Вторая мировая война (Том 5-6) - Уинстон Черчилль

Сталин считал, что нельзя игнорировать эти факты, если мы хотим понять настроение польского народа. Я говорил, что опасаюсь окончания конференции без достижения соглашения.

Существует недовольство, продолжал Сталин, тем, что польское правительство не было избрано. Естественно, что было бы лучше иметь правительство, созданное на основе свободных выборов, но до сих пор этого не допускала война. Однако приближается день, когда можно будет провести выборы. До тех пор нам следует иметь дело с Временным правительством, как мы имели, например, дело с правительством генерала де Голля во Франции, которое также не было избрано. Мне неизвестно, сказал Сталин, кто пользуется большим авторитетом -- Берут или генерал де Голль. Однако заключить договор с генералом де Голлем оказалось возможным. Почему мы не можем также заключить договор с расширенным польским правительством, которое было бы не менее демократическим? Неразумно требовать от Польши большего, чем от Франции. До сих пор французское правительство не провело никаких реформ, которые вызвали бы восторг во Франции, тогда как польское правительство приняло закон о земельной реформе, который вызвал большой энтузиазм.

"Как скоро, -- спросил президент, -- можно будет провести выборы?"

"В пределах месяца, -- ответил Сталин, -- если не произойдет никакой катастрофы на фронте".

Я сказал, что это, конечно, должно нас успокоить и что мы сможем безоговорочно поддержать свободно избранное правительство, которое заменит все остальное, и мы не должны требовать ничего, что может сколько-нибудь помешать военным операциям. Это главная цель. Если, однако, волю польского народа можно будет выяснить в такой короткий срок или даже в течение двух месяцев, то положение целиком изменится и никто не сможет возражать.

После этого мы согласились предоставить нашим министрам иностранных дел обсудить этот вопрос.

* * *

В соответствии с этим решением три министра собрались в полдень 9 февраля. Они не смогли прийти к соглашению. Однако когда конференция собралась на пленарное заседание в 4 часа дня, Молотов представил некоторые новые предложения, которые были значительно ближе к американскому проекту. Предлагалось, чтобы люблинское правительство было "реорганизовано на более широкой демократической базе с включением демократических деятелей из самой Польши, а также из числа поляков, живущих за границей". Молотов должен был проконсультироваться в Москве с английским и американским послами о методах такой реорганизации. После реорганизации люблинское правительство будет обязано как можно скорее провести свободные выборы, и мы затем признаем любое правительство, которое будет создано в результате выборов. С небольшими поправками он принял американский план.

Это было значительным успехом, и я так и сказал.

Рузвельт заявил, что разногласия между нами и русскими теперь в основном касаются лишь формулировок. Но и он, и я беспокоились о том, чтобы выборы были действительно честными и свободными. Я сказал Сталину, что мы находимся в очень невыгодном положении, так как мы очень мало знаем об обстановке внутри Польши и все же должны принимать в высшей степени ответственные решения. Русские, американские и английские наблюдатели должны присутствовать при выборах, чтобы заверить весь мир, что все проделано честно. Совершенно невозможно, сказал я, преувеличить значение честного проведения выборов. Так, например, сможет ли Миколайчик вернуться в Польшу и организовать свою партию к выборам?

"Этот вопрос должны будут обсудить послы и Молотов, когда они встретятся с поляками", -- сказал Сталин.

Я ответил: "Я должен иметь возможность сообщить палате общин, что выборы будут свободными и что будут даны эффективные гарантии их свободного и честного проведения".

Сталин указал, что Миколайчик принадлежит к крестьянской партии, которая, не будучи фашистской, может принять участие в выборах и выдвинуть своих кандидатов. Я сказал, что уверенность в этом возросла бы, если бы крестьянская партия была уже представлена в польском правительстве, и Сталин согласился, что в правительство должен быть включен один из ее представителей.

"Выборы, -- сказал президент, -- должны быть выше критики, как жена Цезаря. Я хочу, чтобы всему миру было дано какое-то заверение, и я не желаю, чтобы кто-либо имел возможность сомневаться в честности выборов/ Это скорее вопрос правильной политики, чем принципа".

