Степь. Кровь первая Арья. Трилогия - Бер Саша

   - А чё ж звярела тады?

   - А с чего ж ты взяла, чё я подобрела, - злобно и вызывающе ответила Зорька.

   Дануха вскинула на неё встревоженный взгляд, проверяя не ошиблась ли она.

   - Да ни ссы, Данух, звереть ни буду, но и отойти ни получатся, - тут же успокоила её молодуха, разводя руками, мол извини.

   - Чё так? - Матерь продолжала сверлить Зорьку бегающими глазками, - так запал, аж не как не выпадет?

   - Да дристала я на него. Коль ни Троицыны дела, голыми б руками придушила.

   - Чё т я ни чё не пому, Зорь, - переведя взгляд на Звёздочку и явно стушевавшись, продолжила диалог Дануха заводясь, - Чё стряслося то? Кака пи*дюлина тебя кусила то?

   - Да ни кака, - то же сменила тон Зорька на раздражённый, - просто заё*ло эт всё. Жить хочу по нормальному.

   - Эт как? - недоумённо произнесла баба, - по рячному чё ли, аль по арову? Коли по рячному, так не получится уж. Троица нашу прежню жизню то пи*дятиной накрыла...

   - Заё*ли они уж со своими делами под шкурными. Ты вот мне чё скажи, Данух. Ты сама то хоть понимаешь, чё Свята Троица задумала? В какую игрушку они с нами играют? С кем они там грызутся и какой жопой эт для нас закончиться?

   - Ох, ё - пропела свою любимую песню Дануха, - эка тябя понесло то. Дык откуды ж мяне знати их помыслы то? Я так высоко не залётываю. Не того крыла птица.

   - Правильно. Ты своё отжила. Жизни хлебнула, да и ни постна она у тебя была. Есть чё вспомнить, есть чё забыть. А мы? Ну перебили мы всего зверя, как Дева наказала, а дале чё? Дале будем скок да скок, да таскать всё говно в лесок? И с чего ты взяла, чё когда всё выполним нас самих следом за зверем Девы ни отправят за ненадобностью?

   - Эка ты загибашь круто, - насупилась Дануха, но призадумалась.

   - Они ж нами правят, как мы дарёными конями. У них какая-то своя грызня идёт. Тольк я в толк ни возьму кто с кем. С одной стороны, мне как-то по*уй на их дела, но с другой, знай мы эти дела, так хоть соломку могли постелить в то место куды мордой тыкать бут.

   Дануха молчала, смотря на огонь и автоматически поглаживая по голове засыпающую Звёздочку.

   - Страшно мне стало Данух, - в пол голоса выдохнула Зорька, - я ни знам, чё будить дале. И будить ли чё-нибудь у нас дале...

   - Эт ты девка брось, - тихо, но твёрдо осекла её Дануха, - незнам каки у Дев разборки и с кем, но я им верю. Мяне велено не тольк зверя известь, но и нову жизню наладить, тольк не с рячными устоями, по нову. Эт должок за мной.

   - Ну и... - принялась ехидно напирать на неё Зорька.

   - Да ся пальцами зая*и, - огрызнулась баба, - незнам с како х*я начинать. Куды оттащить и где отъя*ать. Ты вот знашь чё хошь? Каку жизню?

   - В том то и дело, ни вижу для себя я жизни. Чё хочу ни будеть, а чё будеть, ни хочу.

   Под резвую ругать двух баб, Звёздочка преспокойненько заснула, как под колыбельную, смешно почмокивая пухлыми губками. Наступила пауза в ругани. Обе смотрела на дитё.

   - Слышь, Зорь, - вдруг встрепенулась Дануха, - а чё эт тольк у мяня должна жопа болеть. Давай-ка начинай тож свою рвать. Эко ты правильно заметила то, я т своё отжила уж, эт вам надоть, так чё эт я за вас ряшать то бу? Сбирай девок, судачьте тама чё да как, да кто чё хошь. А как порешите, так и устой поставим. Вот ты как хошь?

   - Я? - удивилась такой постановке вопроса Зорька, - даж ни знам.

   - Э, врёшь, девка, - хитро скривилась баба, грозя пальчиком, - по глазищам твоим бесстыжим вижу, чё знашь, тольк дуру тута корчишь, девкой неё*аной прикидывашся. Я ж за раз поняла чё тябе за вошь под хвост кусила, о жизни прежней пожалела. Ах я бедна, ах несчастна. Таку жизню просрала.

