Иудейские древности. Иудейская война (сборник) - Иосиф Флавий

Когда же и старцы, и все присутствующие в один голос пожелали царю всех благ, царь в волнении от великой радости прослезился; ведь большая радость обыкновенно выражается подобным же образом, как и глубокая печаль. Велев затем отдать книги соответствующим чиновникам, он лишь теперь обратился к посланным с приветствием, причем сказал, что он нарочно сперва поговорил с ними по поводу их приезда, а потом уже приступил к частной беседе с ними. Тот день, продолжал он, в который они явились к нему, он обещал обратить в праздник, и на самом деле в течение всей его жизни этот день считался таковым. Это как раз тот самый день, в который он одержал на море победу над Антигоном. Затем он пригласил старцев к себе на обед и распорядился отвести им наилучшие помещения вблизи дворца.

12. Никанор, которому было поручено оказать должный прием гостям, позвал Дорофея, на обязанности которого лежало вообще заботиться о вновь прибывших, и повелел ему озаботиться доставлением каждому из старцев всех удобств. В этом смысле царем были сделаны следующие распоряжения: в каждом городе, где не имелось ничего для удобства чужеземцев, имелось лицо, на обязанности которого лежало заботиться о приеме иностранцев и доставить им все, что соответствовало их обычаям, чтобы гости, найдя здесь все по-домашнему, были вполне довольны и не чувствовали неприятности на чужбине. Так было сделано и относительно иудейских старцев этих, причем на долю Дорофея выпало позаботиться о предоставлении им всевозможных удобств во время их пребывания. Поэтому он сам достал все нужное для угощения гостей и велел поместить, по специальному приказанию царя, приборы на столе с двух сторон. Царь распорядился разместить одну половину старцев против себя, а другую рядом со своим ложем, и при этом не упустил случая опять оказать им высокую честь. Распределив затем таким образом места, царь приказал Дорофею заготовить все так, как к тому привыкли явившиеся из Иудеи гости. По этой же причине царь отослал всех прислужников при жертвоприношениях, самих жрецов и всех обыкновенно молившихся за трапезою и предложил одному из присутствующих иудеев, священнослужителю Елиссею, произнести молитву. Елиссей выступил вперед и помолился, присоединив к молитве благословение царю и всем его подданным. На это из толпы присутствующих раздались приветственные клики и рукоплескания, а затем уже, по восстановлении тишины, все приступили к еде. Пропустив некоторое время, сколько ему казалось уместным, царь начал философскую беседу и задавал вопросы из области физики каждому из гостей своих, и так как не нашлось среди них ни одного, который не сумел бы дать царю на всякие вопросы толкового ответа, то Птолемей очень этому обрадовался и распорядился устраивать такие обеды в течение двенадцати дней. Всякий же, кому вздумалось бы познакомиться с вопросами, предложенными на этих пиршествах, может прочитать о том в книге, написанной Аристеем по этому поводу.

13. Когда же удивление свое выказал им не только царь, но и (присутствовавший при этом) философ Менедем заявил, что все это результат внушения свыше, потому-то во всех речах иудеев и констатируется совершенно естественная при таких условиях логическая сила, связанная с изяществом формы, то все разговоры прекратились, а царь громко заявил, что уже самое присутствие иностранных гостей является для него величайшим благом, ибо они принесли ему ту пользу, что он научился от них, как следует править царством. Потом он распорядился вручить каждому (из старцев) по три таланта и назначил лиц, которые должны были сопутствовать им при уходе каждого в его помещение.

По прошествии трех дней за старцами явился Деметрий и, пройдя с ними Heptastadion (это дамба на море к острову[503]) и миновав мост, достиг с ними северной части острова и ввел их всех в расположенный на морском берегу дом, который по своей уединенности был особенно пригоден для научных занятий. Приведя их сюда, Деметрий указал им на то, что тут имеется все нужное для перевода закона, и просил их немедленно приняться за дело. Переводчики с величайшим усердием и трудолюбием стали ежедневно беспрерывно вплоть до девятого часа заниматься переводом, а затем покидали его, чтобы позаботиться также о своем теле. На это им в изобилии было отпущено все нужное, и к тому же Дорофей доставлял им многое от царского стола (ибо царь сделал соответственное распоряжение). Рано поутру они являлись ко двору и, приветствовав здесь Птолемея, возвращались в свое место, где омывали в море руки и, очистившись таким образом, вновь принимались за свой перевод. Когда же перевод был по прошествии семидесяти двух дней окончен и записан, Деметрий собрал всех иудеев в то место, где происходил самый перевод законов, и прочитал работу громко в присутствии переводчиков. Все собрание выразило одобрение не только мудрым старцам, изъяснившим таким путем законодательство, но и Деметрию, за его счастливую мысль, осуществлением которой он даровал им столь великое благодеяние. При этом народ просил также дать прочитать закон старейшинам.