"Боюсь, -- заявил Молотов, -- что, если мы включим американскую формулировку, поляки будут считать, что им не доверяют. Этот вопрос нам лучше обсудить с ними вместе".

Я не удовлетворился этим и решил позднее поднять вопрос перед Сталиным. Такая возможность представилась на следующий день.

* * *

Как раз перед нашим последним плодотворным заседанием, 10 февраля, Иден и я имели конфиденциальную беседу со Сталиным и Молотовым в Юсуповском дворце, во время которой я снова разъяснил, какие трудности у нас возникают в связи с тем, что мы не имеем в Польше представителей, которые могли бы информировать нас о происходящем. Речь шла либо о после со штатом посольства, либо о корреспондентах газеты. Мы согласились добавить следующую фразу к нашей декларации:

"Как следствие вышеуказанного, признание должно предусматривать обмен послами, по докладам которых соответствующие правительства будут осведомлены о положении в Польше".

Это было наибольшее, чего мне удалось добиться.

* * *

Когда конференция вновь собралась в 16 часов 45 минут, Иден зачитал заявление, по которому было достигнуто соглашение между тремя министрами иностранных дел. Я с беспокойством отметил, что в нем ничего не говорилось о границах, и сказал, что весь мир захочет знать, чем это вызвано. Мы все пришли к соглашению в принципе относительно западной границы, и единственный вопрос заключался в том, где точно должна проходить линия и что именно мы должны сказать об этом. Поляки должны получить часть Восточной Пруссии и иметь право, если они этого пожелают, дойти до линии Одера, однако у нас были очень серьезные сомнения насчет того, стоит ли идти дальше и говорить что-нибудь по этому вопросу на данном этапе. Я заявил на конференции, что мы получили телеграмму от военного кабинета и что он энергично возражает против каких бы то ни было упоминаний о границе, которая заходила бы настолько далеко на запад, что прошла бы по Западной Нейсе, ибо проблема перемещения населения оказалась бы слишком значительной, чтобы с ней можно было справиться.

Рузвельт заявил, что он предпочел бы услышать, что скажет об этом новое польское правительство национального единства, и предложил воздержаться от всяких упоминаний о западной границе.

"Мы, безусловно, должны упомянуть о восточной границе", -- сказал Сталин.

Я поддержал его, хотя знал, что это вызовет много критических замечаний.

Что касается западной границы, то я сказал, что сперва следует выяснить желание нового польского правительства и что сама граница должна быть определена как часть мирного урегулирования. Коммюнике, опубликованное по окончании конференции, содержало совместную декларацию о Польше, которая гласила:

11 февраля 1945 года

"Мы собрались на Крымскую Конференцию разрешить наши разногласия по польскому вопросу. Мы полностью обсудили все аспекты польского вопроса. Мы вновь подтвердили наше общее желание видеть установленной сильную, свободную, независимую и демократическую Польшу, и в результате наших переговоров мы согласились об условиях, на которых новое Временное Польское Правительство Национального Единства будет сформировано таким путем, чтобы получить признание со стороны трех главных держав.

Достигнуто следующее соглашение:

"Новое положение создалось в Польше в результате полного освобождения ее Красной Армией. Это требует создания Временного Польского Правительства, которое имело бы более широкую базу, чем это было возможно раньше, до недавнего освобождения западной части Польши. Действующее ныне в Польше Временное Правительство должно быть поэтому реорганизовано на более широкой демократической базе с включением демократических деятелей из самой Польши и поляков из-за границы. Это новое Правительство должно затем называться Польским Временным Правительством Национального Единства.

В. М. Молотов, г-н В. А. Гарриман и сэр Арчибальд К. Керр уполномочиваются, как Комиссия, проконсультироваться в Москве в первую очередь с членами теперешнего Временного Правительства и с другими польскими демократическими лидерами как из самой Польши, так и из-за границы, имея в виду реорганизацию теперешнего Правительства на указанных выше основах. Это Польское Временное Правительство Национального Единства должно принять обязательство провести свободные и ничем не воспрепятствованные выборы как можно скорее, на основе всеобщего избирательного права при тайном голосовании. В этих выборах все антинацистские и демократические партии должны иметь право принимать участие и выставлять кандидатов.