Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир - Игорь Иосифович Ландер

С. Болдуина Д. Проктор. Долгое время господствовало мнение о вербовке Бланта в 1935 году во время его поездки в Москву, но оно оказалось неверным. Согласно наиболее вероятной версии, к сотрудничеству с советской разведкой его привлек Берждесс, с которым Блант имел устойчивую связь и даже в нарушение требований конспирации проживал на одной квартире, формальную же вербовку осуществил Дейч в Лондоне в начале 1937 года. Практика социализма в Советском Союзе отнюдь не впечатлила будущего агента, ему понравилась лишь программа СССР в области развития искусств, однако разочарование не поколебало его решимости сотрудничать с советской разведкой. С 1937 года Блант работал в Вобургском университете в Лондоне, где не имел практически никаких разведывательных возможностей. Начавшаяся война всколыхнула его патриотические чувства, и, к ужасу своего руководителя, он добровольно попросился на службу в армию. Практическую пользу разведке Блант стал приносить лишь с конца 1939 года, после поступления на службу в контрразведку.

Энтони Блант

“Пятый человек” кембриджской группы долгие годы являлся одной из загадок мира секретных служб, много лет будоражившей умы историков, журналистов и, естественно, разведчиков. Послевоенные расследования недвусмысленно указывали на наличие в кембриджской группе некоего “пятого человека”, на роль которого примеряли многих. Имя Кэрнкросса впервые назвал лишь бежавший в Великобританию офицер ПГУ КГБ СССР О. А. Гордиевский, но и его сообщение оставило больше загадок, чем разгадало их, вследствие чего многие сходятся на мысли, что кембриджская группа раскрыта далеко не вся. По социальному положению и внешнему облику “пятый человек” разительно отличался от остальной четверки.

Джон Кэрнкросс

 Шотландец Джон Александр Керклэнд Кэрнкросс происходил из нижнего слоя среднего класса и никогда не считался своим в среде аристократического студенчества. Вербовочный подход к “пятому человеку” был нетрадиционным, поскольку его провел не оперативный работник резидентуры, а легальный руководитель коммунистической ячейки в Кембридже Дэвид Клугман, никогда не работавший непосредственно на советскую разведку и принципиально выполнявший лишь указания генерального секретаря КПВ Гарри Полита. Интересно, что в 1939 году, несмотря на общеизвестные коммунистические убеждения и активную партийную работу Клугмана, его приняли на службу в британскую военную разведку (его не следует смешивать с другим коммунистом, Норманом Джоном Клугманом, во время Второй мировой войны также работавшим в другой секретной службе — СОЕ). Судя по всему, на сотрудничество с НКВД Кэрнкросса толкнули отнюдь не социалистические убеждения, а постоянные насмешки коллег над неотесанным и неуклюжим “не нашим”. Тяжелый и замкнутый характер молодого человека усугублял остроту проблемы, которую не смогло сгладить даже отличное окончание им университета. Блестящие способности позволили ему поступить на службу в МИД без сдачи обязательных экзаменов, но на этом успех и закончился. Неуживчивого Кэрнкросса перебрасывали из отдела в отдел, пока наконец, к огорчению советского руководителя, не откомандировали в конце 1938 года в министерство финансов. Однако вскоре это обернулось несомненной удачей. МИД уже был перекрыт Маклином, а информация о государственном финансировании различных ведомств, направлений деятельности и проектов неожиданно оказалась очень важной и полезной, тем более что Кэрнкросс получил доступ к данным о финансировании военного министерства и различных спецслужб.

Необходимо отметить, что все члены “кембриджской пятерки” никоим образом не ощущали себя шпионами или предателями родины. Они воспринимали советскую разведку как своего рода подразделение Коминтерна, предназначенное для защиты коммунизма и борьбы против фашизма и капитализма, а уж в самую последнюю очередь призванное обслуживать геополитические интересы СССР. Отсюда вытекало и их вольное обращение с требованиями руководителей, и своеобразное отношение к конспирации, при котором в нарушение всех и всяческих канонов “пятерка” свободно обсуждала между собой оперативные вопросы. Филби, например, лишь после бегства в Советский Союз в 1956 году осознал, и то не сразу, что в КГБ к нему относятся не как к звезде нелегальной разведки, асу мирового класса, а как к завербованному агенту, которому никогда не суждено подняться до статуса кадрового офицера разведки, и доверие к которому никогда не будет полным. И неважно, что он достиг фактического уровня заместителя начальника МИ-6, что в истории найдется мало аналогов столь успешной и долголетней работы нелегала. Агент есть агент, и не более того…

Агентурный аппарат НКВД в Великобритании не ограничивался университетскими группами. Малли создал в Вулвичском арсенале сеть агентов, целиком специализировавшуюся по линии научно-технической разведки во главе с членом ЦК компартии Великобритании Перси Глэдингом (“Гот”). Группа Вулвичского арсенала находилась на связи у бывшего нелегального резидента в Германии и Италии Е. П. Мицкевича (“Анатолий”), с 1932 года работавшего в “легальной” резидентуре в Великобритании. Ее источники в самом арсенале, в фирмах “Армстронг” и “Фарст-Браун” добывали материалы по испытаниям оружия и боеприпасов, производству бронетанковой техники, артиллерии, стрелкового оружия и броневой стали. Все участники группы были в прошлом активными коммунистами, но позже отошли от легальной партийной работы. Активную помощь в работе сети оказывала Ольга Грей, давняя знакомая Глэдинга и доверенное лицо самого руководителя КПВ Гарри Полита, нередко поручавшего ей выполнение нелегальных заданий и осуществление контактов с индийскими коммунистическими группами. В январе 1938 года резидентура была разгромлена, произошли аресты и ликвидация ее агентуры. 13 марта Глэдинга приговорили к 6-летнему тюремного заключению, а его помощники, инженеры арсенала Джордж Хумак и Альберт Уильямс, получили по 4 года. Ольга Грей, фигурировавшая в материалах процесса как “мисс Икс”, оказалась агентом группы “М” МИ-5 и раскрыла контрразведке всю сеть. Англичане несколько поторопились с арестами и поэтому не сумели захватить никого из оперативных работников резидентуры, что дало им основания не считать свой успех полным.

Главной для лондонской загранточки считалась линия работы с шифрами, которой придавалось настолько большое значение, что при направлении Малли в Лондон ему было предписано не распыляться на другие направления. Работу по ней не прервало даже самоубийство работавшего на НКВД Олдхама, успевшего дать ИНО наводки на нескольких возможных агентов. В соответствии с ними Игнатий Рейсс в 1930 году завербовал двух источников, но работу с одним из них, бывшим моряком русского происхождения, пришлось вскоре прекратить по причине его легкомыслия и безответственности. Вторым был находившийся на связи у Малли голландский художник Генри Кристиан Пик (“Купер”), ставший весьма успешным и активным сотрудником нелегальной сети. Он начал свою деятельность в декабре 1933 года с постепенной разработки “втемную” британского консульского чиновника в Женеве Раймонда Оука (“Шелли”). Легендируя свой интерес к государственным секретам Лондона работой для некоего германского банка, Пик в 1934 году попытался сыграть на финансовых проблемах англичанина и вручил ему аванс, но уже в начале