Тут же все – первосвященник, старшие переводчики и начальники над иудеями – высказали пожелание оставить перевод в таком виде, в каком он сделан, и не изменять в нем ничего, так как он вполне точен и удачен. Все присоединились к этому пожеланию и высказали мысль, чтобы всякий, кто усмотрит в переводе что-либо лишнее, какое-нибудь дополнение или упущение, немедленно справился и указал бы на необходимость поправки; в этом случае они поступили вполне предусмотрительно, ибо таким образом они навсегда гарантировали неприкосновенность и сохранение раз признанного текста.

14. И вот, если царь уже радовался тому обстоятельству, что его предприятие удачно осуществилось, то он обрадовался еще более, когда ему были прочитаны законы; он был поражен прозорливостью и мудростью законодателя. Затем он обратился к Деметрию с запросом, почему никто из историков и поэтов не упоминает о столь необычайном законодательстве. На это Деметрий ответил, что никто не решался приступить к изложению данного законодательства, потому что это божественное и священное произведение и потому что уже несколько лиц, дерзавших взять на себя эту задачу, были наказываемы за это Предвечным. При этом он привел в пример Феопомпа[504], который взялся сообщить народу кое-что из законов, более тридцати дней страдал умопомрачением и во время просветления старался умилостивить Божество, полагая, что именно в его предприятии кроется причина его умопомешательства. И действительно, он видел сон, где было ему указано, что вся беда его приключилась с ним оттого, что он слишком пренебрежительно отнесся к божественному и собирался сообщить свои на этот счет познания массе народной; лишь когда он отказался от своего намерения, он вновь стал нормален. Равным образом Деметрий упомянул и о трагическом поэте Феодекте[505], который задумал вывести в одной драме данные из Святого Писания и за это был поражен слепотою. Лишь осознав свою вину и вымолив себе прощение у Предвечного, он был избавлен от своего недуга.

15. Узнав от Деметрия все вышеприведенное, царь преклонился перед книгами и распорядился относиться к ним с особенной тщательностью, дабы сохранить их в наивозможной чистоте; переводчиков же он пригласил почаще навещать его из Иудеи; это-де будет, прибавил он, не только великою для них честью, но и небезвыгодно им, вследствие связанных с такими посещениями подарками. Ныне же, сказал он, справедливость требует отпустить их домой; когда же они, по собственному почину, задумают вернуться к нему, они найдут у него все, что потребовалось бы для их мудрости и что в состоянии предложить им его готовность быть им полезным. Итак, царь отпустил их и дал каждому из них по три наилучших одежды, два таланта золотом, чашу в талант ценностью и весь обеденный прибор их.

Таким образом одарил он их, первосвященнику же Елеазару он послал через них десять лож на серебряных подставках со всеми принадлежностями, чашу в тридцать талантов, кроме того, десять одеяний, порфиру, великолепный головной убор, сто штук кусков ткани из виссона, а также несколько фиалов, подносов и жертвенных чаш, равно как два золотых сосуда в виде жертвенного подношения. Вместе с тем царь прибавил к этому также и письмо на имя первосвященника, где была выражена просьба, если бы кто-либо из этих переводчиков вздумал навестить царя, разрешить это, так как он, царь, высоко ставит общество развитых людей и охотно готов уделять таким лицам из своих богатств.

Глава третья

1. В таком необыкновенном почете были иудеи у Птолемея Филадельфа; таким же уважением пользовались они и в глазах (прочих) царей Азии после того, как приняли участие в их походах. Селевк Никатор[506] удостоил их во всех основанных им в Азии и Нижней Сирии городах, равно как в самой столице, Антиохии, права гражданства и сделал их равноправными с македонянами и греками, что осталось в силе по настоящее еще время. Это видно, между прочим, из следующего обстоятельства: так как иудеи не желают пользоваться чужим маслом, то они взимают вместо этого от гимнасиархов определенную сумму денег, соответствующую стоимости масла. Когда в последнюю войну население Антиохии[507] собиралось лишить иудеев указанной привилегии, то бывший в то время сирийским наместником Муциан[508] сохранил за иудеями их право на нее. Равным образом когда Веспасиан и сын его Тит[509] овладели всем миром, александрийцы и антиохийцы стали домогаться лишения иудеев всех прав гражданства, но потерпели при этом неудачу. На этом примере можно констатировать покладистость и великодушие римлян вообще, в частности же Веспасиана и Тита, которым круто приходилось во время Иудейской войны и которые были сильно раздражены невыдачей иудеями оружия и их упорной решимостью биться до последней возможности; при этом эти римляне не только не лишили иудеев ни одного из указанных гражданских прав их, но подавили в себе прежнее свое против них раздражение и настойчивые требования столь могущественной александрийской и антиохийской черни и не решились, ни в угоду этой черни, ни в силу собственного своего озлобления против врагов своих, уничтожить что бы то ни было из древних иудейских установлений, но указали на то, что евреи, поднявшие против них оружие и вступившие с ними в бой, уже достаточно дорого поплатились за это, так что нет никакого основания лишать чего бы то ни было людей ни в чем не повинных.