Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

68

На место происшествия прибыли новые машины «скорой» и новые фельдшеры. Они рассортировали тех, кто получил ранения, и я была рада оказаться не в начале очереди к медикам. Это означало, что я не умирала. Они забрали обоих мужчин с разорванным горлом, и я надеялась, что им помогут, но знала, что у нас, в Америке, в некоторых штатах бригада «скорой» не может объявить кого-то мертвым на месте происшествия, особенно если уже были начаты работы по их спасению. Я молилась, чтобы с ранеными все было в порядке, но это зависело от того, задел ли вампир яремную вену, и если да, то просто ли он ее вскрыл или вырвал вовсе. Если последнее, то они перевозили трупы, но не желали этого признавать. Два предыдущих варианта оставляли надежду. Я молилась на эту надежду. Молилась, даже если воспоминания о брызгах крови в здании участка заставляли меня в большей мере беспокоиться о первом мужчине. Я не знала, что еще, кроме разрыва яремной вены, могло спровоцировать такой мощный выплеск крови из области шеи. После такого долго не живут.

Я хотела молиться за них, и это отвлекало меня от моей собственной раны. Застрявшая в моей руке почерневшая кость саднила, но в основном это просто выглядело так себе. Так себе смотреть на свою руку и видеть, как из нее торчит что-то инородное. А если я подумаю о том, что именно из нее торчит — кусочек черепа, вернее, обгоревшего вампирского черепа, — будет как-то стремно. Ощущение того, что что-то застряло в твоем теле, и оно достаточно крупное, чтобы болезненно дергаться внутри при резком движении, выходит за пределы стандартных представлений о боли. А может, больно было как раз из-за этого ощущения?

Пока я ждала медиков и старалась не шевелить рукой, меня начало подташнивать. Эдуард разговаривал с полицейскими — он успел подружиться с ними за то время, пока работал тут без меня. Он пользовался навороченными берушами, которые рекомендовал и мне, и у меня была парочка, но я ведь была в полицейском участке. Я думала, мы тут в безопасности, и не воспользовалась берушами, так что пока у меня в голове стоял такой звон от выстрелов, что я даже не слышала, о чем говорят люди вокруг, да и вообще ничего толком не слышала, Эдуард был в полном порядке. Позже спрошу его, не живет ли он в этих чертовых берушах. Зная Эдуарда, вероятно, так и было. Звон в моей голове прекратился, и слух вернулся ко мне быстрее, чем я ожидала. Ура скоростному исцелению!

Нолан стоял рядом с Эдуардом, хотя я сомневалась, что он принимал участие в установке дружеских связей. Джейк и Каазим проверяли толпу на предмет опасности или старых знакомых. Не знаю точно, чем они там занималась, и не уверена, что меня это вообще волновало в достаточной степени, потому что я боролась с желанием блевануть. Во-первых, если это случится, я упаду в глазах ирландской полиции, а во-вторых, нереально блевануть, не дернув при этом большей частью своего тела, чем мне хотелось бы, в том числе и раненой рукой.

Домино, Никки и Дамиан были со мной, возле машины медиков, забрызганной кусками вампира вроде тех, что застряли в моей руке. Санитарные условия в «скорой» были нарушены, так что, пока они не смоют все это, никто не станет ей пользоваться, если только они не изведут все примочки из других «скорых» или если им больше не на чем будет перевозить раненых. Снаружи машина была почти чистой, так что Дамиан сидел прямо у дверей, где на него не попадали солнечные лучи. Я же сидела на краю, ноги у меня болтались над землей, и я чувствовала себя так, будто мне снова было пять лет. Рука Дамиана лежала у меня на спине. Он не гладил меня и не пытался потирать мне спину, поскольку это спровоцировало бы движение в моем теле, а прямо сейчас это было плохой идеей. Двери «скорой» были все еще распахнуты, так что мы были защищены от взглядов большинства зевак, которые собрались по другую сторону от оградительной ленты. Приятно видеть, что в чем-то здесь все так же, как и у нас дома. Если происходит преступление, на месте всегда собирается толпа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я вскинула голову, чтобы посмотреть на Домино — он встал передо мной, как живой щит, загородив меня и Дамиана практически от всего вокруг. Никки делал то же самое с другой стороны двери, но сейчас он стоял передо мной на коленях, помогая мне удерживать руку неподвижной. Она слабо кровоточила — это было и хорошо, и плохо. Плохо потому, что осколок кости, вероятно, засел глубоко и плотно, и был как пробка в ране, мешая ей кровоточить, и это плюс, но это также могло означать, что для извлечения осколка мне понадобится помощь хирурга.

