Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни - Филиппа Грегори

— А, это ваш молодой человек, — догадалась Дженни.

— Да, — подтвердила я и глубоко вздохнула. — Мой муж не должен знать о том, что я пишу ему. — Я покраснела до корней волос при мысли о том, что я говорю. — Берегите письмо, Дженни. Это ради спасения Ральфа.

Она понимающе кивнула.

— Я все поняла и сейчас же отнесу письмо в деревню. Миссис Гау не хватится меня, если вы не будете вызывать меня примерно час.

— Хорошо, — согласилась я и подошла к своему письменному столу. — Дайте Джимми эту гинею, ему хватит на путешествие. И скажите, чтобы он торопился. Дело очень срочное.

В ее грустных глазах мелькнула тень улыбки.

— Мы освободим его, мисс Джулия! — сказала она радостно. — Я уверена в этом!

С этими словами Дженни вышла, и через несколько минут я видела, как она торопливо идет вдоль аллеи, придерживая на груди шаль, под которой, я не сомневалась, было спрятано письмо.

И я приготовилась ждать ответа.

Я подумала, что Джеймс, возможно, захочет написать мне после того, как увидится с Ральфом, и положила себе на ожидание неделю. Но я с нетерпением ждала возвращения Джимми. Я считала, что он непременно придет в Дауэр-Хаус, чтобы передать, что видел Джеймса. Я терпеливо ждала три дня. Для верности я прождала еще четвертый. На пятый день я заказала экипаж и отправилась в Экр.

Коттедж Ральфа Мэгсона, где теперь жил один Джимми, был заперт, и дверь закрыта на засов. Значит, Джимми еще не вернулся. Накинув капюшон, чтобы не замерзнуть, я перешла на другую сторону и подошла к маленькому домику Рози.

Дверь была открыта нараспашку, и я увидела Ната, стоявшего у погасшего камина. Рози старательно завязывала узел на шали, в которой, как я поняла, были все ее вещи и, возможно, немного пищи.

— Что тут произошло? — тревожно спросила я.

Они обернулись, заслышав мои шаги, но ни один из них не улыбнулся и не произнес ни слова приветствия. Рози смотрела сквозь меня, будто меня здесь и не было.

Нат заставил себя ответить на мой вопрос.

— Это из-за Джимми, — его голос был хриплым от сажи, осевшей в нем, а также от горя. — Уинчестерский магистрат забрал его за бродяжничество и поместил в приют. Теперь Рози собирается вызволять его оттуда.

Я непонимающе переводила взгляд с одного ожесточенного лица на другое.

— В Уинчестере? Когда?

— Мы не знаем, — ответил Нат. — Он сказал, что у него есть поручение в Бристоль, но не сказал от кого.

— Это моя вина, — грустно произнесла я. — Это я послала его с поручением. Но я дала ему гинею на проезд. Они не могут арестовать человека с гинеей в кармане.

— Он мог отказаться отвечать на вопросы констебля, — предположил Нат. — Или не снять шляпу, когда ему велели. Они могут арестовать человека ни за что, вы же знаете, мисс Джулия.

— Что вы собираетесь делать, Рози?

Наконец она разжала губы:

— Доктор Пирс дал мне письмо в магистрат и три гинеи, которых, наверное, хватит, чтобы вызволить его, какое бы обвинение ему ни предъявили.

— И тогда вы привезете его обратно? — тут я оглядела комнату и поняла, что непохоже, чтобы здесь собирались жить.

— Мне велели убираться отсюда, — ответила Рози сквозь зубы. — Как и Джимми. Сегодня я получила письмо от вашего мужа, сквайра. Мне велено оставить Экр в двадцать четыре часа, как и Джимми.

— Ричард выставляет вас вон? — неверяще переспросила я.

Она смотрела на меня почти с ненавистью, я никогда прежде не видела у нее такого взгляда.

— Да. Мне кажется, будто только вчера вы привезли нас сюда. Тогда я была так рада этому, а теперь думаю, что лучше было бы не приезжать нам в Экр, очень трудно терять разом все.

— Я поговорю с ним… — быстро сказала я.

Она пожала плечами, давая мне понять, что считает мое предложение бессмысленным.

— Мы все знаем, что вы ничего не можете поделать, мисс Джулия, — проговорила она. — Вы вышли замуж за плохого человека, чтобы дать имя своему ребенку. Все это понимают. И теперь я не жду от вас ничего хорошего.

— Рози! — воскликнула я, почти плача и будто прося о прощении.

Она устало улыбнулась и повторила:

— Ничего хорошего.

Она затянула потуже узел, передала его Нату, и они вместе пошли к дверям.

— Куда же вы пойдете?

Уже открыв дверь, Рози повернулась ко мне, чтобы ответить. В дверь ворвались струи дождя пополам со снегом и холодный ветер.

— Обратно в Бат, — сказала она. — Туда мы можем добраться бесплатно, и я там опять начну вышивать перчатки. Я знаю, что в Бате я могу продать их, и нам известен город.

Я ничего не ответила. Да и что я могла бы сказать на это.

Она поставила узел на голову и вышла в дождь.

Я подозвала карету и отправилась домой.

Погода ухудшилась. На следующей неделе туман покрыл все вокруг, и даже Ричард не мог выезжать. Каждый день его новый грум, Джордж, отправлялся утром за почтой, но ответа от Джеймса все еще не было.

Я передумала обо всем.

Больше всего я боялась, что Джимми был схвачен по пути в Бристоль, но я надеялась на Джимми. Ради Ральфа он мог бы пройти через Эйвон, и он верил в Джеймса как во всесильное божество. Он мог бы отправиться куда угодно, чтобы передать ему послание. К тому же он был очень неглуп.

Но я боялась, что мое письмо опоздало. Может быть, Ральфа уже повесили, и Джеймс не решается сообщить мне об этом. Потом мне начинало казаться, что Ральф каким-то образом спасся и Джеймс решил разыскать его, прежде чем подать мне весточку. Возможно, что Джеймс и Ральф встретились и Ральф запретил ему сообщать мне об этом, чтобы никто не узнал, где он. Я даже думала, а не решил ли Джеймс просто проигнорировать мою просьбу. Но эту мысль я сразу отбросила. Он не мог так поступить. Он любил Ральфа и восхищался им. И он всегда был великодушен ко мне.

Мне казалось, что я учла все варианты. Все, кроме одного. Глупая, как ребенок, я не подумала об одном. Теперь я рано поднималась по утрам и, накинув пеньюар, который становился мне все более и более тесен, спускалась выпить свой утренний шоколад в гостиную, чтобы застать возвращение Джорджа с лондонской почтой.

Он никогда не приезжал раньше семи или восьми часов, я же не залеживалась подолгу в кровати и, сидя в гостиной, представляла Ральфа на грязной соломенной подстилке в тюрьме, но уверенным в помощи Джеймса Фортескью и в моей дружбе.

Однажды утром меня увидел Ричард и поинтересовался, что я тут делаю. Я ответила, что сижу, глядя на мокрый сад, и не делаю ничего. При этом я слабо улыбнулась, стараясь, чтобы он принял это как каприз беременной. Ричард кивнул и прошел на конюшню.

Когда он проходил через кухню, я услышала веселый смех миссис Гау и обидчиво подумала, что она всегда любила его больше.