью измотал его и себя в частности, загнал его в ловушку, в одну из раздолбанных им машин, — громкость речи возросла до восторженности голосов спортивных комментаторов — и применил против него этот меч, в конце концов окончательно лишивший его дальнейших передвижений, вскинул руки к небу. Он подох, а