История Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240-1589). Отдел второй: 1448-1589 - Митрополит Макарий

Не прежде как к концу IX или в начале Х столетия встречаем еще свидетельство о перстах для крестного знамения, относящееся, впрочем, не ко всей христианской Церкви, а только к одной стране – Сирии. Илия Гевери, несторианский митрополит Дамаска (с 893 г.) и пред тем бывший несторианским же епископом в Иерусалиме, доказывая в своем сочинении, что все три существующие в Сирии отдела, или общины, христиан – яковиты, несториане и мелхиты – в сущности веры будто бы согласны между собою и разнятся только в образе выражения своей веры, между прочим говорит: «А что в изображении знамения Креста они между собой весьма мало согласуются... это нимало не вредит согласию и единомыслию. Так, яковиты (монофизиты) единым перстом знаменуют себя крестом, переходя от левой руки к правой, чем исповедуют свою веру в единого Христа, Который, умерши на Кресте, исхищенных от шуией части, т. е. от греха, перенес к десной, т. е. к благодати. Равным образом несториане и мелхиты, когда двумя перстами начертывают образ Креста от правой руки к левой, то исповедуют свою веру, что на Кресте Божество и человечество были соединены вместе, что Крест был виною нашего спасения и от него вера от десной части произошла и неверие или заблуждение от шуией отгнано». Не станем сомневаться, что под мелхитами Илия разумеет православных христиан-сирийцев, усвояя им совершенно православные верования и о лице Спасителя и о Богоматери, хотя есть основание сомневаться, так как современный Илие православный митрополит Кизический Димитрий, писавший к императору Константину Порфирородному (911–919) о тех же яковитах и мелхитах, называет последних прямо еретиками. Согласимся даже, что двуперстие для крестного знамения не вымирало между православными в Сирии еще и в XII столетии, как можно заключать из известных слов монаха Петра Дамаскина (т. е. из Дамаска), писавшего около 1157 г., столько излюбленных нашими раскольниками: «Начертанием Честнаго и Животворящаго Креста отгоними суть беси и различнии недузи... яко два перста убо и едина рука являют распятаго Господа нашего Иисуса Христа, во двою естеству и едином составе познаваема». Но утверждаем решительно, что это двуперстие сирийских христиан совсем не то перстосложение, какое заповедует Стоглав, и раскольники наши напрасно ссылаются на Петра Дамаскина: а) сирийцы крестились двумя перстами, но не слагали при этом и трех перстов, и Петр Дамаскин говорит только о двух перстах и единой руке в знамение двух естеств во едином Лице нашего Спасителя, вовсе не упоминая о сложении трех перстов во имя Пресвятой Троицы, а Стоглав учит слагать для крестного знамения и три перста во имя Пресвятой Троицы и вместе два перста в знамение двух естеств во Христе; б) сирийцы слагали два перста только для крестного знамения, а Стоглав заповедует свое троеперстное и вместе двуперстное перстосложение не только для крестного знамения, но и для благословения; в) сложение только двух перстов для крестного знамения без сложения в то же время и трех перстов пред судом Стоглава, как мы уже заметили, должно считаться неправославным, недозволительным; г) если допустить, что двуперстие заимствовал Стоглав от сирийских христиан, то от кого же заимствовал он свое троеперстие?

Остальные достоверные свидетельства о сложении перстов для крестного знамения, употреблявшемся в православной Церкви в Греции и России с Х до половины XVI столетия, все говорят о православном троеперстии. Разумеем а) святые мощи подвижников XI-XII вв., нетленно почивающих в киевских пещерах, и именно преподобного Илии Муромца и Иосифа многоболезненного, у которых три первые перста правой руки соединены, хотя неравно, но вместе, а два последние, безымянный и мизинец, пригнуты к ладони, и преподобного Спиридона, у которого три первые перста соединены даже совершенно равно, а два последние пригнуты; б) известные уже нам слова греческого философа Панагиота, который во дни греческого императора Михаила Палеолога имел в Константинополе торжественное прение с двенадцатью латинскими философами, присланными папою Григорием Х (1271–1276), и, между прочим, укорял их за то, что они не кладут на себе истинного креста тремя перстами, как кладут православные, а двумя; в) наконец, свидетельство солунского иподиакона Дамаскина Студита, бывшего впоследствии митрополитом Навпакты и Арты, который в одном из поучений своих, изданных им самим еще в 1528 г. в Венеции, говорит следующее: «Каждый благочестивый христианин для крестного знамения сперва да совокупляет три перста в означение Святой Троицы, великий палец и два другие, которые близ него, потом да полагает их, первое, на челе своем, второе, на чреве своем, третье, на правом плече и, четвертое, на левом». Не излишним считаем присовокупить, что эти поучения после первого издания были издаваемы много раз (в последний – в 1844 г.) и всегда пользовались между православными греками великим уважением.