Никки помахал ладонью у меня перед глазами, и я уставилась на него. Он указал на свое лицо. Я посмотрела в его единственный голубой глаз, на спадавшую светлую челку, закрывавшую второй, если бы он там был. Я медленно моргнула, обычно это означало, что я была немного в шоке.

— Она в порядке? — спросил Домино.

Никки не ответил, а просто продолжил смотреть на меня, чтобы я могла сосредоточиться на его лице и на голубизне его глаза.

— У нее легкий шок, но слух восстановился лучше, чем я думал, — ответил Дамиан.

Я моргнула, глядя на Никки, и повернула голову, чтобы посмотреть на Дамиана, из-за чего моя рука дернулась слишком сильно. Желудок сжался и волна тошноты подкатила к горлу. Я ощутила, как выступила испарина, и тяжело сглотнула.

Домино коснулся своего живота и сказал:

— Я это почувствовал даже сквозь щиты. Если она начнет блевать, не уверен, что не присоединюсь к ней.

— Не вздумай, — предостерегла его я. Мой собственный голос у меня в голове прозвучал нормально, чего не должно было быть — не так скоро после стрельбы в тесном пространстве салона. Когда чуть ранее мне позвонил Натэниэл, я не услышала звонка. Трубку взял Дамиан и поговорил с ним. Очевидно, Натэниэл и Дев, Деверо, оба словили отголосок контузии и раны у меня на руке. В тот момент я еще плохо слышала, и не могла говорить по телефону. Теперь же мой слух был в порядке. Что за херня? В ушах, как минимум, еще должно звенеть. Эти размышления помогли мне справится с тошнотой.

Я посмотрела на Никки, стоявшего предо мной на коленях.

— Ты слышишь меня?

Он улыбнулся и кивнул.

— Скажи что-нибудь, — попросила я.

— Я в порядке, — отозвался он.

Я прищурилась и посмотрела на него, потому что не поверила. Я вновь повернула голову, чтобы посмотреть на Дамиана. Никки чуть усилил хватку на моей руке, чтобы помочь мне стабилизировать ее. Это было именно то, что мне сейчас нужно — с этой ролью он всегда прекрасно справлялся. Я сказала Дамиану:

— Мой слух еще не должен был восстановиться. Боюсь, что Никки как примерное пушечное мясо, взял урон на себя.

Взгляд Дамиана скользнул мимо меня на Никки:

— Это его метафизическая обязанность, как твоей Невесты.

Я сидела, чувствуя надежную и уверенную руку Никки на своей руке, и не ощущала его, как расходное пушечное мясо. Скорее прикосновение его рук помогало мне дышать чуть свободнее.

— Да, но теперь, когда я влюблена в него, это звучит хреново. Ладно, это было хреново еще в тот момент, когда я впервые услышала о концепции Невест.

Дамиан улыбнулся мне и коснулся кончиками пальцев моего лица.

— Ты бываешь резка, но при этом ты — одна из самых заботливых людей, что я встречал.

Комплимент смутил меня. Не знаю, почему, но это так.

— Не знаю, что на это сказать.

— Ты и не должна ничего говорить.

— Если Никки действительно плохо слышит, надо понять, сможет ли он и дальше охранять тебя сегодня, — вмешался Домино.

— Хороший вопрос, — сказала я, посмотрев на него. Солнечные лучи касались его волос, из-за чего пара белых прядей посреди основной массы черных почти переливались, словно густое ирландское солнце наполнило их сиянием.

— Он чувствует, что я говорю, потому что касается меня. Пусть один из вас что-нибудь скажет там, где он вас не увидит.

Дамиан наклонился, чтобы поцеловать меня, и его лицо скрылось от взгляда Никки. Он поцеловал меня мягко и нежно, а, отстраняясь, сказал: