Тьма ваших душ (СИ) - Файр Хеллфайр

— Здесь не место для уроков фехтования, — заметил он. — Слишком узко.

Он отошёл назад, опустив клинок. Инанна сделала то же самое.

— Ты прав ещё в кое-чём — мира Нашару не видать ещё долгое время, — произнесла она, — но это не есть единственная причина твоих тревог. Как сар, я стремлюсь делать всё правильно. Но мне кажется, что в жизнях других я хочу забыть то, что моя собственная — так себе. Если отнять у меня все титулы, что во мне остаётся? Отец продал меня насильнику, которого я убила, потом Герусет надо мной издевалось, а дальше… Порою мне кажется, что я сама становлюсь Герусет, с той лишь разницей, что я выполняю свои прихоти за счёт других крылатых так откровенно. Что я делаю, кроме руководства? Разве что сплю, ем и трахаюсь. Даже если я смотрю в окно, я не вижу мир, я вижу лес, в который можно пустить охотиться драконов, или же монстров в нём, от которых лес нужно зачистить. Вижу не город, а то, как драконы создают семьи, работают и живут, взаимодействуя друг с другом. Где тут что-то вселенское? Ведь они просто живут — без идей, без глубоких смыслов, не думая ни о чём… высоком.

— Всё станет легче, Инанна, когда ты поймёшь, что ты и есть свой народ, — Зорат придвинулся к пересевшей Инанне. — И ты делаешь всё ради него лишь в Тёмном эгоизме, желая жить самой хорошо. Не за счёт других, потому что ты тоже — Нашар. Светлые, даже самоотверженные и праведные, редко бывают счастливыми, делая другим благое из страха наказания высшей силой, из страха остаться навсегда одному без подобной поддержки от остальных. А Тёмный творит хорошие дела, чтобы жить в хорошем мире. Чтобы самому быть хорошим миром, значит. Ты лучше Герусет хотя бы потому, что действительно вся в Нашаре. Но не забывай о себе.

Инанна молча притронулась к бутылке, но даже не наклонила её, собравшись убрать лапу. Зорат не дал ей этого сделать, взяв её в свои и поворошив шёрстку между пальчиков. Инанна внезапно отвела взгляд — и предстала перед Зоратом тем, что долгое время скрывала от своих подданных. Ни одна другая самка и уж точно не всякий самец могли выдерживать то, что приходилось терпеть Инанне. Внезапно та ощутила лёгкое покалывание и увидела, как от её лапы аура перетекает на Зората.

— Что ты делаешь?

— В Нашаре достаточно Светлых, чтобы я смог перенять от них кое-какие знания, — заметил он, перенося на себя что-то, что окутало его лапу чёрной перчаткой. Зорат протянул другую лапу к бокалу и чернота перетекла в него, застыв поблескивающей маслянистой массой.

— Вот это то, что ты держишь в себе, чтоб не расплакаться. Если не хочешь плакать, убирай свои тяжёлые эмоции хотя бы так, — рогатый черношёрстый распахнул окно при помощи того же ключа, что и дверь открывал, да вылил жижу наружу, в пересекаемое Азнавелой болото. Тому хуже явно не станет — лишь добавится перегноя.

Инанне действительно стало легче в одном отношении… Но в другом она разозлилась на Зората, пусть даже он ей помог — только это обстоятельство снижало желание придушить за показ недостатков. О которых он знал и так.

— Зачем ты спрашиваешь меня о том, почему мне плохо, если сам знаешь лучше? — Инанна сама захлопнула окно, проветрившее каюту свежим воздухом высоты. Зорат же прилёг на кровать поверх покрывала, защищавшего бельё от пыли:

— Чтобы ты ответила для себя, себе точно нет причин не верить!

— Ты… — рыжая вцепилась когтями передних в коврик. Зорат махнул лапой.

— Продолжай.

— Абсолютный дурак! Мне не нужно ни твоё сочувствие, ни твоё участие, ни твоя помощь! Мне требуется от тебя только подчинение! Только делать то, что я скажу, и ничего больше! Словами ничего нельзя сделать и ничего не решить!

— Именно так, — не стал спорить Зорат.

— Ты и понятия не имеешь… — она выдохлась и просто указала лапой на двери. — Уходи, Зорат. Немедленно.

Чёрно-красный не спеша поднялся с кровати, но вместо того, чтобы пойти к двери, направился прямо к Инанне. Та отстранилась, не зная, что ей предпринять, когда дракон внезапно прижал её к себе и накрыл крыльями.

Инанна разревелась ему в плечо.

Это произошло инстинктивно и в ином случае, даже просто смотря со стороны, сар-волод крайне удивилась бы такому внезапному и неестественному проявлению эмоций. Но, видимо, властная над целым Утгардом, Инанна не владела собственной душой целиком. Недаром говорят, что внутренний мир столь же обширен, сколь и внешний — а завоевать целую вселенную пока ещё не удавалось ни одному полководцу. Даже Зорат уронил одну слезинку на рыжий нос, переворачивая ею всё то, что Инанна о нём знала. Оттого рёв утихал, но лапы подкосились, Инанне пришлось и самой присесть на кровать, падая, но не грохаясь благодаря помощи лап самца.

— Этого не должно остаться даже в пределах каюты, — шмыгнув носиком, произнесла она.

— Это останется только между нами, — подтвердил Зорат. — Так мне… Уйти?

Инанна оглянулась на запертую дверь, после чего подобрала копытца на кровать и устроилась на коленях Зората, прикрыв глаза. Черношёрстный откинулся на стенку и стал тихонько поглаживать гриву мерно дышавшей Инанны.

А она… Сейчас ей действительно не приходилось думать за всех. Да и за себя даже. Наверное, она не позволяла себе такого отстранения и приятной пустоты в мыслях с самого детства.

— Я устаю меньше лишь потому, что не напрягаюсь, — хотя тон Зората убаюкивал, утешая эмоции, слова его обращались к разуму Инанны, питая тем и его, и душу. — Делаю то, что нужно для выигрыша, а не размышляю о проигрыше. Если у тебя самой скованность, тебе надо раскрыться, а не сковывать самцов.

— А если и то, и другое? — Инанна подняла уши.

Зорат усмехнулся и перешёл от гривы к крыльям, когтями пролезая под пёрышки и слегка почёсывая драконицу. Та заворочалась, перевернувшись на живот и посмотрев на самца внимательным взглядом.

— В таком случае мне не остаётся ничего другого, кроме как признать себя дураком и сдаться на твою милость, — Зорат подмигнул одним глазом. — Должна же ты реабилитироваться в статусе властной самки.

— Властных самок оставим для Герусет, — последовал её ответ.

— Я понимаю, она, как «властный самец», таких любит, — рогатый поймал передними копыта, чтобы растереть бабки и пясти, снимая с Инанны ещё одно напряжение — мышечное — волной, от которой тело дёрнулось перед облегчённым расслаблением. — Тем более, что ты обычно даже во время секса перенапрягаешься, либо следя, чтобы твой партнёр не выбрался, либо метаясь в оковах самой. Мой отец любил, сидя на кушетке и нюхая мыслодум, рассуждать о комплексах своих гостей, исходя из их предпочтений, и про тебя бы он сказал, что ты никак не можешь расстаться с прошлым, где тобою пользовались и держали в неволе, и великие цели ты себе ставишь, потому что переносишь внутреннюю борьбу на внешнее окружение. Интересно, ты бы тоже поспешила от него смыться, не доев обед, или вызвала бы его на магическую дуэль ударом без предупреждения?

— Я бы ответила, что он старый больной поносом сплетник, который не хочет на себя посмотреть… — Инанна еле смогла передать возмущённый тон через блаженство от массажа.

— На себя он уже насмотрелся. К тому же, он был превосходным учителем… Во всяком случае, для меня. Он меня и научил понимать крылатых сразу и без ошибок.

Нашар, город Язар

Стены Язара, сложенные из чёрного камня, достигали высоты в четверть Дворца Инанны, а зубчатые шпили башен поднимались и вовсе до половины. Что примечательно, город имел эти стены и вдоль набережной, хотя там и было гораздо больше ворот — иначе стало бы сложно протаскивать грузы из порта в кварталы. По сравнению с высотою стены дома в Язаре выглядели коротышками, либо же целым стадом угловатых хрюков, упавших в ловчую яму. Да и шума Язар производил не меньше — настолько, что скрежет и гомон доносились до небес, где парила «Азнавела».

С борта корабля открывался великолепный вид на залив Марлон. Добрая пятая часть всех кораблей, бороздивших Вейндал, собирались у Язара. Здесь стояли на якорях или дрейфовали боевые корабли, отличимые по хищным обводам корпуса и множеству орудий, транспортные суда, стремительные сторожевые и неповоротливые грузовые. Отдельным фоном смотрелись флотилии рыбачьих лодчонок и одномачтовых баркасов, занимавшихся промыслом у мысов Марлона, освободив основную воду для прохода судов. Кроме грозной береговой батареи и гарнизона, призванных пресечь всякие непотребства, у входа в гавань дежурили суда без мачт и двигателей — баржи, утыканные орудиями и набитые пористым деревом, что вообще исключало возможность их потопления, да ещё и окружённые мощными защитными заклятиями. Когда «Азнавела» чуть снизилась, со стен города и с палуб кораблей на неё уставились жерла орудий. Пушкари хотя и увидели опознавательные знаки, но предпочитали выполнять свою работу качественно, чем потом оказаться с вывороченной душой. По приказу Дайвета флагман саров дал холостой выстрел и убрал стволы орудий в портики — в то же время со стороны Язара громыхнуло эхо. Режущий глаза ярко-голубой луч взвился в небо, сигнализируя о снятии защиты.