Таким образом, из всех достоверных свидетельств (о недостоверных не говорим, каковы свидетельства от икон, писанных красками, будто бы весьма древних, но не раз поновлявшихся или представляющих перстосложения изображенных на них лиц крайне неотчетливо и неясно, возбуждающие только нескончаемые споры) оказывается, что в Церкви православной до времен Стоглавого Собора никогда не употреблялось собственно для крестного знамения то двуперстное и вместе троеперстное перстосложение, какое под клятвою заповедал этот Собор.

Какое перстосложение употреблялось в Церкви православной собственно для благословения до времен Стоглавого Собора? Ограничимся и здесь указанием на свидетельства только достоверные, не подлежащие сомнению.

На мозаических иконах знаменитого Собора цареградского, которые недавно сделались известными по самому верному и беспристрастному описанию одного ученого иностранца и по самым точным копиям, им же снятым, мы находим до одиннадцати благословляющих рук – Самого Спасителя и некоторых пророков, апостолов и святителей, и все эти руки имеют перстосложение именословное, одни – строго и явственно именословное, другие – менее строго и явственно, но нет ни одной руки, у которой было бы перстосложение двуперстное – старообрядческое, т. е. у которой бы «три персты, больший, безымянный и мизинец, были равны вкупе». Вот пред нами свидетельство о перстосложении для благословения в Греческой Церкви от VI до половины XV в., потому что хотя большая часть мозаических икон Софийского цареградского собора принадлежит несомненно времени самого храмоздателя, императора Юстиниана, но некоторые следует относить уже ко времени императора Василия Македонянина (IX в.), наложившего на них новую мозаику, а немногие даже ко времени последнего греческого императора Иоанна Палеолога (XV в.), старавшегося также о возобновлении мозаик в храме. Словесных свидетельств о перстосложении для благословения, употреблявшихся в Греции, известно два: одно принадлежит патриарху Константинопольскому Герману – VIII в., другое – неизвестному греку XII в. Святой Герман в своем истолковании церковных служб, имея в виду господствовавшее тогда мнение, что Второе пришествие Спасителя последует по истечении 1000 лет от Рождества Его, или 6500 лет от сотворения мира, говорит, что это мнение выражает архиерей самим сложением перстов своей руки, когда благословляет народ во время литургии по прочтении Евангелия, потому что сложение перстов благословляющей архиерейской руки, если персты переложить на числа, означает 6500, Но для того чтобы сложение перстов руки могло означать 6500, оно должно быть непременно именословное. Неизвестный грек XII в. в своей статье против латинян, содержащей перечень их заблуждений, между прочим, написал в обличение их архипастырей следующее: «Некоторые из них пятью перстами как-то благословляют и пальцем лицо знаменают подобно монофелитам, между тем как персты в знаменованиях должны быть располагаемы так, чтобы чрез них означались два естества и три Лица, как показал Христос, когда, возносясь на небеса, воздвиг руки Свои и благословил учеников». Тут уже ясно указывается для благословения сложение и двух и вместе трех перстов, которое, если не по внешнему виду, вовсе здесь не обозначенному, то по внутреннему смыслу совершенно похоже на утвержденное Стоглавым Собором. Правда, последняя половина приведенного нами свидетельства из статьи неизвестного грека находится только в латинском ее переводе, хотя и очень древнем, но не находится в славянском переводе этой самой статьи, которая еще с XIII в. и до XIX постоянно помещалась в наших Кормчих, рукописных и печатных, под заглавием: «О фрязех и о прочих латинах». Здесь рассматриваемое свидетельство грека против латинян читается так: «Тии же святители их... пятью перст страною некако благословляют и последи палцем лице прекрещают» – и только, а всех последующих слов о сложении перстов для означения ими двух естеств и трех Лиц, вовсе нет. Дело несбыточное, чтобы славянский переводчик позволил себе намеренно исключить эти слова, если бы они находились в греческом подлиннике и особенно если бы они выражали собою общее верование и общий обычай православной Церкви касательно сложения перстов для святительского благословения, да и в списках греческого текста, какие ныне сделались известными, этих слов действительно нет. Гораздо сбыточнее, что они прибавлены к статье, в том или другом списке ее, каким-либо греком, державшимся выраженного в них мнения как мнения частного, и что с такого-то списка с прибавлением статья и переведена на латинский язык к концу XII в., может быть, даже тем же греком, судя по крайнему неискусству перевода. Но во всяком случае, надобно допустить, что, по крайней мере, в виде частного или местного обычая такое двуперстное и вместе троеперстное перстосложение для благословения где-либо существовало в Греции в XII в.