   Зорька потупилась, покраснела и закусила губу.

   - Ох, ё - растянулась в улыбке Дануха, - гляньте на Матёру, в краску бросило. Ты чё ж думашь я слепа чё ли? Я уж давненько поняла твои хотелки, ящё кода ты Голубе совет дала мужиков при бабах пристроить. Прибить их к кутам. А я ведь то ж тябя пред Голубой поддержала. Самой интярес клюнул, чё получится. А получилось то ладно. Бабы от счастья мухами над мужами аки над говном, так и кружат, так и жужжат. Пылинки сдуват, живут не нарадуются. И мужики довольны, как кабаны обожравшиеся да тут же обосравшиеся. Знам баба теперяча вроде как своя, дети, коли будут, тоже свои, кровиночки. Ты знашь, Зорь, мне даж под сраку лет завидно стало. И я так хочу. Ни одна ты тута дура така хотюниста.

   - Да кому я така нужна, - махнув на Дануху рукой с досадой в голосе проговорила Зорька, затеребив свой кожаный подольчик, даже забыв о скрытности своих вожделений.

   - А за мяня прям мужики в очереди подралися, смотри к, - тут же отреагировала баба, переходя на громкий шёпот и смешно выпучивая при этом глаза.

   - Да, ты права, - сдалась Зорька, успокаиваясь и каясь, - запала мне в душу счастливое времечко семейной жизни, когда всё по любовно было, да ладно. Не долго, но есть, что вспомнить и есть о чём пожалеть. Может я чего не так сделала, может просто было не суждено.

   - Да плюнь ты на говнюка. Кривох*его тольк кол в жопе исправит и то ежели на всю длину, да штанами прикроють. Ну, а ежели нормальный мужик попадётся?

   - Да где их нормальных взять то? У нас один молодняк, хотя подрастут, конечно, только пока они подрастут, мы ту все вековухами вымрем.

   - Да поискать то еся де, - хитро прищурилась баба, - ты ж всего не знашь. А я про всё не болтаю. Тут по лясам два отряда мужичков молодых да здоровых рыщут, тольк к нам прибиться не пожелали. Видите ли, под девкин присмотр стыдоба им идтить. А коль узнают про то, чё эт девки со зверьём сотворили, да как всех их под корень к х*ям собачим повывели, в раз зауважают и уж на смотрины, как пить заявятся. Их, х*еносных, любопыт замучит. К тому ж про тябя в землях аровых уж сказки сказывают, про твой выход на Трикадруке. Ты чё ж думашь, коль умолчала, так мы тута дрямучи и знать не знам? Эт ты, дур припи*днута всего не знашь. Не знашь что в округе о тябе брешут. А из тех мужичков лессовых, даж кое кто клянётся, мол лично видел тябя как чудо. Тольк мы с Данавой до поры до времени о тябе помалкивали. Никто из "колдунков", а знать и все в округе, о том, чё за девка тута верховодит, никто знать не знат, слыхать не слыхат. А вот теперяча Данаву запущу по всем, да и тябя прятать перестанем. Эдак жди целый табун мужицкий у свого шатра, да ковыряйся в них, как в навозе.

   - Да ну тебя Данух, придумаешь тож.

   - Я серьёзно, Зорь. Мяне перед Водяницей слово держать. Вот я из вас и начну нову жизню то рожать. А от кель мене других то взять?

   - Ладно, размечталась, - проговорила Зорька, нарочито выпячивая последнее слово, передразнивая Дануху, - Данух, ты со Звездюлей посиди, а я пойду сполоснусь, да постираюсь хоть.

   - И то, - не собираясь останавливать свой разнос, в который сама же себя разогнала бабьими мечтами Дануха, - теперяча тябе красоту надобно держать, чай пред мужиками хвостом крутить.

   - Данух, - рассмеялась Зорька уже выходя, - а ты не думала, что стоит мне их Славой прибить, как они все тут у меня в очереди на коленках ползать будут и сопли на кулак наматывать.

   С этими словами Зорька вышла. А Дануха услышав их, аж поперхнулась. Об этом то она совсем забыла. А она то дура здесь распиналась, забыв, что этой оторве, с её то даром, всё это просто не нужно. Но тут же успокоилась, покрыв свой конфуз тем обстоятельством, что она то думала не только о Зорьке, но и обо всех девках и бабах поселения. Во как. На чём и успокоилась.

