Восхитительные женщины. Неподвластные времени - Серафима Чеботарь

А. Матисс. Лидия Делекторская

А. Матисс. Одалиска. Синяя гамма, 1937 г

Его теплом Лидия грелась до последнего дня, но и она сама поддерживала горящий в нем свет. Последние дни художника были очень тяжелыми; чтобы как-то отвлечь его от гнетущих мыслей, Лидия не без умысла заметила: «Завтра вы попросите у меня карандаш и бумагу». «Дайте мне бумагу и карандаш», – ответил Матисс и начал рисовать. На следующий день он умер на руках у Лидии. Это случилось 3 ноября 1954 года. Сразу после его смерти она собрала чемоданы и уехала. На похороны ее не пригласили.

Лидия Делекторская просила разрешения вернуться в СССР, но ей не позволили. Тогда она переехала в Париж и продолжала скупать и дарить советским музеям произведения Матисса, хотя прекрасно знала, что искусство Матисса и его соратников было объявлено «социально вредным» и в рамках борьбы с космополитизмом убрано из музеев подальше в запасники. Но Делекторская верила, что со временем все политические ярлыки с картин будут сняты. «Однажды я поняла, что какой бы ни был в России политический режим, кто бы ни стоял у руля государства, многие люди там по-настоящему любят Матисса, – писала она. – И я испытала глубокую потребность поделиться с ними сокровищами, принадлежащими мне одной, и безотлагательно, не дожидаясь, пока уйдет одно или несколько поколений, познакомить их с одной из важных сторон творчества художника». В основном благодаря именно усилиям Лидии Делекторской в российских музеях хранится одно из наиболее полных собраний творчества Матисса, включающее картины, рисунки, скульптуру и коллажи разных лет, а также уникальные книги, иллюстратором и дизайнером которых был Матисс, – так называемые livre d'art, чей тираж составлял считанные экземпляры. Все свои дары – не требуя за них ни благодарности, ни признания, – она считала данью памяти Матисса, искренне уверенная, что ему самому было бы приятно знать, что его работы находятся в российских музеях. Со временем она подарила музеям и все то, что связывало ее с художником: платья и украшения, в которых она позировала для его картин, личные вещи и письма. В Эрмитаже пришлось даже создать специальный архив ее имени, потому что ее подарки было невозможно разбросать по разным отделам.

И в Советском Союзе, и во Франции Делекторская считалась одним из виднейших специалистов по творчеству Матисса: к ней обращались, когда требовалось мнение эксперта при реставрации или определении подлинности его работ, ей присылали на рецензирование книги и монографии о его творчестве. И хотя там до недавнего времени почти ничего не говорилось о ней самой, Делекторская не добивалась признания – ей было довольно того, что она имела счастье долгие годы жить рядом с великим человеком. Первым, кто признал ее роль как музы Матисса, был искусствовед Раймон Эсколье, который написал в одной из своих книг, что главной вдохновительницей Матисса «благодаря великолепной пластике, красоте и выразительности лица, благодаря уму и характеру остается Лидия Делекторская». Со временем она сама написала о Матиссе две монографии: «Как бы легко и просто. Анри Матисс. Живопись 1935–1939» и «Анри Матисс. Наперекор стихиям. Живопись и иллюстрированные книги. 1939–1943 годы». Третья, охватывавшая последний период творчества художника, так и осталась незавершенной. Труд Лидии Делекторской был по достоинству оценен ее второй родиной: французское гражданство она получила с формулировкой «за заслуги перед культурой Франции» – и немало гордилась и гражданством, и такой формулировкой.

Пабло Пикассо

Лидия Николаевна дружила со многими искусствоведами и критиками, художниками и музыкантами. Ее называли своим другом Пабло Пикассо и Святослав Рихтер, Луи Арагон и Константин Паустовский. Когда Паустовский впервые приехал в Париж в составе советской писательской делегации, Лидия Николаевна, которая высоко ценила его литературный талант, специально пришла к нему в гостиницу, чтобы получить автограф. После долгих прогулок по Парижу Паустовский заметил: «А почему бы вам не попробовать перевести меня на французский?» Делекторская запомнила эту фразу: со временем она перевела почти всего Паустовского. «Я подарила Франции Паустовского, а России Матисса!» – гордилась она.

На долгие годы оторванная от России, она продолжала любить ее: с интересом прислушивалась ко всем новостям, опекала приезжавших из СССР туристов и эмигрантов, собрала значительную коллекцию русского народного искусства, которую после смерти завещала Франции.

В последние годы она тяжело болела, почти никого не принимала – словно боялась, что друзья отвлекут ее от тех дел, которые ей еще надо завершить. Не желая никого обременять даже после смерти, она заранее сделала все распоряжения относительно своей будущей судьбы – даже заказала надгробный камень, который заранее установили над ее пока еще пустой могилой на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Лидия Николаевна скончалась в 1998 году. Согласно ее последней воле, она была захоронена под заранее приготовленным надгробием. Усилиями ее родственников через несколько лет прах Лидии Делекторской перевезли в Россию – ныне она покоится на кладбище Павловска. На памятнике выбиты слова Пикассо: «Матисс сохранил ее красоту для вечности»…

Симона де Бовуар

В тени Сартра

Она родилась в Париже 9 января 1908 года в семье отпрыска аристократического рода Жоржа де Бовуара, преуспевающего адвоката и актера-любителя, человека азартного и влюбчивого. Свою жену, Франсуазу Брассер, он выбрал из-за ее большого приданого и перспектив на наследство – отец Франсуазы был банкиром, – однако тот обанкротился, так и не успев выплатить полагающееся дочери приданое. Тем не менее Жорж был весьма привязан к жене и, хотя он так и не дождался желанного сына, искренне любил обеих дочерей. Старшую дочь они назвали Симоной-Люси-Эрнестиной-Мари-Бертран де Бовуар – первое имя выбрал ей отец, считавший его по-настоящему шикарным, а остальные девочке дали в честь родственников и девы Марии. Впрочем, уже скоро девочка самовольно сократила всю эту длинную череду имен до простого «Симона де Бовуар». Она росла балованным ребенком, непрестанно требующим внимания к себе – но несмотря на детскую ревность к младшей сестре Элен, именно та долгие годы оставалась единственной подругой Симоны.

Франсуаза, ревностная католичка, воспитывала Симону и ее сестру Элен в строгости и религиозном страхе: домашние учителя, молитвы и уроки хороших манер. В шесть лет Симону отдали в католическую школу Cours Désir: здесь из юных девочек готовили будущих жен и матерей – либо послушниц монастыря – и Симона, по собственным словам, долго не могла определиться с выбором. В школе она познакомилась с Элизабет Ле Койн (в своих воспоминаниях Симона выведет ее под именем Заза), которая станет ее ближайшей и любимейшей подругой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});