Юстиниан Великий : Император и его век - Станислав Николаевич Чернявский

Место было расположено на высокой горе у моря, вокруг простирались скалы. Готы не придумали ничего нового. Как и в случае с Тейей, они укрылись в труднодоступных местах. Их возглавлял некто Рагнар — бывший византийский наемник, причем не германец (как можно заключить из его имени), но кочевник-угр из племени родственных болгарам биттоугров (или биттогуров, что то же).

Нарсес поспешил выступить против Рагнара. Евнух понимал, что огонь мятежа нужно гасить в зародыше. Византийцы слишком часто обжигались о пламя, не успевая вовремя его погасить. Нарсес действовал тем же способом, что и против Тейи: настиг остатки готов и запер их на горе. Но Рагнар оказался умнее Тейи: он успел запастись продовольствием. Поэтому вождь выдержал зиму 553 года. Нарсес упорствовал и оставался у подножия горы, несмотря на морозы. К весне Рагнар сообразил, что столкнулся с сильным и волевым противником — достойным подданным Юстиниана. Варвар попросился на переговоры, евнух ответил согласием.

Встретились. Вдруг Рагнар обернулся, натянул лук и пустил стрелу в Нарсеса. Варвар рассуждал логично: убив этого несгибаемого человека, можно отсрочить капитуляцию. Но целил он плохо и промахнулся. Оруженосцы Нарсеса стали обстреливать Рагнара и нанесли ему смертельную рану. Слуги втащили его в крепость. «Он умер бесславно, прожив после этого только два дня», — пишет Агафий. Историки, которые относятся к ромеям предвзято, могли бы предположить, что Нарсес подстроил убийство врага, но вряд ли евнух опустился бы до такой низости. Он часто общался с варварами и имел у них реноме честного человека. В этом — одна из причин побед Нарсеса в Италии. Пятнать репутацию из-за какого-то бандита, запершегося в горах, евнух бы не стал.

После смерти Рагнара готы сломались. Они просили Нарсеса дать гарантию, что им сохранят жизнь, а взамен готовы были сдать крепость. Нарсес «считал бесчестным и жестоким убивать побежденных», считает Агафий, поэтому дал клятву и действительно сохранил готам жизнь. Он погрузил пленных на корабли и отправил в Константинополь — пусть служат Юстиниану. Так завершились войны за обладание Италией (554). Старый евнух Нарсес остался наместником этой страны и управлял ею из Равенны.

Впрочем, отголоски Готской войны слышались еще долго. У Феофана Исповедника читаем под 563 годом: «В том же году… пришли победные вестники из Рима от патриция Нарсеса, возвещающие, что он взял крепкие города Готфов, Верону и Бриксию». То ли готы держались на севере страны до этого времени, то ли какие-то готские шайки захватили пару городов, но схватки еще продолжались. Впрочем, они не могли ничего изменить.

* * *

За годы войн Италия обезлюдела. Постепенно ее стали заселять сирийцы и греки. Причем византийцам здесь не суждено было закрепиться. Уже после смерти Юстиниана против империи образуется мощная коалиция, в которую войдут авары, болгары и славяне. К ним примкнут предатели-лангобарды, которые вторгнутся в Италию и захватят половину страны. Византийские гарнизоны останутся только в крупных городах, да и то не во всех.

Но предвидеть этого никто не мог. Юстиниан считал, что страна присоединилась надолго. Для управления ею он издал в 554 году Прагматическую санкцию. Санкция подтверждала все распоряжения Теодориха и Амаласунты относительно собственности (эти распоряжения делались для мертвых людей другой, погибшей Италии), дезавуировала решения Тотилы и содержала программу улучшения жизни уцелевшего простого народа. В стране настал мир.

ГЛАВА 3. ВОЙНА С ПЕРСАМИ

1. ГУВАЗ

Итак, дела на Западе обстояли блестяще, но оставался Восточный фронт. Постоянные конфликты здесь кровоточили и саднили, как незажившая рана. Мы видели, что персы и византийцы заключили перемирие для Сирии, Армении, Месопотамии. «В пределах же Колхиды, — констатирует Агафий, — война продолжалась».

Юстиниан посылал сюда лучших полководцев. Ромеями руководил стратег Мартин. Его помощниками были Бесс и молодой Юстин — сын Германа.

Иранскими войсками в Закавказье по-прежнему командовал Мир Мерой, но вскоре он заболел и умер. Сперва иранец инсценировал собственную болезнь, чтобы ввести врага в заблуждение, но неожиданно захворал всерьез. Видимо, это было какое-то инфекционное заболевание вроде дизентерии или малярии. Почувствовав себя хуже, Мир Мерой уехал и скончался в городе Мцхета неподалеку от нынешнего Тбилиси (555 год). Тело полководца оставили на съедение грифам в «башне забвения», как велел обычай зороастрийцев.

Узнав о смерти Мир Мероя, шаханшах Хосров назначил на его место Нахогарана (такова транскрипция в книге Агафия). Со своей стороны Юстиниан отстранил Бесса от командования и конфисковал его имущество. Старый военачальник отправился в ссылку в Абхазию в ожидании дальнейших распоряжений. Действиями Мартина царь тоже был недоволен. Его солдаты мародерствовали, и об этом сообщал колхидский царек Гуваз. Мартин рассердился на царька и вместе с интендантом армии — Рустиком — сочинил донос. Гуваза обвинили в тайных переговорах с персами.

Посланец заговорщиков примчался в Константинополь и добился тайной аудиенции у Юстиниана. «Император был поражен этим неожиданным известием, но не поверил ему полностью», — замечает Агафий. Царь сказал тихим голосом:

— Позаботьтесь, чтобы этот человек был здесь.

То есть потребовал доставить Гуваза ко двору для допроса. Посланец заговорщиков ответил легким поклоном.

— Будет исполнено, господин. Однако, что нам делать, если он не пожелает добровольно отправиться сюда?

— Нужно принудить, как подданного, — пожал плечами император, — нужно употребить все средства прислать его сюда.

Гонец перебил царя:

— Если он будет сопротивляться, — что делать с ним?

— Что же другое, как то, что полагается с тираном; пусть погибнет жалкой смертью, — вырвалось у императора.

— Следовательно, — продолжал хитрый гонец, — тому нечего бояться, кто его убьет?

— Нечего, — подтвердил император, — если погибнет как враг при сопротивлении и непослушании.

И это тоже Византия времен Юстиниана. Интриги, тайные встречи под покровом темноты, осторожные диалоги, ошибочные решения, которые могут стоить жизни невинным людям. Риск власти и риск принятия решений шли рука