   Баня как всегда оказалась прогретой и воды Зорьке хватило. Вот только постираться она не успела. Вылив на голову последний ковш воды, ополоснувшись и с блаженной улыбкой утерев ползущие по лицу струйки воды ладонью, тут же узрела, как из пара прямо пред ней собралась и воплотилась фигура хмурой на вид Речной Девы. Можно было даже сказать - злой. Зорька тут же вспомнила разговор с Данухой и свои нелесные высказывания о Святых Девах и ей как-то стало не по себе. Она низко опустила голову и прикусила губу, смотря на Деву исподлобья, как загнанный зверёк, но не смерившийся с поимкой и готовый напоследок укусить. Дева, не говоря ни слова медленно проплыла по густому пару, устилающему напольные шкуры, казалось, не касаясь ворса шкур и Зорька впервые в жизни увидела её со спины. Огромная, толстенная коса до самого пола, как магнит приковала её взгляд. Дева, дойдя до входной шкуры остановилась и развернулась к ней лицом, всё с тем же суровым взглядом. У Зорьки тут же в голове сложилось понимание, что Дева перекрыла путь для побега. "Значит будут убивать", - пришла ей в голову мысль. И поняв, что убивать её будет кто-то другой, настороженно огляделась. И тут у неё глаза полезли на лоб. Прямо за очагом, на противоположной от неё стороне, стояла хмурая Дануха. Но тут же боковое зрение уловило какое-то движение. Зорька зыркнула в сторону тёмной стены. Оттуда шла Голубава. Она медленно подошла к Данухе и буквально влилась в неё! В результате получилась незнакомая баба, что-то среднее между Данухой и Голубавой, которая удивительным образом сочетала в себе черты обоих баб. Тут с другой стороны, но уже быстрей к этой бабе подошла Кноха и не успев слиться с этой непонятно кем, как с другой стороны ещё быстрее поплыла Москуха. Потом бабы появлялись всё быстрей и быстрей. Проскочил силуэт Данавы, а потом опять бабы и мужики вперемешку. Зорька уже не успевала отслеживать и узнавать их. Они буквально ветром влетали во вновь образующуюся бабу, которая с каждым вливание мгновенно усреднялась с вновь влившейся. Вскоре процесс стал настолько быстр, что Зорька видела лишь мельтешение прямо перед глазами и какой-то тяжёлый, нарастающий гул в ушах. Гул становился всё выше и сильнее. Перед глазами уже просто колыхалось размытое пятно с полосами, уходящими влево и вправо. Наконец ушераздирающий звук резко улетел куда-то в диапазон визга и стал нестерпим, от чего Зорька закрыла уши руками и с силой зажмурила глаза. И вдруг, раз и наступила тишина. В голове стоял звон огромной тучи комаров на фоне оглушительного стука сердца. Зорька, не отнимая рук от ушей, осторожно приоткрыла глаза и украдкой, боясь выдать себя, что ещё жива, взглянула за очаг. Руки тут упали от ушей вниз сами, а с ними и челюсть. Глаза распахнулись и из горла вылетело лишь "ах". Перед ней стояла абсолютно незнакомая баба, среднего возраста, точнее сказать Зорька не могла. Она её видела в первый раз, но при этом чувствовала в ней, что-то родное, неуловимо знакомое и близкое. От неё исходил тонкий, ажурный свет в виде струящейся во все стороны, живой дымке и эта светящаяся баба улыбалась Зорьке, притом, как показалось молодухе, где-то даже ехидно. Она стояла и молчала. В длинной, белоснежной бабьей рубахе с таким же белоснежным подолом до самого пола. Голова её была покрыта светящимся, сотканным из звёзд покрывале, концы которого спадали на плечи и ниже, накрывая груди. Она так и не сказала ни слова, но Зорька сразу поняла, кто перед ней стоит. Это была общность всех людей Земли Рек - Мать Сыра Земля! Зорька с благоговеньем и трепетом взирала на неё и слёзы ручьями лились по её щекам, но она даже не думала их утирать. Это были слёзы счастья, обыкновенного бабьего счастья. Сколько это продолжалось Зорька не помнила, она просто потеряла время и пространство. Она и себя потеряла, вообще перестав что-либо соображать. Затем Матерь стала удаляться, как бы отплывая к задней стенке и наконец, где-то далеко-далеко исчезла, растворившись в светящейся точке. Зорька продолжала ошарашенно всматриваться куда-то в темноту, где и точка уже погасла, пока на её целенаправленный взгляд не наплыла светлая фигура Речной Девы, которая встала прямо перед ней. Она уже была не зла, но печальна.